– Прости, – виновато произнёс он, когда я отступил на шаг, разминая шею. – Не знаю, что на меня нашло.

Я молча развернулся и продолжил свой путь до подсобки. Волосы вставали дыбом, а по коже бегали мурашки, едва я вспоминал, как он чуть не зарезал меня. Ему это ничего не стоило. Он мучил меня ровно так же, как водителя, которого потом убил. Но хуже другое: Скэриэл что… правда заподозрил меня в предательстве? Вот так просто?

– Ты должен был поговорить с нами, а не кидаться на нас, – сердито выдал Эдвард. Он уже поднялся с пола и отряхивал одежду.

Вернувшись в холл, я опустил голову и начал вытирать грязные разводы на паркете. Скэриэл успел повесить куртку, обувь аккуратно поставить в прихожей, а зонты вернуть на место. Выглядел он всё ещё виновато, как нашкодивший ребёнок – так сжался и потупился. Эдвард, сложив руки на груди, смотрел на него в ожидании объяснений. Я неторопливо натирал паркет, бросая на них осторожные взгляды. Кожу на подбородке словно жгло в тех местах, которые Скэриэл сжимал. Я машинально потёр шею. Подумать только, ещё пара секунд, и я бы лежал на этом паркете в луже собственной крови. Меня бросило в жар.

Скэриэл не просто опасен. Он ещё и не владеет собой.

К моему удивлению, он сел, скрестив ноги, между мной и Эдвардом и, поникший, схватился за голову. Мы молчали. Я протёр все разводы, но не спешил относить тряпку, просто, нахмурившись, стоял с ней в руках.

– Простите меня, – проговорил Скэриэл.

Эдвард шумно вздохнул. Я промолчал, прикусывая внутреннюю часть щеки.

– Кто-то копает под меня, – сдавленно продолжил он.

– Адам? – спросил я.

– Мистер Эн? – предположил Эдвард.

– Слишком осторожно копает. Не в их стиле. Помните ту дерьмовую слежку? – скривился он. – Вот это в их духе. А тут практически ювелирная работа. – Он устало потёр переносицу. – Ни одной зацепки.

– Никаких подозреваемых? – уточнил Эдвард; выглядел он всё ещё сердитым, но, очевидно, обида потихоньку проходила. – Помимо Адама и мистера Эна? Может, Кэмерон? Напарник Адама.

– Это чистокровный, – возразил Скэриэл. – Под меня явно копает чистокровный.

– Что именно он сделал? – спросил я.

– Или она, – поморщился Скэриэл. – Кто-то слил фотографии Оливера с Бернардом во все социальные сети, связанные с лицеем и Академией Святых и Великих. Они там в каком-то богом забытом переулке обнимаются у стены, и Оливер на нём практически виснет, а ещё смотрит этими щенячьими глазами, чуть ли не слюни пускает. Может, пьян был, уже не разберёшь. Сразу понятно, что дело попахивает жареным. Кто за этим стоит, ума не приложу. Я пытался сделать так, чтобы все эти темы – и их отношений, и украденных тестов – просто не всплывали, я столько сил потратил, чтобы вывести из-под удара Оливера, но… – Он стукнул кулаком по паркету. – Всё зря. Нужно пересмотреть планы и теперь подстраиваться на ходу.

– Хорошо. Какому чистокровному ты перешёл дорогу? – спросил Эдвард.

– Ха. – Скэриэл скривился в усмешке. – Тебе в алфавитном порядке? Или в хронологическом? Проще сказать, какому чистокровному я не переходил дорогу.

– Ох, точно. И как ты ещё в живых остаёшься? – Эдвард безрадостно хмыкнул: сам понимал, что шутка несмешная.

– Каждый день задаю себе этот вопрос, – угрюмо ответил Скэриэл.

Мы промолчали. Он наконец поднялся, расправил плечи и зашагал, наматывая круги между нами. При этом он в своей обычной манере рассуждал вслух:

– Если бы не этот скандал, близнецы Брум могли бы вступиться за меня перед своим отцом и подписать рекомендательное письмо – за то, что я помог с Бернардом. Но сейчас, – он с раздражением взмахнул рукой, – какая, к чёрту, разница, помогал я или нет. Им теперь не до меня.

Мы с Эдвардом напряжённо наблюдали за ним.

– С другой стороны, раз положение ухудшилось, то нужно теперь повлиять на Оливера. Он как раз в убитом состоянии. Манипулировать им будет проще…

Подняв бровь, Эдвард посмотрел на меня. Я пожал плечами. Скэриэл продолжал:

– Как теперь поступит их отец? Он точно не выгонит Бернарда – ни за общение с Оливером, ни даже за жульничество с тестами: ничего ведь даже не доказано, просто плодятся слухи. В уставе академии написано, что исключить можно за преступление. За поведение, порочащее честь и достоинство учащегося, могут отстранить на время от учёбы. И это если проступки случаются нечасто. Так уже несколько раз отстраняли Оскара Вотермила. Но у Бернарда точно хорошая посещаемость. А Оливер даже ещё не учится в академии…

Эдвард задумчиво потёр лоб:

– Что ж. Думаю, ты, как всегда, найдёшь запасной план. Удачи.

С этими словами он направился в свой кабинет. Он занимался документацией и по полдня пропадал, утопая в бюрократическом болоте. Я же по большей части следил за кем-то, доставал материалы, а в оставшееся время убирался, успокаивая себя тем, что в доме становится чище. Я видел результат своих трудов, только когда брал в руки швабру и тряпку. Уборка для меня стала способом снять стресс. Для Эдварда таким способом, наверное, была работа с бумагами.

– Конечно, – только и бросил Скэр, не пытаясь его задержать.

Он выглядел расстроенным: понимал, что мы всё ещё злимся – и справедливо.

Я тоже прошёл мимо Скэриэла. Как ни странно, я вспомнил наше детство: тогда он тоже, бывало, так наворачивал круги и что-то шептал себе под нос. Это очень нервировало других детей, особенно Ноэля, – и тот всегда ставил Скэриэлу подножку.

А сейчас я боялся, что Скэр подставит подножку мне. Как уже ударил под колено.

В доме каждому выделили по маленькой комнате, больше похожей на кладовку, – там мы ночевали, если допоздна задерживались в Запретных землях. Уставший, я закрылся у себя. Ещё какое-то время я мучился унылыми мыслями, потом собрался наконец поспать, как вдруг в дверь тихо постучали. Я крикнул: «Входите», но стук повторился. Вздохнув, я поднялся с кровати и направился к двери.

– Привет? – смущённо проговорил Скэриэл. Он сидел на полу, по-детски уткнувшись в колени.

– Привет, – удивлённо протянул я.

– Уже десять минут жду здесь. Всё не решался постучать.

– Почему? – Я знал ответ, но мне хотелось, чтобы он сказал это вслух.

– Мне очень стыдно. – Он опустил голову. – За то, что я вам устроил.

Я зажмурился и сжал кулаки.

– Да, вышло хреново.

То, что произошло внизу, было не просто хреново. Я всё ещё кипел, ничего не мог с собой поделать. И всё же… как можно было злиться, когда он вот так сидел и раскаивался. Конечно, оставалось лишь гадать, стыдится ли он искренне или опять играет на публику. Я раз за разом принимал его извинения, глотая обиды, а время делало своё дело – вскоре я всё забывал. Изо дня в день я пытался узнать, есть ли у меня предел терпения. Как долго я буду верен Скэриэлу? Или даже оказавшись в аду, погибнув от его руки, буду оправдывать его?

– Мне правда стыдно. Даже в глаза тебе смотреть не могу, – проговорил он тихо, всё так же сидя на полу. Я рассматривал его макушку, чёрные спутанные волосы, прикрывшие лицо, широкие плечи и острые голые коленки из-под преступно коротких шорт. Если бы он не напал на меня пару часов назад, то я бы сейчас пожурил его за отсутствие носков. В этом здании с отоплением были проблемы – то и дело отключали.

– Ты извинился перед Эдвардом? – вместо этого спросил я.

Он кивнул, не поднимая головы.

– Почему ты решил, что это был я? Ты меня в чём-то подозреваешь? – набравшись храбрости, спросил я.

– Ни в чём, – помотал головой он.

– Тогда?

– Я вспылил. Не знал, на кого думать.

– Ладно, – слабо улыбнулся я. Мне ведь нравилось видеть его не таким самоуверенным, как обычно. – Хочешь войти?

Скэриэлу только виляющего хвоста за спиной не хватало. Он бодро поднялся, словно не мучился только что угрызениями совести, и просиял.

– Мне надо обратно, утром приедет курьер. Я сделал заказ. Да и завтра полно дел.

Я разочарованно вздохнул, но Скэриэл уже шагнул ближе и приобнял меня.

– Не обижайся, ладно? – тепло пробормотал он.

Я крепко обнял его в ответ. Что ещё я мог сделать?

Точно так же он обнимал меня после того инцидента на дороге. Я целые сутки приходил в себя, ночью меня трясло, я забылся тяжёлым тревожным сном лишь под утро. Мне снились погоня, обрыв, кровь и умирающий Скэриэл. Сжимая пистолет, я рыдал у его тела.