– Спасибо, – чуть тише повторил я.

– Да пожалуйста. – Он вновь уткнулся в экран. – Всё ради тебя.

Я замолчал, смутившись, и уставился на свои крепко сжатые в замок руки. Разговор, предшествовавший этому, всё не давал покоя, я чувствовал себя предателем – прямо сейчас. Что будет, если… когда Скэриэл узнает правду о моей семье? Что он сделает? Скажет? Не услышу ли я: «Лучше бы ты умер, как и все, кто нас унижал?» Не пожалеет ли он о своей доброте и заботе?

Скэриэл поднял взгляд и, явно прочтя что-то на моём лице, спросил:

– Что? – Он убрал телефон в карман. – Что-то всё-таки случил…

– Давай начнём практику. – Я резко поднялся со стула и, скомкав в руках плед, направился к дивану.

– Чего ты?

– Всё нормально, – отмахнулся я. – Мы можем потренироваться пока без лука? Мне нужно для начала оформить материю во что-то более лёгкое. Типа, ну, не знаю, треугольника?

– Ладно. – Он подошёл ближе. Кажется, решил оставить новые вопросы при себе, за что я был благодарен. – Уж треугольник ты можешь легко представить.

Я сделал пару глубоких вздохов, размял кисти рук и принялся прыгать на месте. Скэриэл наблюдал за мной – с приподнятой бровью и приоткрытым ртом. Кажется, я правда сумел отвлечь его от сложных тем. Нет, даже развеселил.

– Ну что? – раздражённо выдал я, когда он не выдержал и прыснул.

– Да ты прям в олимпийскую сборную готовишься…

– А как готовишься ты? – огрызнулся я в ответ.

Теперь он посмотрел на меня круглыми глазами.

– А ты готовишься к тому, чтобы почистить зубы или расчесать волосы?

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – бросил я, хотя, уж если быть честным, понимал.

– Твоя способность врождённая. – Скэр заговорил мягче, как с ребёнком. – Это как пользоваться рукой или ногой. Ты просто чувствуешь её и знаешь, что сможешь управлять.

Я вздохнул. Позориться – так позориться.

– А я вот не могу. Я ощущаю тёмную материю как лишнюю конечность, которая отравляет мне жизнь.

– Но без тёмной материи ты бы не мог быть чистокровным! – Скэр чуть ли не всплеснул руками. – Даже твой цвет волос и статус твоей семьи тебя бы не спасли. Был бы обычным полукровкой.

– Не вижу в этом ничего плохого, – напомнил я сердито.

Скэриэл вдруг замер – и одарил меня долгим тёплым взглядом. Я даже не понял за что – а он уже отступил и присел на диван. Взгляда он с меня не сводил, как будто мы не виделись много лет. И как будто он очень скучал. Я растерянно пожал плечами.

– Чего?

– Ты замечательный, Готи, – вдруг тихо произнёс он. – Я рад, что мы подружились. Несмотря на то, что ты чистокровный, а я полукровка. – И ещё тише добавил: – Я тебя очень люблю.

Я даже мог бы решить, что он издевается, что это его способ заявить: «Да-а, ну ты и бестолочь». Но он смотрел всё так же странно, будто ждал чего-то, и я окончательно смутился. Ведь, наверное, он правда ждал.

Я глубоко вздохнул, хотя на самом деле мне захотелось сбежать или провалиться под землю. Иногда я просто не понимал, что там в голове у Скэра. Почему он так откровенен? Почему прямо сейчас, когда я не нахожу себе места?

– Ага, и я… – но здесь я запнулся.

Скэриэл зажмурился, словно от яркого света, и наклонил голову набок, как будто у него защемило шею. Из-за полного отсутствия опыта – что в дружбе, что в любви – я был плох в распознавании всего, что касалось… эмоций? Настоящих тёплых слов. И особенно ответов на них. Уверен, если бы кто-то растянул передо мной транспарант с признанием в любви, я бы воспринял это как шутку. Или сбежал бы в страхе.

– Ты мне не веришь? – спросил Скэриэл вроде бы беззаботно, и меня это немного успокоило.

– Верю. – Я торопливо уставился в окно и с запинкой произнёс: – Ты… мне тоже очень дорог.

– До-орог, – чуть усмехнувшись, проблеял он. Явно пародировал меня, поддразнивал. Я повернулся. Он сощурился, изображая кокетливую девицу. – А как?

– Что «как»? – Скрестив руки на груди, я с лёгким негодованием смотрел на него. Он продолжал улыбаться в ожидании ответа, но мне опять бросилось в глаза, каким усталым он выглядит и чего ему стоят дурацкие шуточки.

– Дороже всяких там Оливий? – подначил он лукаво.

Тут я немного рассердился. Вот говорить о ней совсем не хотелось. Она – точнее, наше столкновение – было ещё одной тайной, которая на меня давила.

– С Оливией покончено, – чуть тише произнёс я.

– Ого, – охнул Скэриэл. Похоже, он ждал чего-то другого. Что я покраснею и попытаюсь дать ему подзатыльник? – Даже так… Что произошло? Встретил кого-то ещё?

– Нет-нет. – Я скривился, как от зубной боли, помолчал и добавил, пожав плечами: – Так… вышло.

– Да ты два года по ней сох! – Скэриэл не на шутку заинтересовался, даже привстал с дивана. – С чего такие перемены?

С другой стороны, говорить об Оливии было безопаснее, чем обсуждать наши с ним отношения, думать о том, чего стоит моё «Ты мне дорог» на фоне всего, что я скрываю. И собираюсь скрывать как можно дольше, несмотря ни на что.

– Не знаю. – Я нервно дёрнул плечом и, может, впервые задумался об этом по-настоящему.

А правда, что со мной? Сама мысль о том, что я был влюблён в Оливию два года, казалась мне сейчас почти мучительной. Была ли в этом её вина? Скорее нет. Моя. Я сам себе придумал недосягаемый образ, воздвиг алтарь – а теперь хотел его сжечь, растоптать и забыть. Оливия вовсе не была ангелом. И я оказался к этому не готов. Сейчас мои чувства к ней походили скорее на трепет неприметного поклонника, раз за разом любующегося прекрасной актрисой. Она очаровывала на подмостках, меняла образы, а я в них верил. Но, столкнувшись с ней лицом к лицу, настоящей, живой, из плоти и крови, я осознал, как жестоко ошибался.

– Просто… наверное, прошла влюблённость, – вздохнув, закончил я.

Он поднялся и подошёл ближе. Я остался на месте, неожиданно чувствуя что-то вроде облегчения. Ну вот… одной тайной поделился. И даже не так чтобы это смущало. Может, обойдётся и с остальным? Я не могу потерять Скэриэла, не могу. Пожалуйста… пусть всё будет как раньше. Мне очень нужно, чтобы хоть что-то в моём разрушенном мире осталось на своих местах. Я не хочу тайн. Не хочу сил. Не хочу новой ответственности. Я бы и правда предпочёл поменяться местами с каким-нибудь полукровкой. Мне не нужна власть, тёмная материя и Академия Святых и Великих.

Скэриэл как будто почувствовал моё настроение: обнял меня, да так крепко, что стало больно, но я не издал ни звука и не отстранился.

– Прости, если лезу в личное, – горячий шёпот опалил ухо, – надо было молчать. Я же вижу, у тебя что-то не так.

– Всё нормально. – Я понизил голос до шёпота. – Это я, наверное, задел тебя, не умею ни поддерживать, ни принимать поддержку, прости. – Муки совести всё не оставляли меня, я кусал губы. – Всё в порядке. И ещё раз спасибо тебе… за всё.

Зажмурившись, я тоже ненадолго обнял его, вдохнув успокаивающий запах мяты от волос. «Пусть всё будет как прежде», – повторял я вновь и вновь, сам не понимая, о каком «прежде» просил. Прежде, когда мама была жива? Прежде, пока я не узнал, что всё вокруг ложь? Прежде, чем Гедеон напал на меня? Прежде, чем я осознал, как много у меня стало секретов и как они опасны?

– Спасибо, Готи. – Он чуть отодвинулся, но продолжал в меня тревожно вглядываться. – И… это неправда. Умеешь. Уже просто не знаю, что бы я делал без тебя.

Он отстранился до того, как я успел что-то сказать, протянул руку – и на его ладони вспыхнуло тёмное пламя. Губы тронула новая, уже спокойная и ободряющая улыбка.

– О чём ты там говорил? Треугольник? – Он мигом изобразил фигуру: бурлящие языки тёмной материи преобразовались с завидной точностью. – Повторяй.

Я вытянул руку, последовав его примеру. Мой треугольник вышел нечётким: концы то и дело съезжались, не желая подстраиваться.

– Это просто не моё, – выдохнул я, сжав ладонь в кулак. Материя испарилась.

Судя по задумчивому лицу Скэра, он опять искал, чем бы меня ободрить, но, к счастью, вибрирующий телефон на диване отвлёк нас. Скэриэл взглянул на дисплей и живо ответил, чему я несказанно удивился. Обычно при мне он сбрасывал звонки.

– Привет, – довольно проговорил Скэриэл; я услышал знакомый звонкий голос из динамиков. – Нормально, да так. Занят немного.

Я сразу понял, что это