Шрифт:
Закладка:
– Детский сад… – все-таки пробормотал я.
– Ворчишь, как старик, – усмехнулся Скэриэл. – Просто полежи немного.
И я правда затих, прислушиваясь к себе.
– Ну что? Получше?
– Да… немного.
Он больше ничего не говорил – лишь продолжал гладить меня по волосам, отчего захотелось спать. Я прикрыл глаза, сдержав ответный вопрос: «А тебе?» Я ведь чувствовал, что эти прикосновения нужны и ему. Быть может, во всём этом виновато наше одиночество? Я потерял маму, Скэриэл – обоих родителей. Возможно, мы оба тянулись к тем, кто мог о нас позаботиться, а не находя отклика, заботились друг о друге.
– Как себя чувствуешь? – тихо спросил он. Трудно было сказать, сколько прошло времени: пара минут или пара часов. Меня разморило.
– Хочу спа-ать, – честно ответил я, зевая.
– Поспи.
– А ты?
– Тоже вздремну, наверное.
– А как же практика тёмной материи? – заплетающимся языком произнёс я.
– Через час поговорим об этом. Разберёмся. Спи, Готи.
Последнее, что я запомнил, прежде чем заснуть, – Скэриэл вновь погладил меня по голове. Мы лежали по-прежнему близко, но больше я не чувствовал неловкости.
Он ведь прав. Мы странная, ненормальная парочка. Может, и одна на весь мир. И больше всего я в последнее время боялся, что рано или поздно тайны перевесят и это закончится.
Почему-то спать в доме Скэриэла было приятнее, чем у себя. Диван узкий, немного жёсткий, пропахший сигаретами, но я так хорошо высыпался на нём, что давно собирался узнать, где Скэриэл его приобрёл. Хотя, думается мне, не в диване было дело.
Когда я проснулся, на улице ещё не стемнело. Скэриэл, похоже, накрыл меня пледом, а сам ушёл. Я зевнул, потягиваясь.
– Я тебя разбудил?
Он сидел за столом, поджав ногу. Перед ним на столе лежала толстая книга.
– Нет, я, кажется, выспался. Что читаешь?
Было немного холодно, поэтому я накинул на себя плед.
– У меня сейчас такое чувство дежавю. Помнишь, как Оскар потащил тебя в клуб и ты ночевал в моей комнате? Утром ты спустился, замотанный в простыню. Я тогда читал Эдгара Аллана По.
– «Падение дома Ашеров», я помню.
– Как ты это запомнил? – удивился он.
Я почесал нос и плотнее закутался в плед.
– Тогда ты сказал название, и у меня была первая мысль, что за вылазку в Запретные земли мне точно устроят «Падение дома Хитклифов».
Скэриэл прыснул от смеха:
– Ты ещё тогда курил.
– А потом ворвался Гедеон.
– Не вспоминай, – поёжился я. – Есть что-то горячее?
– Типа меня? – лукаво спросил Скэриэл.
Я закатил глаза, а он захихикал.
– Ты всегда так бурно реагируешь на мои шутки, – пожал плечами он. – Ничего не могу с собой поделать.
– Просто дай мне кофе или чай.
Скэриэл поднялся и зашумел чашками.
– Что читал? – Я подошёл ближе, повторяя вопрос. На развороте красовалась картина Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ». Французская революция не отпускала Скэриэла. Перевернув обложку, я прочитал название на французском: «Лувр. Коллекция живописи». Мой уровень владения языком был крайне низок, но по обложке можно было догадаться о содержании. – Тут всё на французском.
– Да, я специально заказал в оригинале. А ты бывал в Лувре?
– Ага, с Леоном ездили. Вроде мы ещё учились в средних классах, если я не путаю.
– Классно. – Скэриэл вернулся и подал мне дымящуюся кружку с чаем. – Осторожно, горячо.
– А ты не был в Лувре? – Я рассматривал иллюстрации в книге: Леонардо да Винчи, Пауль Рубенс, Тициан, Франсиско Гойя.
– Шутишь? – едко переспросил Скэриэл. – Я же полукровка.
– Прости?
– Ты правда не понимаешь?
– Чего?
Скэриэл смерил меня недовольным взглядом – и резко отвернулся.
– Забудь, – только и бросил он. Его настроение резко упало.
– Да что не так? – громче, чем стоило бы, спросил я.
Вздохнув и точно пересилив себя, он снова взглянул мне в лицо. Я не смог отмахнуться от странной ассоциации – с затравленным животным.
– Полукровкам запрещено выезжать за пределы Октавии, – отчеканил он. – Можно только с разрешения Совета старейшин, или кто там за это отвечает. И нужно иметь рекомендательное письмо от совершеннолетнего чистокровного. Учитывая, что многие полукровки и низшие хотят сбежать отсюда, нет такого чистокровного идиота, который захочет составить рекомендацию. Если полукровка сбежит за границу, то чистокровного ждёт штраф.
– Не знал этого, – удивлённо признался я. Взгляд Скэриэла чуть смягчился.
– Прости. Конечно, ты этого мог не знать. Ты чистокровный и вдобавок несовершеннолетний. Тебя это никаким боком не касается.
– Послушай, – торопливо начал я, – Сильвия часто с нами летала за границу, она полукровка. Получается, кто-то из нашей семьи писал ей рекомендательное письмо?
– Конечно. – Скэриэл кивнул и уверенно продолжил: – Иначе её бы не выпустили из страны.
Я смотрел на него с недоверием:
– Не укладывается в голове. Как можно запретить выезжать за границу?
Скэриэл мрачно улыбнулся:
– Это только у нас так. Хотя нет… Слышал, что ещё в ряде закрытых стран, помимо Октавии, есть запрет на выезд для полукровок и низших. Но в остальных странах можно перемещаться свободно.
– Октавия действительно такая авторитарная?
– Смотря для кого, – хмыкнул Скэриэл. – Вот для чистокровных всё замечательно. Вы живёте припеваючи, вас ни в чём не ограничивают. И конечно же, в Совете старейшин никогда не будет полукровок.
– «Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие», – вспомнил я Гедеона, цитировавшего заповедь из «Скотного двора» Джорджа Оруэлла.
– Что? – заинтересовался Скэриэл.
– Почитай «Скотный двор» Оруэлла. Найдёшь там много схожего… Получается, ты никуда не можешь выехать? Ни ты, ни Эдвард?
– Ага.
– Про это не говорят в лицее…
– А зачем? – Скэриэл пожал плечами. – В лицее учатся чистокровные. К чему им проблемы низших?
– Если не говорить о проблеме, это не значит, что её нет.
– Другие чистокровные с тобой не согласятся, – отчеканил он.
– Люмьер говорил, что император Бёрко хорошо относился к полукровкам и низшим в Октавианской империи, – задумчиво произнёс я и сразу пожалел о сказанном.
– А Люмьер был приятелем императора, чтобы так разбрасываться словами? – вкрадчиво спросил Скэриэл.
– Его отец, кажется, Маркус Уолдин, был приближённым императора и погиб во время переворота. Но сам Люмьер фанатик Бёрко. Он не может быть объективным.
– Интере-есно, – протянул Скэрил, подсаживаясь ближе. – Он из тех, кто верит, что наследник правящей династии остался в живых?
Я невнятно что-то пробурчал. Эту тему поднимать не хотелось.
– Чего? – Скэриэл хитро уставился на меня. – Ты что-то знаешь?
– Нет, нет… – помотал я головой. – Наоборот! Я ничего толком не знаю о Люмьере и не хочу его обсуждать.
Внутренне я весь похолодел. Скэриэл шутил, дурачился… но на самом деле он вплотную подобрался к моим тайнам. Тайнам, которые могли нас поссорить. Разлучить. Пришлось сделать усилие, чтобы не сжать кулаки.
– Ну да, ну да, – протянул Скэриэл, заговорщицки кивая. – Он дружит с Гедеоном, да? Тот самый парень, что следил за мной.
– Ага, – с усилием выдохнул я. – Но это всё, что я о нём знаю.
– А ты сам как думаешь? Существует ли этот наследник?
Господи, почему он никак не мог успокоиться?
– Что?
– Наследник Лукиана Бёрко, которого могли спасти шестнадцать лет назад… Думаешь, что это всё слухи и легенды?
– Честно говоря, не знаю, – всё так же осторожно отозвался я. – А что?
– Если он жив, то ему должно быть сейчас шестнадцать или семнадцать лет. Прямо как нам. – Скэриэл странно улыбнулся и вдруг признался: – Я просто иногда думал об этом. То, что я владею тёмной материей. Вдруг… наследником могу быть и я?
Меня будто облили холодной водой. В его тоне мне почудилась надежда.
– Но у тебя же были родители. Семья.
– Ну а вдруг мои родители как раз и спасли меня во время переворота и забрали себе? – хмыкнул он, а затем серьёзно добавил: – Шучу я. Просто мысли вслух. Конечно, прикольно было бы стать наследником империи, но это всё только слухи.
«Прикольно». Он… серьезно?
– Ага, – напряжённо кивнул я, мечтая поскорее сменить тему. – Прикольно, да. Кстати, я ещё хотел поговорить по поводу Оливера…
– М?
– Я про твою помощь. Ты достал фотографии, сходил с ним на встречу с Бернардом… Он, наверное, тебя благодарил, но и я хочу сказать спасибо. Ты спас его.
– Не за что, – тепло
