Шрифт:
Закладка:
И все же, все же…
— По-моему, ты меня переоцениваешь, — невесело усмехнулась Ника.
— А это не я тебя переоцениваю — не я же тебя наняла! Это твоя начальница считает, что в потенциале из тебя может получиться серьезный враг. Я всего лишь с ней солидарна.
Если так, то беспокоилась Люда зря. Ника не хотела соваться в это болото, ей проще было не смотреть в ту сторону, хотя с каждым днем это становилось все сложнее. Перед глазами то и дело мелькал этот жуткий узор из волос на подушке. Да и в уголке раковины, кажется, была затертая кровь…
— Ты все еще встречаешься с тем мальчиком, который сидит на замгарине? — полюбопытствовала Юля. — Он не обижается на тебя за то, что ты пилишь ему нервы?
— Так я ничего и не пилю. Он о побочке знает, но верит, что какой-то там комплекс витаминов поможет ему все исправить.
— Сильно сомневаюсь! Это ж к нам замгарин с опозданием пришел, в Европе его давно пользуют. И никому там витаминки не помогли! Ты видела, как его старые фанаты выглядят?
Ника действительно видела. Таких фотографий в Сети было на удивление мало — и все равно они просачивались. Страшные фотографии, настолько страшные, что портал во главе с Людой Клещенко очень долго убеждал своих пользователей, что это фотошоп, придуманный врагами. Лишь когда фото дополнились видеороликами, вопли про подставу прекратились. Люда сменила стратегию: теперь любое заявление об опасности замгарина было принято встречать со снисходительной улыбкой и комментарием в стиле «А что такого?». Мол, не так уж это и страшно, раз в цивилизованном мире приняли, то и в нашем селе должны принять.
Это же ценности завтрашнего дня!
— Ну а ты сама к замгарину как относишься? — тихо спросила Ника.
— Да все так же, — пожала плечами Юля. — Я считаю, что это должен быть личный выбор каждого. Вот детям — да, надо запретить, они еще не могут нести ответственность. А те разговоры, что замгарин нужно запрещать вообще… Это я не поддерживаю.
Ника прекрасно знала, о каких разговорах идет речь. Противники замгарина с треском проигрывали битву за общественное мнение, зато неплохо разбирались в законах. Они уже подали прошение о том, чтобы замгарин был запрещен детям до шестнадцати, а взрослым продавался только в аптеках. Это, конечно, не было полным запретом — но адепты замгарина прекрасно понимали, что это серьезно усложнит им жизнь, и уже порыкивали на потенциальных цензоров их вольного бытия.
— Мне кажется, что свобода, настоящая свобода, — это возможность принимать решения, но и нести за них ответственность, — продолжала рассуждать Юля. — Уж кто-кто, а ты должна меня понять! Ты же сама отказалась вливаться в эту войну и осталась с нами, нейтральными.
— Я-то осталась, но… Я не всегда уверена, что поступаю правильно.
Мысль о том, что она чуть не потеряла из-за замгарина Дашу, до сих пор отзывалась в сердце холодными уколами страха. Равно как и то, что сестра могла сломаться, не отказаться от зависимости… Разве это не лицемерие? Ника готова была простить миру замгарин, пока он не подбирался слишком близко к ее жизни. А то, что она спокойно относится к увлечению замгарином Артура, вызывало лишь новые вопросы.
— А что тут неправильного?
— Я как будто пытаюсь усидеть на двух стульях, — вздохнула Ника. — Скажу тебе честно, лично я против замгарина. Но я заставляю себя молчать, потому что это сейчас выгодней.
— Потому что это правильное поведение цивилизованного человека!
— Нет, Юль, не поэтому. Цивилизованным поведением и прочими пафосными словечками я просто прикрываюсь. На самом деле это именно выгодно — помалкивать, не лезть, получать плюшки от обоих лагерей. Но если станет хуже… Думаешь, у меня будет право сказать, что я ничего не могла изменить?
— Ай, не ударяйся ты в пафос! — поморщилась Юля. — Как по мне, самая большая свобода на нейтральной стороне.
— Ровно до того момента, когда нейтральной стороне запретят существовать.
— Ну, мать, это тебя совсем в антиутопию понесло! Нейтральная сторона, если что, самая многочисленная.
— Может быть. Но ты же знаешь: крикливое и активное меньшинство реально может управлять пассивным большинством. Вопрос только в том, кто заорет громче.
— Я лично надеюсь, что оба лагеря заткнутся! Давай уже о чем-нибудь другом, а?
И они действительно говорили о другом. О погоде, которая в этом году удивительно теплая. О сотрудниках, которые хотят получать побольше, а делать поменьше. О чем угодно, только не о замгарине. Нике это напоминало попытку восхищаться обоями в горящей комнате, но свое мнение она держала при себе.
Когда они вышли из кофейни, низкое рыжее солнце все еще баловало теплом. Хотелось пройтись, и они не стали отказывать себе. Улицы были полны спокойных, вполне обычных людей, и это гасило тревогу Ники. Реальный мир, вне интернета, он вот — спокойный и устойчивый.
Так что настроение у Ники улучшилось, но ровно до того момента, как на их пути попалась группа из пяти парней. Трое стояли возле кустов и что-то то ли прятали, то ли охраняли. Один снимал улицу на мобильный. Еще один, рыхлый, мягкий, похожий на пельмень юноша, то и дело подскакивал к прохожим. У Ники и Юли, слишком ярких, слишком красивых и заметных в толпе, не было ни шанса остаться без его внимания.
— Девчонки! — широко улыбнулся юноша, совершенно не стесняясь бурого налета на зубах. — Виват, белый свет!
Ника давно уже заметила, что слово «замгарин» его фанаты не слишком любят. То ли дело — «Белый свет»! В этом сразу чувствовалось что-то возвышенное, чистое и прекрасное.
То, что происходило сейчас на улице, тоже было очевидно для Ники. Эти вчерашние подростки хотят показать, насколько на самом деле популярны идеи «Белого света». Возможно, сам препарат принимают не все, но все уже знают фирменное приветствие и с удовольствием на него отзовутся!
Вот только участвовать в этом Ника не собиралась. Если она за деньги замгарин рекламировать
