При упоминании Вотермила Гедеон чуть скривился.

– Но я отказался, потому что слышал, что он не очень хорошо учится.

– От кого слышал?

Да все в центре знают, что Оскар пьёт, кутит и вспоминает об учёбе, только когда мистер Вотермил прижмёт. Не завидую я тому, у кого он окажется наставником.

– От Бернарда Дона, – ответил я, радуясь, что однажды он правда травил байки про Оскара и его весёлые похождения в Академии Святых и Великих.

– Ну, раз это был Бернард, – едко заметил Гедеон, – то источник у тебя самый что ни на есть достоверный.

Я растерянно посмотрел на него. Чего он добивается? Я был в полном замешательстве. Постойте, Гедеон сейчас защищает Оскара? Я правильно понял его замечание? Или он просто в очередной раз хочет ткнуть меня в мою ошибку, мол, я и с выбором наставника не справился? Ладони вспотели, и я постарался незаметно вытереть их о брюки. Не знал, как долго ещё Гедеон планировал экзекуцию, но мне стоило поторопиться к психологу, поэтому было бы мило с его стороны ускориться.

– Мне скоро к психологу. – Я повернулся к лестнице и указал на неё. – Пойду соберусь…

Гедеон не ответил. Приняв это за молчаливое разрешение, я направился прочь – и вдруг услышал, что он поднялся. В следующий момент что-то сбило меня с ног. Я растянулся на паркете, больно ударившись подбородком об острый угол комода. Застонав, я схватился за челюсть. Пальцы окрасились в красный. Рана на подбородке пульсировала от боли.

– Раз ты у нас теперь вправе поступать как вздумается, то преподам тебе несколько уроков, – елейным голосом проговорил Гедеон. – Как старший брат.

Повернувшись, я ошеломлённо уставился на него. Гедеон воспользовался тёмной материей против меня!

– Урок первый: никогда не поворачивайся ко мне спиной, – отчеканил он, подходя ближе. В его правой ладони вспыхнуло тёмное пламя.

Пошатываясь и наблюдая за руками Гедеона, я поднялся. Он швырнул сгусток материи вперёд, и мне потребовалось собрать всё самообладание в кулак, чтобы вовремя отпрянуть. Ноги тряслись, по подбородку текла кровь.

– Что ты делаешь?! – испуганно закричал я.

Словно не слыша меня, он проговорил:

– Урок второй: не доверяй ничьим словам. Будь то Люмьер, Бернард, отец или я.

Я напрягся, пытаясь тоже вызвать материю, хотя прекрасно понимал, что вряд ли воспользуюсь ею против брата. Это чревато летальным исходом. Причём моим. Сдаваясь, я медленно отступал в сторону столовой. Гедеон выглядел свирепо, как будто решил покончить со мной раз и навсегда. В его ладони вновь возникло пламя.

– Урок третий: тебе всё-таки придётся воспользоваться силой, чтобы защититься.

Немыслимо! Он сотворил из пламени тёмного льва; тот рос прямо на глазах, бесшумно рычал и угрожающе вставал на дыбы. Казалось, лев – воплощение его ненависти.

– Ты не посмеешь, – выдохнул я.

– Проверим? – хмыкнул Гедеон и направил разъярённого хищника на меня.

– Нет!!!

Лев прыгнул – я понял, что должен либо бежать, либо обуздать его. Гедеон не простит побега и будет до скончания веков меня запугивать, да и опасно опять поворачиваться спиной. Мне ничего не оставалось. В тщетном защитном жесте я выставил окровавленные руки перед собой. Огромная когтистая лапа задела моё плечо, а дальше произошло что-то, чего я сам не ожидал.

Кажется, тело вдруг приняло льва. Впитало его как губка. Я почувствовал распирающую изнутри мощь. Тёмная материя Гедеона пылала во мне.

Раздался пронзительный крик. Чей, неужели мой?

Да, похоже. Моё тело было не способно вместить эту силу. Меня затрясло.

– Готье! – крикнул знакомый голос где-то вдалеке.

Я ничего не видел, мир заволокло чёрным дымом. Похоже, я был окутан им с головы до ног.

– Дыши! Вытолкни материю!

Я слышал, но не понимал смысла слов. Лёгкие разрывало. Я больше не кричал, не мог даже вдохнуть. Что-то тёмное, горячее распространилось по венам. Что-то схожее с кровью, но это «что-то» сковывало, душило, парализовало.

Время тянулось медленно. Я не чувствовал ни ног, ни рук – как если бы упал в ледяную воду, а надо мной вырос толстый слой льда. Я представлял, как бьюсь об него, стучу, царапаю, стираю ногти под корень, но ничего не выходит. Меня не слышат. Я не видел ничего, кроме тьмы. Руки и ноги немели, тяжелели. Я плыл по течению, чувствуя, как слабею. Силы заканчивались. Я… что, умирал?

Было не пошевелиться. Голова ощущалась чугунной. Хотелось закрыть глаза, заснуть, забыться. Сердце ещё билось, но всё слабее и слабее.

– Готье! Готье! – всё звал меня кто-то.

Я смотрел вперёд и не видел ничего перед собой. Чёрный липкий кокон словно скрыл меня от внешнего мира. Закрыв глаза, я считал удары своего сердца.

Один, два, три, четыре… Счёт начал замедляться. Или сердце останавливалось, или я в бреду уже не мог считать.

Пять… Шесть…

Я плыл в чём-то тягучем, липком. Страха больше не было. Ничего не было.

Семь.

Я больше ничего не слышал.

Восемь.

– Готье!!!

Вдох.

Я очнулся от резкой боли в груди. Гедеон, стоя передо мной на коленях, давил мне на грудь. Глаза широко распахнуты, рот испуганно приоткрыт, губы подрагивают, от прежней укладки ни следа.

– Сукин ты сын! – крикнул он. – Сукин ты сын…

Я зажмурился. Боль расползалась по всему телу, колола мышцы и кости. Грудь горела от его ударов, спасительный воздух обжигал лёгкие. Дышать. В жизни не мог представить, как прекрасно просто дышать. Наполнять лёгкие кислородом и пускать его по венам – лучшее, что придумала эволюция.

Гедеон яростно похлопал меня по щекам.

– Дыши, – измученно проговорил он.

Я снова повернул голову в его сторону – и он отстранился. Опёрся спиной о ножки стула и закрыл лицо руками. Мне казалось, что он всхлипнул. Этого не могло быть. Я изнеможённо прикрыл глаза.

– Что случилось? – выдохнул наконец я.

– Ты чуть не умер, – произнёс он спустя время. Я уже и забыл, о чём спрашивал.

Восемь ударов сердца. Казалось, это было во сне.

– Почему? – тихо спросил я, не слишком надеясь на ответ.

Он с усилием отвёл руки от лица:

– Ты впитал мою материю.

Впитать материю. Ничего не понимаю.

– Не понимаю, – устало озвучил я свои мысли.

– Ты впитал её и не смог высвободить. Направить её… – тихо объяснил Гедеон. – Я чуть было не убил тебя.

– Впитал? – У меня хватало сил только на то, чтобы повторять за ним. – Направить?

– Похоже, ты извлекатель, Готье. – Гедеон опустил голову и произнёс это куда-то в сторону. – Ты чёртов извлекатель. Один из тех, кто может забирать тёмную материю. Я не уверен, но, кажется, это так.

– Это плохо, да? – обречённо спросил я, продолжая лежать.

За окном совсем стемнело, и в столовой без света я слабо различал лицо Гедеона.

– Не знаю. Извлекатели обычно бывают низшими, реже – полукровками. Они рождаются настолько редко, что все известные случаи описаны в истории.

– Но я не низший. И не полукровка.

– Конечно же нет, – бросил Гедеон с едва заметным раздражением.

Мы молчали довольно долго. В полной тишине я слышал тиканье настенных часов. Кажется, к психологу я сегодня не попаду.

– Почему я не мог дышать?

– Не знаю, – вздохнул он. – Слишком много материи для неподготовленного извлекателя? Она чуть было тебя не убила. Как инфекция, проникнувшая в организм.

Восемь ударов сердца. Я ведь сосчитал их.

Восемь грёбаных ударов, прежде чем я бы умер.

– Я чувствовал, что материя останавливает мою кровь.

– Это моя вина… – тихо проговорил Гедеон. – Моя.

– Я чувствовал твою силу. Она огромна. – Мурашки пошли по коже, когда я вспомнил всю мощь Гедеона.

В какой-то степени это ведь был интимный момент, что-то почти сакральное. Я ощутил его. На некоторое время слился с могуществом Гедеона. Мы были одним целым. Я должен был умереть от его силы. Такая мощь… Смогу ли я когда-нибудь вновь почувствовать её? Смогу ли сам овладеть материей на таком уровне?

– Прости…

– Я слышал своё сердце, – решился признаться я. – Оно еле билось.

– Не может быть, – к моему удивлению, возразил Гедеон. – Твоё сердце сразу остановилось, как только ты упал. Ты не дышал. Я сделал тебе искусственное дыхание и непрямой массаж сердца.

Это то, что называют клинической смертью? Вздрогнув, я уточнил:

– Сколько я был в отключке?

Гедеон мрачно посмотрел на наручные часы.

– Не знаю. Может, около трёх минут. Может, меньше. Не до этого было.

– Много… – протянул я, и он сдавленно признался:

– Я думал, что умру сам, пока пытался тебя откачать.

– Спасибо.

Но Гедеон