Шрифт:
Закладка:
– Каролина Юртхувуд, – шептал он и продолжал целовать ее в губы.
Все то же возбуждение, которого она никогда раньше не ощущала.
– Поднимешься ко мне? – неловко спросила она и до сих пор помнит, как волновалась, ожидая ответа.
– Я не могу, – сказал Густав и холодно выпустил ее из объятий. – Прости, но не получится.
– Почему?
Каролина ничего не понимала.
– Я… – Густав замолчал. – У нас никогда ничего не получится.
– Что? – Его слова были для Каролины как удар под дых. – Почему ты тогда пришел сюда?
– Потому что ты делаешь со мной что-то, с чем я не могу совладать, но я должен положить этому конец.
Густав помахал проезжающему мимо такси.
– Созвонимся, – сказал он, положил ладонь ей на щеку и нежно поцеловал Каролину в губы.
Каролина отбросила его руку.
– Какого черта ты творишь?
– Я просто пытаюсь поступить правильно.
– Что значит правильно? Ну и свинья же ты. Чертова скотина! – закричала Каролина.
На лице Густава не отразилось никаких эмоций.
– Я знаю, – просто ответил он.
– Что? – потерянно пробормотала Каролина.
Бросив на нее прощальный взгляд, Густав сел в такси и уехал.
Каролина в одиночестве стояла около своего дома и чувствовала, как накатывает тошнота и подступают слезы. Поднявшись в квартиру, она легла на диван и расплакалась. Когда слезы иссякли, Каролина выпила целую бутылку вина, а потом долго стояла под душем, пытаясь придумать хотя бы одну причину, по которой кто-нибудь мог бы ее полюбить. Из колонок неслось на повторе «Total eclipse of the heart», и Каролина с трудом расслышала звонок домофона. Спотыкаясь, она вышла в холл, уверенная, что кто-то из соседей решил сказать ей, чтобы она сделала музыку потише.
– Прости, – донеслось из домофона.
Это был он. Каролина помнит, какую слабость в ногах она ощутила тогда, все это напоминало сон. Или сцену из плохого фильма.
– Что тебе надо? – спросила она, вытирая мокрые щеки.
– Может, начнем сначала?
Каролина немного подумала и открыла дверь подъезда. Через пару минут Густав уже стоял у нее в холле.
– Так вот, значит, как живет фрёкен Юртхувуд.
Густав казался меньше ростом, заблудившимся и ранимым в ее квартире в доме постройки начала двадцатого века. Это был не его мир. Густав потерянно сел на диван и спрятал лицо в ладонях.
– Прости, я не знаю… Обычно я не бываю таким… Думаю, я немного испугался.
– Чего? – спросила она, плотнее запахивая халат.
– Мы слишком разные. Ты и я… У нас никогда ничего не получится, и я не хочу…
Каролина сделала ему знак замолчать и забралась к нему на колени, прижалась к его груди. Находясь в его объятиях, она единственный раз в жизни слышала, как Густав плачет.
Она обвила его ногами и начала целовать. Расстегнув ему рубашку, она почувствовала, как быстро бьется его сердце, когда она целует его шею и грудь. Густав решительно развязал пояс ее халата.
Все это вспоминается, как будто произошло вчера и в то же время словно в другой жизни. Тогда Каролина боялась связывать свою жизнь с кем-то. В течение нескольких месяцев после того вечера она пыталась оттолкнуть Густава и приводила тысячи причин, по которым он должен оставить ее, но он не ушел. Он смешил ее, смотрел на нее, слушал ее. Он был первым, кто ее понимал.
И секс. Боже, у нее никогда не было ничего подобного.
Густав был слишком хорош, чтобы это было правдой.
Когда Каролина была ребенком и подростком, никому не было дела до ее чувств и мыслей. Всем было безразлично, грустит она или злится. А Густав, наоборот, хотел знать о ней все. Впервые в жизни она почувствовала себя просто собой.
Через год Густав сделал ей предложение и купил виллу на берегу моря в Мальмё в качестве подарка Каролине по случаю помолвки. Самый дорогой и шикарный дом в городе. Густав мечтал об этом всю жизнь и пахал как проклятый, чтобы заработать на дом своей мечты. Каролина сочла неуместным втаптывать в грязь его воздушные замки и не сказала, что хочет остаться в Стокгольме, с которым связана вся ее жизнь и где у нее работа и друзья. Густав хотел, чтобы они начали что-то новое вместе, и тогда это, как ни крути, казалось правильным и захватывающим.
Каролина пытается нащупать кольца и обнаруживает, что на ней только одно кольцо. Обручальное кольцо исчезло. На безымянном пальце надето только кольцо, которое Густав подарил ей на помолвку. Наверное, обручальное кольцо украли, но почему тогда не сняли оба?
Ощупывая кольцо, Каролина отмечает, что у бриллиантов острые края, которые, пожалуй, могут сыграть роль пилки. Ее осеняет мысль, что она может попытаться перерезать веревку на запястьях острыми гранями камней. Она начинает тереть ее кольцом. Ее упорство вознаграждается – в конце концов ей удается освободить руки. Каролину трясет, когда она отрывает серебристый скотч и вытаскивает тряпку изо рта.
Она делает несколько глубоких вдохов и хочет начать звать на помощь, но вдруг видит, что за ткань была у нее во рту, и не решается закричать. Материал кажется знакомым. Каролина разворачивает кусок ткани и задыхается. Серый трикотаж в горошек – это кусок пижамы кого-то из ее девочек.
Каролина прижимает ткань к лицу и гонит из головы вопрос, почему пижама одной из ее дочерей разорвана и отвратительно пахнет выхлопными газами и дымом. Она помнит, что одела девочек после купания. Астрид никак не могла утихомириться, потому что в тот день смогла проплыть весь бассейн из конца в конец.
Она помнит!
Именно тогда мужчина с татуировками подошел к их дому и дал девочкам леденцы на палочке.
Звонит телефон. Каролина помнит, что она побежала в дом…
Но после этого пустота. Почему?
Она развязывает тугой узел на лодыжках. Кровь приливает к ступням, Каролине больно, она пытается массировать ноги и двигать ими, чтобы улучшить кровообращение.
На пальце сверкает кольцо, напоминая о том, как, делая предложение, Густав пообещал, что за обеденным столом камни будут видны даже тому, кто будет сидеть через двенадцать человек от нее. Он выбирал кольцо, исходя из того, что Каролина хочет самое лучшее с самыми крупными камнями, но на самом деле это было важно для него, а не для нее.
Вся их помолвка была обставлена как сцена из фильма. Они тогда отдыхали на Капри. Густав пригласил туда Бонни Тайлер, и их
