– Насколько нам известно, – добавляет Хенрик.

– Да. Насколько нам известно.

Лея поворачивается к Кариму:

– Выяснилось что-то новое во время опроса соседей?

– Да, женщина из соседнего дома – ей семьдесят пять лет, живет одна – сказала, что слышала ночью детские крики. Она не знает, в котором часу это было, но думает, что около трех-четырех, потому что она уже слышала, как развозили газеты.

– Интересно, – кивает Лея.

– Она уверена, что это кричали Астрид и Вильма. Соседка знает их голоса, потому что они с рождения живут рядом. Обе кричали и плакали, но женщина не могла расслышать, что именно они кричали. Она подошла к окну, но ничего не увидела, а через какое-то время крики стихли. Она предположила, что одной из девочек приснился кошмар и та разбудила сестру. Потом соседка вернулась в постель и снова уснула.

– Она не видела ни людей, ни машин? – спрашивает Хенрик.

– Нет. Ничего. Но мы попытаемся найти почтальона. Я проконтролирую это, – говорит Лея, делая пометки в своем потрепанном блокноте.

– Соседка рассказала еще что-то о Йовановичах?

– Сказала, что Каролина выглядела несчастной, а Густав редко бывал дома. А когда приезжал, они с Каролиной часто ругались.

– Чувствуется, она заядлая любительница подглядывать, – говорит Хенрик, ежась.

– Мы проверили записи соседских камер, – продолжает отчет Карим. – В доме на другой стороне улицы есть видеокамера с датчиками движения, она работает круглые сутки. На ней видны два автомобиля, которые проезжают по улице рядом с домом Йовановичей около четырех утра. Точное время есть в файле, но изображение размыто, и невозможно разобрать, что это за машины. Видно только, что кто-то проезжает мимо. Понимаете, о чем я?

Хенрик кивает и допивает кока-колу.

– Через несколько домов живет более молодая женщина, – Карим сверяется со своими записями. – Она видела в районе семи утра красный «ауди» старой модели, припаркованный около забора Йовановичей. Он там стоял явно не в первый раз. Женщина уже несколько раз обращала внимание на эту машину и бритоголового мужчину за рулем. Он показался ей неприятным типом, но не более того. Он никогда не пытался угрожать ей или запугивать.

– Она записала номер автомобиля? – спрашивает Хенрик?

– К сожалению, нет. Извини, брат.

Карим поправляет «Ролекс» на запястье.

Тут дверь распахивается, и все взгляды устремляются на Марию и ее огромную шевелюру. Запыхавшаяся Мария прислоняется к дверному косяку и поправляет рыжие кудри.

– Недавно приходила лучшая подруга Каролины, Ида. Нам позвонили с ресепшен, когда вы допрашивали Густава, так что я пошла ее встретить. Она выглядела расстроенной и нервничала. Сказала, что хочет что-то рассказать. Тогда я отвела ее в одну из комнат для допросов.

Хенрик слушает, сцепив руки на затылке. Мария продолжает:

– Ида рассказала, что опасается, что Густав мог причинить вред своей семье.

Хенрик выпрямляет спину.

– Я спросила почему, но Ида не захотела объяснить. Я пробовала разговорить ее и так и эдак, она колебалась, сомневалась, но в итоге решила больше ничего не говорить. Думаю, она боится Густава. Я положу протоколы в папку с материалами дела.

– Спасибо, Мария, – кивает Хенрик. – Она не решается рассказать правду.

– Разумеется, она боится Густава, – прерывает его Лея.

Она собирает свои длинные волосы в большой узел на макушке.

– Мы заедем к ней завтра.

В кармане у Хенрика начинает вибрировать мобильный, он достает его и отвечает на звонок.

– Алло.

– Здравствуйте, это Биргитта Юртхувуд. Прошу прощения, что не позвонила раньше. Я по поводу исчезновения моей дочери Каролины Юртхувуд. Мы с мужем хотели бы узнать, что происходит. Мне дали ваш номер полицейские, которые приходили к нам днем.

Хенрик выпрямляется.

– Спасибо, что позвонили, – говорит он и открывает документ на компьютере. – Я весь день пытался дозвониться до вас.

– Да, извините, мы совершенно выбиты из колеи, вы же понимаете. Мы боялись отвечать на звонки, потому что звонит очень много журналистов.

– У них, к сожалению, нет ни стыда ни совести.

– Ужасно. Мы сходим с ума от беспокойства и не знаем, что делать. Мы сели в машину и выехали в Мальмё, но, едва отъехав от Стокгольма, подумали, что Каролина, возможно, захочет побыть со своей семьей. А вдруг она уже едет к нам? И мы вернулись.

– Вы правильно поступили. Я понимаю, как вы переживаете, но, к сожалению, мне нечего вам рассказать. Но мы задействовали все наши ресурсы, чтобы найти их.

– Я ведь разговаривала с ней вчера, и она была ужасно расстроена, но я не поняла из-за чего. Было не слышно, что она сказала. Она не захотела рассказать мне. Я перезвонила позже вечером, но она не ответила. Надо было сразу позвонить в полицию.

– С какого рода заявлением? – спрашивает Хенрик, встает и идет к доске с записями.

– Думаю, это он с ней что-то сделал.

– Кто именно?

– Густав, – шепчет Биргитта. – Нам он никогда не нравился. Он дурно обращался с Каролиной. Вы как следует его допросили?

– В настоящий момент мы не исключаем никаких вариантов, это все, что я могу сказать. А в чем заключалось дурное обращение?

– Я уверена, что он психопат. Ему нужны были только деньги Каролины и статус нашей семьи. Он обманул нашу девочку, и Каролина была от него совершенно без ума. Со временем у него проявились отсутствие эмпатии и психопатические черты.

– Как именно?

– Он ее подавляет, манипулирует ею, используя психическое насилие, я бы так это назвала. Он заставил ее усомниться в себе и в своем окружении. Он настроил ее против нас, и мы очень мало общались в последние годы.

– Он ее бил?

– Не знаю, думаю, да.

– Вы предполагаете, что нечто в этом роде случилось сегодня ночью?

– Я уверена в этом. Она не хотела рассказывать, в чем дело, но я убеждена, что это из-за Густава. Он ее когда-нибудь убьет. А может, уже убил.

– Каролина рассказывала вам об этом или вы видели у нее какие-либо следы избиений: синяки или что-то в этом роде?

– Нет, этого я утверждать не могу. Но мать всегда знает, когда что-то не так.

– Понимаю. Я читал отчет стокгольмской полиции о разговоре с вами, и тогда вы ничего из этого не упоминали. Почему?

– Я не решилась…

– Понятно, – говорит Хенрик, не зная, чему верить. – Спасибо, что поделились своими опасениями. Прежде чем мы закончим разговор, я должен задать несколько вопросов о брате Каролины, – Хенрик заглядывает в свои заметки. – Педер Юртхувуд. Мы нигде не находим данных о нем. Он не живет в Швеции?

На другом конце