иссякли. Она остановилась, тяжело дыша и устало поводя боками. Это дало возможность оруженосцу несколько раз провернуть клинок в брюхе чудовища, от чего георсора испустила крик боли и снова взвилась на дыбы. На этот раз Армин не смог удержать меч, и тот остался в брюхе чудовища.

Конрад подоспел как раз вовремя, чтобы снести твари голову мечом. Корчась в судорогах, чудовище рухнуло прямо на оруженосца, заливая его черной кровью. Не дожидаясь, пока умирающая георсора затихнет, рыцарь отпихнул обезглавленное тело и склонился над юношей. Тот был очень бледен и едва дышал.

— Простите, сэр Конрад, — прошептал Армин, — Я не ожидал. Я не услышал, как она крадется… А потом моя лошадь испугалась, и…

— Все хорошо. Ты держался молодцом, Армин, — ободряюще кивнул ему рыцарь, — Давай-ка поищем брата Бертрана и сделаем привал. Идти можешь?

— Никакого брата Бертрана искать не надо, — послышался сверху скрипучий голос, — Я здесь.

Конрад и Армин подняли глаза на рыцаря-капитана. Тот был цел, только теперь он слегка прихрамывал и держал меч в левой руке, а правая висела плетью.

— И поднимайтесь уже, нечего залеживаться. Мы лишились лошадей, а эта тварь нас задержала.

Конрад поднялся и обвел глазами поле боя. Его собственного коня не было видно. Должно быть, он тоже испугался твари. К такому лошадей Ордена, при всей их отличной выучке, не готовили. Жеребец Бертрана продолжал биться в судорогах, но, похоже, хозяину не было дела до мучений его боевого товарища.

Конрад вздохнул. Он очень не хотел говорить то, что сейчас скажет, но должен был:

— Учитывая то, что я единственный из нас, кто не получил поверждений в схватке, я принимаю командование на себя. Сейчас устраиваем привал, обрабатываем раны, едим и отдыхаем. Даю на все четыре часа. Потом продолжаем преследование.

Бертран бросил на Конрада полный злости взгляд:

— Я вынужден подчиниться, рыцарь-лейтенант. И хочу, чтобы ты знал: я не в восторге, что мной будет командовать тот, над кем висит обвинение в либертизме!

— Это временная мера, рыцарь-капитан, — Конрад остался спокойным, — Пока мы не найдем способа вернуть тебя в строй. Как только это произойдет, я сразу же передам тебе командование обратно.

Рыцарь-лейтенант устроил старшего товарища и оруженосца так, чтобы деревца защищали их от снега и ветра. Потом Конрад осмотрел раненую лошадь. Она испуганно косила на него темно-карим глазом. Место, куда воткнулся шип хищной рептилии, уже успело почернеть и теперь пульсировало, выталкивая при каждом биении немного бурой от яда жидкости. Спасти агонизирующее животное не было никакой возможности. Конрад тяжело вздохнул. Такие решения всегда давались ему с трудом. Он достал кинжал и резким движением оборвал жизнь несчастного коня.

Потом рыцарь-лейтенант занялся ранами спутников. К счастью, перелом у сэра Бертрана оказался несложным. Серебролист известен своими идеально прямыми ветвями. Поэтому Конрад просто срезал пару побегов потолще и прибинтовал их покрепче к поврежденной руке старшего товарища. Бертран стоически переносил боль, не издавая ни звука.

Раны, нанесенные георсорой их оруженосцу, обеспокоили рыцаря-лейтенанта куда больше. Левая нога послушника, на которую пришелся основной удар хвоста рептилии, ниже колена была вся изранена шипами, но, к счастью, ни один из них не остался в ране. Спина Армина от бешеных скачек под брюхом георсоры была ободрана в клочья. Правое плечо юноши носило следы тонких и острых, как иглы, зубов чудовища. В довершение всего, отбиваясь от твари, Армин попал рукой в ядовитую слизь на его шкуре.

Конрад тяжело вздохнул. Отрава с шипов и с чешуи, несомненно, попала в организм Армина, но ее было не так много. Это позволяло надеяться, что их оруженосец умрет позже, чем через сутки, и за это время они успеют найти мятежников. Если, конечно, на маленький отряд рыцарей опять не нападут. Если те, кого они ищут, сами живы. Если преступники вообще согласятся оказать им помощь. Слишком много было «если». Но ни на что другое рыцарю-лейтенанту рассчитывать не приходилось.

Конрад тщательно промыл и аккуратно перевязал раны Армина, благодаря Единого за то, что в седельных сумках погибшей лошади Бертрана остались бинты. Юноша почти беззвучно поблагодарил его. Он пока еще был в сознании, но впадение его в беспамятство было вопросом нескольких часов. Рыцарь-лейтенант снял с себя плащ и аккуратно завернул в него оруженосца.

Потом он наломал веток и развел костер, оттащив подальше от огня несчастного Армина: любое повышение температуры тела означало ускорение распространения яда.

Затем они с Бертраном подкрепились оставшейся в седельных сумках мертвого коня едой, и после короткого привала снова двинулись в путь. Конрад нес на плече раненого оруженосца. Бертран с раздражением и неприязнью наблюдал за рыцарем-лейтенантом, но ничего не говорил.

Глава 9

Волчий край, раннее утро 1 глайфаста 1137 Эры Пророка.

Матеос, как и обещал, разбудил всю компанию на рассвете. Лицо его было встревоженным.

— Нам срочно надо уходить, — коротко сказал бывший телохранитель, — Сворачиваем лагерь, перекусим по пути.

За ночь на равнину спустился туман. Он был не слишком густым, чтобы потерять в нем тех, кто находится совсем рядом, но на расстоянии пары десятков футов что-то рассмотреть было уже сложно.

Эсса, Андри и Матеос начали быстро собираться, оставив девочку на попечение Виэри. Но, как только все вещи были собраны и беглецы были готовы продолжать путь, они заметили, что сквозь туман в их сторону скользит несколько темных силуэтов.

Эсса привычным жестом потянула из ножен свои клинки, загораживая собой Виэри с ребенком, Андри занял боевую позицию, но Матеос жестом остановил их и отрицательно покачал головой.

Из тумана выли пятеро мужчин. Все они были в грубой одежде, сшитой из не слишком хорошо выделанных шкур животных. Шеи всех пятерых украшали ожерелья из когтей снежной совы и клыков ледяных волков. На головах у вновь пришедших были сложные прически из мелких косичек, украшенные перьями местных птиц. На лицах мужчин синим цветом были вытатуированы причудливые сложные орнаменты. Все пятеро были вооружены короткими копьями, за спинами у воинов висели луки со стрелами.

Впереди шел совсем молодой воин. Он был единственным из пяти, татуировка которого изображала не абстрактный рисунок, а вполне узнаваемое животное. Точнее, птицу. Весь лоб молодого дикаря занимали искусно выполненные распахнутые крылья и голова парящего орла. Туловище и хвост спускались на нос, придавая лицу внушительное и даже грозное выражение.

Матеос вышел вперед и сделал странный жест. Он медленно коснулся правой ладонью области сердца, затем рта и с легким поклоном развел обе руки в стороны.

Воины, стоящие за спиной человека с татуировкой орла, удивленно зашептались.