Представились. Один оказался лейтенантом и два младших лейтенанта.

Воронцов сказал им остаться рядом, а сам, достал своё удостоверение и продемонстрировав его всем, кто стоял невдалеке, обратился к бойцам:

— Товарищи красноармейцы, я лейтенант государственной безопасности Воронцов. Я беру командование на себя. Среди вас есть те, кто воевал со мной плечом к плечу под Новгородом и Новском. Кто знает, что случилось с командованием обороняющей Новск дивизии?

Несколько человек выкрикнули, что комдив Неверовский убит, а его заместитель вроде бы жив и вроде бы в плену у немцев. Но держат его не здесь.

— Я вас понял, товарищи, — кивнул чекист. — И сейчас хочу сказать вам следующее: нам, товарищи, вновь предстоит всем вместе идти в бой.

— В лес! Надо в лес тикать! — опять раздался голос из толпы.

— Ни в какой лес мы тикать не будем! Мы не белки, чтобы прятаться на деревьях. Мы бойцы Рабоче-Крестьянской Красной Армии и поэтому, взяв в руки оружие, мы прямо сейчас начнём атаку на Троекуровск и освободим наших товарищей, что удерживаются там.

Глава 10

Вопреки всему

Среди военнопленных раздались негромкие возгласы, суть которых сводилась к одному: «Да как же мы пойдём на город, если у нас даже оружия толком нет?»

И на все эти крики чекист дал ясный ответ, что оружие сейчас прибудет.

— Лёша, давай, — скомандовал он.

Я поднялся, встав на телеге, высмотрел то место, где стоял и ожидал нас Твердев, Апраксин и бойцы, и тремя меткими выстрелами срезал три ветки с ближайшей сосны. Те упали на голову ожидающим сигнала товарищам, и они, взявшись за поводья, направились в нашу сторону, управляя двумя телегами с оружием.

Увидев их приближение, некоторые военнопленные стали вслух предполагать, что там находится еда. Не прошло и пяти секунд, а в толпе уже раздались радостные возгласы. И, разумеется, через мгновение, истощённые люди рванули к телегам навстречу.

Раздача оружия могла перерасти в хаос. А потому, побежавшим вслед за бывшими узниками командирам, которых ранее определил Воронцов, предстояло утихомирить разгорячённых красноармейцев и напомнить им не только о дисциплине, но и о том, что перед боем есть нельзя!

Нужно отметить, что перед освобождением концлагеря, на проходящем в лесу совещании, мы поднимали тему кормежки военнопленных. И пришли к выводу, что времени на это у нас не будет. Да и опасно это, ведь при атаке желудок поевшего бойца будет полон, а значит, ранение в область живота может вызвать серьёзные осложнения. И продукты питания были сгружены на землю и прикрыты ветками.

Через пять минут криков и приказов, было выстроено две довольно ровные очереди к каждой из телег. У одной телеги бойцы получали оружие, а у другой небольшой боезапас.

Некоторые бойцы к этому времени уже были вооружены трофейным оружием, которым поживились у уничтоженных мною солдат. И сейчас они либо стояли в охранении, либо пытались привести в рабочее состояние немецкую технику.

В конечном итоге, Воронцову доложили, что один «Ханомаг» всё же смог «встать» на колёса. Впрочем, мы это и сами увидели, когда к телегам подъехал броневик данной марки. За его пулемётом уже стоял красноармеец, а вылезший из кабины сержант доложил, что машина полностью готова к бою. Затем показал в сторону леса и добавил:

— Остальные броневики не заводятся. У них, скорее всего, повреждена электропроводка. Сейчас, в темноте, установить точную причину неисправности техники, которую не удаётся привести в рабочее состояние, пока не представляется возможным. Но удалось завести два грузовика. Шофёры для них уже найдены.

Чекист одобрительно кивнул, сказав, что ими займёмся позже, если наша атака пройдёт успешно. А я, бесцеремонно войдя в разговор, отдал приказ снять с недвижимых «Ханомагов» пулемёты и найти под них расчёты, объяснив своё предложение тем, что в наступлении скорострельное оружие по-любому пригодится.

Сержант отрапортовал мне «Есть!» А когда он отошёл к своему бронированному монстру, чекист мне заметил, что я просто красноармеец, а не командир.

— Звания ты не имеешь! А значит, не имеешь и права отдавать приказы, тем более сержантам, — напомнил мне совершенно несерьёзным тоном.

И я, понимая, что он меня не ругает, а просто констатирует факт, по-простецки спросил:

— Слушай, товарищ Воронцов, скажи, когда мне за мои подвиги генерала дадут, ты ко мне в адъютанты пойдёшь?

Тот аж прыснул от возмущения. Потом ухмыльнулся и аккуратно (спасибо ему огромное за это) постучав меня по плечу, сказал:

— Ну и наглый ты парень, Лёшка! — покачал головой, на секунду задумался, а затем добавил: — Ладно, коль генералом тебя сделают, попрошусь, чтобы меня перевели в те войска, в которых ты будешь командовать, и стану тебе адъютантом.

— Ловлю на слове! — тут же поймал его я, в этот момент твёрдо решив, вопреки всему, стать генералом.

Этот минутный разговор, который был для Воронцова ни о чём, а для меня судьбоносным, немного расслабил нас. Этим разговором мы отстранились от происходящего вокруг. Но лишь на полминуты. Лишь на эти недолгие тридцать секунд, тридцать мгновений, которые отделяли нас от того ужаса, что начнётся уже совсем скоро.

Но больше времени на отдых мы себе позволить не могли. И вновь вернувшись в настоящее, занялись решением текущих задач. Согласно тому плану, который мы с Воронцовым придумали ранее, наступать на Троекуровск мы собирались тремя отрядами, которые должны были выдвинуться одновременно с трёх сторон.

В ранее подготовленном нами плане мы не рассчитывали, что у нас в наличии будет техника, а потому предполагалось, что атаку будем вести в пешем строю.

Сейчас же, когда у нас появился «Ханомаг» и два грузовика тактику можно было бы и поменять.

И я обратился к вышестоящему начальству:

— Товарищ командир, раз у нас есть теперь механический транспорт, то давай, может быть, всё же и его применим?

— Что ты предлагаешь? Только быстро! Ты же сам прекрасно