Шрифт:
Закладка:
МАРЕЧАЛЕ. Предположим, все, что вы считаете ложным, окажется правдой, и вы будете прокляты. Это ужасно — быть проклятым и сгореть в вечности.
КРУДЕЛИ. Лафонтен считал, что нам должно быть удобно, как рыбам в воде.
МАРЕШАЛЬ. Да, да, но ваш Лафонтен стал очень серьезным в конце, и я ожидаю того же от вас.
КРУДЕЛИ. Я ничего не могу ответить, когда мой мозг размягчится.
Самый антиклерикальный из философов сохранил особую горечь по поводу того, что казалось ему пустой тратой человеческого семени и энергии в монастырях и женских монастырях. Одна из его самых гневных страниц обличает родителей, обрекающих безвольных дочерей на монастырскую жизнь; а самое технически законченное произведение — воображаемое воссоздание карьеры такой монахини. Монахиня» (La Religieuse) была написана в 1760 году в результате розыгрыша, с помощью которого Гримм и Дидро надеялись вернуть в свою компанию маркиза де Круаммара из Кана в Париж. Примерно в это время Дидро взволновало обращение одной монахини к Парижскому парламенту с просьбой освободить ее от обетов, которые (как она утверждала) наложили на нее родители. Любезный маркиз написал в Парламент от ее имени, но безрезультатно. Мы больше ничего не знаем об этой монахине, но Дидро воссоздал ее историю с такой реалистичной фантазией, что она будет жить в веках. Он предположил, что она сбежала из монастыря, и отправил в Круамар, словно из-под ее пера, ряд писем с описанием ее монастырских переживаний и просьбой помочь начать новую жизнь. Маркиз ответил, Дидро ответил от ее имени, и эта переписка продолжалась четыре месяца и заняла 150 страниц.
Дидро изобразил Сюзанну преследуемой суровой настоятельницей, заключенной в тюрьму, раздетую, замученную, голодающую. Она жалуется священнику, который добивается ее перевода в другой монастырь, но там настоятельницей оказывается лесбиянка, которая переполняет ее любовью и просит о сотрудничестве. Возможно, Дидро преувеличил жестокость настоятельниц и горе монахинь, но все священники в его рассказе получились милыми и доброжелательными, а к теме лесбиянок он отнесся с редкой для его произведений деликатностью. Маркиз был тронут и приехал в Париж. Мистификация была раскрыта, и он простил ее. Странное устройство произвело замечательное исследование в области психологии, возможно, под влиянием «Клариссы» Ричардсона; никогда еще скептик не проникал так живо в чувства неохотно идущего святого. Посетитель, зашедший к автору во время написания этих писем, застал его, по словам Гримма, «погруженным в печаль… и слезы».32 Дидро признался, что плакал над собственной повестью, ибо слезы наворачивались у него так же легко, как и у Руссо. Ему было простительно гордиться своим эпистолярным романом, его правдоподобием, чувствами и стилем; он тщательно переработал его и завещал опубликовать после своей смерти. Он увидел свет в 1796 году, во время Революции. В 1865 году La Religieuse был публично сожжен по приказу Трибунала Сены.33
Вместе с ним в 1796 году была опубликована и сожжена в 1865 году книга «Жак-фаталист и его господин», которую Дидро, с пафосом близости, считает своим величайшим произведением.34 Возможно, это и так, но это также и самое абсурдное произведение. Увлеченный «Тристрамом Шэнди» (1760–67), он перенял у Стерна прием составления рассказа, состоящего в основном из перебивок, причудливо вклиниваясь в него время от времени, чтобы поговорить с читателем о персонажах и сюжете. Он начал и закончил книгу отрывками и происшествиями, скопированными прямо из Стерна,35 И он превзошел пример Стерна, поразив читателя случайной непристойностью. Два героя, на которых строится повествование, отражают созданный Сервантесом прием противопоставления хозяина и человека по темпераменту и философии. Хозяин отвергает, а Жак исповедует фатализм: «Все… что происходит здесь, внизу, — говорит он, — записано там, наверху».36 Жак «верил, что человек так же неизбежно идет к славе или бесчестью, как мяч… идет по склону горы», с которой он скатывается. «Его [бывший] капитан забивал голову Жака всеми этими идеями, выуженными из Спинозы, которого он знал наизусть».37-Редкий капитан.
В середине повествования Дидро пытается рассказать, с живостью и мастерством, историю маркизы де ла Поммерайе, любовницы маркиза дез Арсиса. Подозревая, что он устал от нее, она решает выяснить это, намекнув, что их связь стала скучной. Ее глубоко оскорбляет его признание, что он готов превратиться из любовника в друга. Она планирует уникальную месть. Она находит хорошенькую проститутку, финансирует ее перевоспитание, обучает грамматике, манерам и впечатляющей набожности, представляет ее маркизу как родовитую даму, учит ее вызывать его юмор и отвергать его ухаживания, обучает ее искусству добиваться предложения руки и сердца. Через несколько месяцев после свадьбы госпожа де ла Поммерай открывает маркизу прошлое его подруги. Но месть маркизы испорчена необычным событием. Исправившаяся грешница научилась любить своего маркиза; в стыде и слезах она признается в обмане и предлагает исчезнуть из его жизни. Между тем она была такой верной и ласковой женой, что маркиз обнаружил в браке больше счастья, чем когда-либо в прелюбодеянии. Он прощает ее и не желает отпускать; он живет с ней в мужественном согласии, а мадам де ла Поммерайе смиряется с поражением.
Это интермеццо — безусловно, самая яркая часть «Жака-фаталиста»; в нем есть плотная фактура, тонкие штрихи психологического реализма, сконцентрированное и тихо выраженное чувство, которых нет в романе в целом. Шиллер признал ее жемчужиной литературного искусства и перевел на немецкий язык в 1785 году.