– Я помню, как зовут этих ребят: Геннадий Романцов и Виктор Ильенко. Их взяли в плен ранеными, они дрались до последнего. Поэтому наш комбат Щапин был на них очень зол и объявил, что наутро их казнят, раздавят танком. Ночью я был в карауле у подвала, где их закрыли. Мне было жалко пацанов, поэтому я напоил своего напарника до потери сознания, когда он отключился, ребят выпустил и помог им дойти до ближайшей деревни. Одна бабушка согласилась спрятать их у себя в погребе. Вернулся я, тоже выпил бутылку самогона и свалился. Утром Щапин был в ярости. Нас с напарником хорошо попинал и даже хотел пристрелить, но хлопцы его удержали. Потом как-то раз я втихаря сходил к той бабушке. Она сказала, что ребят забрала донбасская разведгруппа.

– Хорошо. Это обязательно будет проверено. Если подтвердится, то суд учтет, – заявил я.

Мы двигались к колонне, а в небе уже кружили падальщики. Как же быстро они узнают, что где-то опять кто-то погиб, и что можно попировать!

Когда мы подошли к своему бронефургону, нам навстречу высыпали все, кто оказался поблизости.

Я подошел к Идрису и доложил:

– Товарищ полковник, засада ликвидирована. У дороги был заложен мощный фугас, примерно килограммов на сто тротила. Он обезврежен. Шесть шайтанов уничтожены, двое взяты в плен. Оба родом с Украины. Вон тот, который справа, рассказал, что во время АТО выпустил из плена двоих ополченцев. Пленные обещают дать ценную информацию по банде Яхри Хашшими.

– Ого! – Идрис заметно удивился. – Вот это улов! Да, нам очень нужна информация по Хашшими. Все, парни, по машинам! Едем! Ну а вы, голубчики, идите-ка со мной. Сейчас будете мне рассказывать все, что вам известно.

Он устроился с пленными в дальнем углу бронефургона и стал их подробно расспрашивать о чем-то. Судя по его реакции, те и в самом деле сообщали что-то весьма интересное.

А я после всех этих побегушек по сопкам почувствовал, как меня клонит в сон. Вскоре я отключился прямо в пассажирском кресле.

Сколько я спал, сказать трудно. Но вот пробуждение было довольно резким. Кто-то тряхнул меня за плечо. Я открыл глаза и увидел Идриса. Лицо полковника было хмурым и озабоченным. Я сразу же понял, что произошло нечто скверное.

– Эдуардин только что перехватил разговор Хашшими с кем-то из его приближенных, – сказал Идрис. – Главарь банды давал указание атаковать наш конвой со стороны горы Тум, расположенной километрах в трех отсюда. Как явствует из разговора, шайтанов ожидается больше сотни. А нас всех, включая водителей, три десятка человек.

– А наши авиацию пришлют? – осведомился я.

Полковник задумчиво кивнул и сказал:

– Вот-вот должны прибыть два штурмовика. Но дело в том, что рельеф в этих местах настолько сложный, что спрятаться от атаки с воздуха можно без особого труда. Авиация хороша там, где есть четкие объекты – склад боеприпасов, колонна военной техники. Если живая сила врассыпную, то от штурмовиков толку мало. Вот когда прибудут вертушки, тогда, понятное дело, ситуация радикально переменится в нашу пользу. Но это будет никак не раньше, чем через полчаса. Нам это время надо как-то продержаться.

Я слушаю его и размышляю вслух:

– Что за вопрос? Надо продержаться, значит, так мы и сделаем. Ничего другого нам не остается. Стало быть, расклад таков: в трех километрах отсюда есть гора Тум, от которой шайтаны пойдут нам навстречу, чтобы уничтожить нашу колонну. Хорошо! Значит, команда СПОРа отравится им навстречу и проведет радикальное сокращение их живой силы. Ваше отделение, товарищ полковник, наверное, пусть остается при колонне, охраняет машины и груз. Как вы считаете?

Идрис полон сомнения и опасений.

– Считаешь, что силами одного лишь своего отделения что-то сможешь сделать? – спрашивает он.

– Конечно! Думаю, нам удастся просочиться через их оборону и сразу же нанести удары изнутри по правому и левому флангу. Надо только глянуть на навигатор. Здесь я еще ни разу не был. Мне нужно хотя бы бегло ознакомиться с тутошней топографией.

– Это пожалуйста! – соглашается полковник.

Мы идем к навигатору, он включает монитор, и я пару минут изучаю окрестности горы Тум. Глаз схватывает основные опорные точки, где можно было бы закрепиться, речки и ручьи, холмы и ущелья. Я сразу же представляю, откуда следует ждать основного удара шайтанов, и где именно стоило бы начать дробление и истребление их поголовья.

– Мы сейчас цепью пройдем вот через эту долину, там примем вправо, поднимемся на перевал, где и закрепимся. Думаю, кроме как по вон тому плато шайтанам на колонну выйти больше негде. Ну и все. Начнем чисто техническую работу по ликвидации живой силы противника.

– Ну, давай, сержант, покажи им, что такое класс работы! – напутствует меня Идрис. – Правда, уведя всех своих ребят, ты здорово оголишь колонну! Не дай бог шайтаны придут по другому маршруту. В этом случае нам придется очень туго.

– Да как сказать? Если сюда от горы Тум кто и дойдет, то это будут только лишь какие-то крохи шайтанов. От них отбиться большой проблемы не составит. А с каких-то других направлений они вроде бы и не ожидаются.

– Ну, хорошо! Приступай! – соглашается полковник и тяжело вздыхает.

– Вы и нас в расчет тоже берите! – неожиданно подает голос русскоязычный пленник. – Тут штука такая, что если Хашшими захватит колонну, то вас он может всего лишь расстрелять. А вот с нас обоих заживо шкуру сдерут. Причем в буквальном смысле, как с изменников. Такое уже бывало – лично видел! Поэтому, если что, будьте уверены, живыми мы не сдадимся!

– Хорошо, я подумаю! – обещает полковник, вопросительно глянув в мою сторону.

Я кивком подтверждаю. Мол, не врут, поскольку хотя бы за свою шкуру они уж точно сражаться будут изо всех сил. А шайтаны и в самом деле тех людей, которые предали их, казнят куда более жестоко, чем даже откровенных противников.

Мое отделение – все девять человек, вооруженные и экипированные, в полной боевой готовности стоят перед бронефургоном. Немного подумав, я приказываю Коротилову и Эдуардину вернуться на свои рабочие места. Парни, можно сказать, в шоке. Мол, это с какого же хрена-то ты с нами так?!

– Олег, а нас-то ты за что записал в тыловики?! – возмущается Петька.

– По-моему, это несерьезно! – недовольно говорит Мишка.

– Вы наши глаза и уши! – объясняю я им без всякого намека на возможность апелляции. – Здесь вы для меня в сто раз важнее, чем с автоматом в зеленке. Дрон видит обстановку на многие километры в разные стороны. Знать,