знаешь, что у нас нет времени. Мы не знаем, сколько в городе немцев. Но сколько бы ни было, если они очухаются и займут оборону, то положат нас на подступах к городу, — вновь напомнил прописные истины Воронцов.

Я согласно кивнул, тем самым показывая, что, в общем-то, со всем согласен. Но всё же решил выдвинуть новое предложение.

— Предлагаю использовать транспорт, как отвлекающий маневр, что сможет приковать внимание потенциальных наблюдателей.

— Давай яснее, — недовольно буркнул чекист. — Говори конкретно: что хочешь?

— Так конкретней некуда. Предлагаю погрузиться в броневик и два грузовика небольшой группе добровольцев и минут через десять после нашего выдвижения выехать отсюда на дорогу и, включив фары, поехать в сторону города. При подъезде к КПП немцев, что расположен у северной окраины, остановиться и неожиданно напасть на немецких солдат. Те ещё явно не знают о том, что произошло, а потому уничтожить их не будет особого труда. Стрельба, естественно, привлечёт к себе внимание городского гарнизона, атакующая группа в это время займёт оборону и своим огнём обеспечит прикрытие подхода наступающего на том направлении отряда. Таким образом, мы получим уверенность, что хотя бы по одному направлению мы точно прорвёмся. И даже если остальные направления наступления будут буксовать, наши бойцы, прорвавшиеся в город с севера, смогут ударить обороняющимся в тыл.

Однако для достижения большей эффективности при нанесении одновременного удара со всех направлений, атака на КПП должна происходить в то время, когда все наши отряды приблизятся к городу на расстояние последнего броска. Это тоже обеспечит нас дополнительным преимуществом, — закончил я и, посмотрев на чекиста, спросил: — Что скажешь?

Тот хмыкнул для порядка, тем самым очевидно показывая, что анализирует информацию, и потёр в задумчивости подбородок. Но я, несмотря на тьму, видел, что идея ему понравилась. Захват КПП с налёта, бесспорно, помогал тому флангу почти беспрепятственно войти в город.

Через несколько секунд чекист согласно кивнул, подозвал новоиспечённых командиров отрядов и дал команду отобрать из каждого по семь человек, которые и будут костяком механизированной группы.

Увидев, что я со всем согласился, Воронцов подозрительно покосился на меня и спросил:

— Ты тоже, что ль, хотел с ними пойти?

— Нет, — ответил я. — Точнее, конечно, хотел бы, но думаю, что я буду более полезен тут в качестве снайпера, прикрывающего все направления.

— Хочешь опять на дереве разместиться? — понял по-своему мой замысел Воронцов.

— Я бы с радостью, но не получится. Расстояние до города будет около трёх километров, а это многовато. Поэтому буду следовать в арьергарде, и по мере своих сил прикрывать сразу всех.

На том и порешили.

К нам подошёл один из командиров и доложил, что к снятым с неисправных бронетранспортёров пулёмётам уже найдены пулемётные расчёты.

Воронцов поблагодарил за службу и дал команду распределить эти расчёты между всех отрядов. Местом базирования каждой пулемётной пары, должны были стать телеги с лошадьми.

Исходя из составленного плана наступления, первый отряд должен был наносить удар по городу с северо-запада. Второй — с запада. А третий — с юго-запада. Воронцов объяснил замысел новым командирам, каждому из которых поручалось наступать на одном из направлений. И когда командиры подтвердили правильное понимание приказа, лейтенант госбезопасности забрался на телегу и произнёс речь для всей бойцов.

— Товарищи красноармейцы, все вы попали в плен и должны были быть замучены и убиты фашистами. Но судьба дала вам второй шанс, чтобы расквитаться с врагами нашей Родины, за голод, плен и унижения. Так не посрамите же звание красноармейца и выбейте весь дух из проклятой немецко-фашисткой гадины! Прямо сейчас, товарищи бойцы, мы пойдём в бой. Медлить нам нельзя! Успех нам может гарантировать только внезапность! Вполне возможно, что в Троекуровске об освобождении концлагеря ещё ничего неизвестно, а потому наша атака будет неожиданной для врага и застанет его врасплох! В городе есть медсанбат, есть еда и патроны. Кроме того, там содержатся в плену наши боевые товарищи и командование дивизии. Вырвать их из рук захватчиков — наш долг! Все цели достижимы и находятся совсем рядом, всего в полутора километрах отсюда. Темнота нам поможет беспрепятственно приблизиться к городу, передвигаясь вдоль дорог. А дальше, товарищи красноармейцы, действуйте по обстановке. Берегите патроны и не стреляйте по своим. Ведите бой строго в своём секторе и направлении: первый отряд северная часть города. Второй отряд — центральная. Третий — южная. До города двигаемся в максимальном режиме тишины! Вперёд, товарищи бойцы! Атаку начинаем через три минуты! Обратный отсчёт пошёл.

Воронцов спустился и отдал новый приказ. Исходя из него, Твердев был направлен в качестве комиссара в первый отряд. Я — в качестве комиссара и снайпера — во второй, центральный. А сам Воронцов определил себя в третий отряд, что должен был продвигаться справа от нашего текущего местоположения.

И битва началась в тот момент, когда каждый убежавший к своим людям командир, досчитал до ста восьмидесяти.

Общая масса бывших военнопленных стала разделяться на три более-менее равные колонны, словно ручьи, растекающиеся в заданных направлениях.

Чтобы атака была синхронной сразу со всех трёх сторон, предполагалось, что центральный отряд будет идти чуть медленней, нежели те, что двигаются по флангам. Из-за специфики моего зрения, этим должен был руководить я, через приставленных ко мне вестовых.

Конечно, со стороны наше воинство, состоящее из уставших, раненых, обессиленных, оборванных бывших военнопленных, больше походило на разношёрстную толпу, чем на боевой отряд. Однако именно боевым отрядом мы были. И каждый из нас очень хотел поквитаться с врагом за всё, что тот сделал как с нами, так и с нашими близкими, и нашей землёй.

Мы шли вперёд и знали, что час расплаты с врагом уже близок.

Стоя на повозке во весь рост, я, не боясь получить пулю в ответ, потому что Троекуровск был почти в полной тьме, регулярно стрелял из винтовки, обеспечивая тем самым беспрепятственное продвижение к стоящим на краю города зданиям.

Немногочисленные группы немцев, уничтожаемые, неизвестно откуда летящими пулями, умирали довольно быстро, не успевая поднять тревогу. Они умирали, так и не узнав, что наши отряды неуклонно приближаются.

Своим снайперским огнём я