Шрифт:
Закладка:
В двери появляется голова Карима.
– Пришла мать Густава, – сообщает он. – Вы готовы?
Хенрик кивает и собирает свои бумаги. Не говоря друг другу ни слова, они с Леей спускаются по лестнице и идут по коридору в допросную. У самой двери Лея поднимает взгляд и говорит:
– Вести допрос будешь ты.
Хасиба сидит на стуле, прижимая к животу свою цветастую тканевую сумку. Лицо белое как мел.
Хенрик быстро представляется, стараясь смягчить голос, потом садится напротив.
По сравнению с остальным телом руки Хасибы выглядят огромными. Она одета в сшитый по фигуре пиджак и юбку из той же ткани. Вокруг шеи обернут платок.
Хасиба смотрит на Хенрика широко распахнув глаза. Он включает диктофон, произносит номер дела и личный идентификационный номер Хасибы.
– Меня в чем-то подозревают?
У нее заметен боснийский акцент.
– Нет, ни в чем, мы допрашиваем всех свидетелей. Нам необходимо собрать информацию, чтобы найти Каролину, Астрид и Вильму как можно скорее.
По Хасибе видно, что жизнь у нее была нелегкой. Хенрик узнает этот утомленный взгляд – у его матери всегда был такой же.
– Когда вы в последний раз видели внучек?
– Неделю-другую назад. Они приходили в гости. Я, как обычно, помогала присмотреть за девочками, потому что у Каролины были дела. В таких случаях ей это удобно, обычно-то она делает все, чтобы я не виделась с внучками. Я с удовольствием помогаю. Для меня нет большей радости, чем побыть с моими малышками.
– Все было как обычно? – спрашивает Хенрик и делает пометки в своем блокноте.
– Как обычно? Ха, – фыркает Хасиба. – Не знаю, надо ли это говорить, но Каролина… Простите, мне она никогда не нравилась, и когда мы виделись в последний раз, она вышла за все рамки. Я играла с девочками, мы пекли наше национальное печенье и ели мороженое. Когда Каролина пришла, чтобы забрать их, она взревновала.
– Из-за чего?
Хенрик отрывается от своих заметок и поднимает взгляд.
– Девочкам было весело, мы играли без Каролины. Ей это не нравится, и она вышла из себя. Кричала на меня, обвиняла в том, что я хочу убить детей, потому что дала им мороженое с орехами, а Каролина подозревает, что у Астрид аллергия. Понимаете, она больна.
Хасиба стучит пальцем по виску.
– У Астрид действительно есть аллергия? – уточняет Лея, листая бумаги, словно она забыла важную деталь.
– Конечно, нет. Однако Каролина все равно вынудила моего сына отругать меня, несмотря на то что он тоже считает, что она чокнутая. Он не решился с ней спорить. Она манипулирует моим сыном. Она хочет настроить его против меня и лишить меня внучек. В ней нет любви. Я не могу этого объяснить. Она холодная. Как лед.
Хасиба качает головой и расстегивает пиджак. Помещение наполнено ее злобой.
– Я уверена, что она ушла от Густава, – продолжает она. – Получила, что хотела, и бросила его. Густав слишком много работал, он пашет как проклятый, чтобы обеспечить ей роскошную жизнь, но этой принцессе всего мало, она хочет больше, и больше, и больше. Можно мне стакан воды?
– Конечно.
Лея наполняет стакан и протягивает его Хасибе. Та выпивает его залпом.
– Она моя невестка, что я могу сказать. Она избалованная и постоянно давит на Густава, сильно давит. – Глаза Хасибы наполняются слезами. – Видите ли, детство и юность у Густава были непростыми. Всю жизнь ему приходится грести против течения из-за своего происхождения. Он хороший мальчик. Я попыталась вложить в него силу, чтобы он мог летать, мог выбирать свой путь. Он был очень сильным, но она подрезала ему крылья. Понимаете?
Хенрик кивает.
– Густав ваш единственный ребенок?
– Да, у меня только один ребенок. Густав для меня все.
– Где вы провели ночь на тринадцатое августа? – спрашивает Лея, не сводя глаз с Хенрика.
– Спала дома в своей постели, как я делаю каждую ночь.
– Вы живете одна?
– Да.
– Наши коллеги пытались до вас дозвониться утром и днем, но вы не отвечали. Густав утверждает, что это необычно.
Хенрик замечает изменения в лице Хасибы. Морщины становятся глубже, взгляд темнеет.
– Я была у своей сестры Раффи в Ландскруне и забыла телефон дома. Это плохо, потому что я очень хотела бы быть рядом с сыном в таких ужасных обстоятельствах. Он замечательный папа, девочки его обожают. Он трудится день и ночь, чтобы заботиться о семье, а она только ходит на тренировки и делает себе всякие зеленые смузи. И подавляет моего сына.
В глазах Хасибы стоят слезы.
– Понимаю, – говорит Лея, протягивая ей бумажный носовой платок. – Прошу прощения за все эти вопросы, но каждый ответ очень важен. А что ваш племянник Асиф? Вы с ним общаетесь?
– Нет, и я сочувствую сестре. Это ее сын, и я хочу ему добра, но я всегда защищала Густава от него, запрещала ему проводить время с Асифом. Всю свою жизнь я старалась держать Густава подальше от всего этого. Я перевела его в другую школу, чтобы он не оказался в дурной компании. И сегодня у Густава нет ничего общего с «Семьей». Моя сестра переехала из города, здесь ей постоянно досаждали. Это очень грустно.
– Когда вы в последний раз видели Асифа?
– Давно. Кажется, в июне.
– И никто из семьи не общался с вами в последнее время?
– Нет, у нас это не заведено.
Хенрик кивает с понимающим видом, он знает, как тяжело тащить на себе груз семьи.
– Вы не видели красный «ауди» довольно старой модели вблизи вашего дома или дома Густава?
– Я не знаю, как выглядит «ауди», но никаких красных машин я не видела. Почему вы спрашиваете?
– Никто не выходил с вами на связь? Не угрожал?
– Нет, говорю же вам, это Каролина забрала девочек. Она ведьма. Она отобрала у меня моих малышек, это правда.
Каролина
Каролина смотрит на пустое складское помещение. Взгляд затуманен, ей трудно сфокусировать его. Повернув голову к двери, она мечтает, что Густав войдет и поднимет ее на руки. Она вспоминает утро в отеле «Англетер» в Копенгагене, куда они прилетели на его самолете. Как давно это было. И как просиял Густав, когда она вышла навстречу ему из лифта. Он сидел в лобби ждал ее.
– А вот и ты, – сказал он, поднимаясь, и поцеловал ее в щеку.
Его поведение сбивало ее с толку.
– Я поговорил с твоим агентом,
