— Куда же оно делось?

— Я носил его на шляпе, а потом и на шлеме как талисман. Когда я первый раз с пером вышел на стену, мне сказали, чтобы я его снял, а то сразу стану главной мишенью на стене.

Норман замолчал, а по лицам его товарищей пробежали ухмылки. И я поторопил его рассказ:

— Ну и что случилось дальше?

— В общем, я не поверил и оставил его на шлеме. Какое-то время всё было нормально, но когда начался второй приступ стен... В общем, как только я показался на стене, в меня полетело полтора десятка стрел, и я действительно стал главной мишенью. Некоторые стрелы пролетели мимо, некоторые отразил кинетический щит, а одна перебила перо... В общем, я теперь Норман без Пера.

Он замолчал, тяжело вздохнул, отпил из бокала и с надеждой посмотрел на меня.

— А скажи, друг, у тебя есть ещё одно перо?

— К сожалению, нет. Было, я его тоже какое-то время на шляпу цеплял, но оно сломалось, и я его выкинул.

— Эх... Даже не знаю, как теперь дела вести без пера.

— Без пера, зато с целой головой. Радуйся, что стрела ниже не прилетела.

Мы ещё поболтали о всяком, и я спросил:

— А что с Брейвсами, что-нибудь о них знаешь?

— Сударыня Марджери с младшим Тими в гостях у Жоржа в Мальме гостила, когда осада началась. Со Стивом я часто на стене пересекался, он также в ополчение вступил, но во время одного из штурмов ему прилетела стрела в руку. Его слегка подлечили, но, насколько мне известно, до сих пор он не восстановился.

— А что же его Лидия не исцелила? — и в этот момент у меня внутри всё похолодело, так как в голову пришёл ответ на этот вопрос. И дрожащим голосом я задал ещё один вопрос:

— Что с Лидией?

Норман опустил глаза, шмыгнул носом и сказал, глядя в столешницу:

— Она ушла из города через месяц или полтора после тебя.

— Как ушла? Зачем?

— Не знаю, Марк. Кажется, связалась с какими-то искателями приключений. Я пытался поговорить об этом с сударыней Марджери, но она тогда разрыдалась, и всё, что я понял, — она тебя в этом винит. Как-то так.

После этой новости продолжать застолье мне совершенно не хотелось, я, сославшись на усталость, попрощался со всеми. Напоследок Норман хмуро сказал мне:

— Есть ещё кое-что, давай завтра в полдень тут встретимся.

— Хорошо, до завтра.

Усталость действительно накопилась нешуточная, и, оказавшись в безопасности, можно сказать дома, напряжение, державшее меня в тонусе с самого начала войны, резко отпустило. Ни сил, ни желания что-то делать не было. Новость о пропавшей Лидии наложилась на это состояние, и вместо радости от победы над врагом я испытывал тягучую тоску. Сил едва хватило на посещение купальни, и теперь я бездумно лежал на кровати, глядя в потолок.

В комнату вошла Софи. После купальни она вновь надела мою рубаху. Она села на край кровати и внимательно посмотрела мне в лицо.

— И чего это ты тут раскис?

— Устал просто.

— Э, нет. Ты тут мне говорил пару дней назад, что, если вдруг ты начинаешь "дурить", то сказать тебе об этом. Так вот, твое поведение сейчас неадекватно.

— Чего это вдруг неадекватно? — возмутился я.

— Насколько я успела узнать Марка Мейса, то он в случае какой-то проблемы собирается, анализирует, составляет план и действует, а не предается меланхолии.

Я молчал, обдумывал. Софи оценивающе смотрела на меня.

— Скажи мне, незнакомец, зачем ты убил моего друга Марка Мейса и теперь выдаешь себя за него? – сказала она

Я рассмеялся, привстал и слегка обнял её.

— Спасибо, Софи, полегчало. А скажи, я для тебя друг или уже кто-то другой?

Задал я вопрос, который следовало оставить неозвученным, но уж очень сильно изменились наши отношения. Несмотря на все слова, это уже не просто «снять стресс по—товарищески», а нечто большее.

Софи тяжело выдохнула, и сама спросила:

— А кто такая Лидия?

А вот и первая сложная тема в наших взаимоотношениях. Очень хотелось отшутиться или перевести разговор, но я, подумал и решил, что надо отвечать честно, и рассказал всё, начиная с наших общих детских игр.

— Я и сам не ожидал, что она так важна для меня. Всегда думал, что просто подруга, а как узнал, что пропала, чуть с ума не сошел, — закончил я рассказ.

— Понятно... А ты с ней спал? — спросила она задумчиво.

— Нет.

Наступило молчание на несколько минут, и Софи вновь спросила:

— А кто такая Зоя?

А вот и вторая сложная тема. Сказал "А", говори и "Б". Когда я замолчал, покрасневшая Софи спросила:

— И что, близость с ней настолько хороша, что, говоря ты об этом, у тебя чуть ли не слюна капала?

— У неё же талиар.

— А... Ну да... И как же ты осмелился так близко сойтись с менталистом? Она же видела тебя насквозь.

— А я ей доверял. И знаешь, это совсем не страшно — доверять человеку, когда уверен в себе. Собственно, сейчас и ты меня насквозь видишь, я от тебя ничего не скрываю.

— Почему?

— А какой смысл врать? Рано или поздно всё равно всё откроется. И к тому же я тебя очень уважаю, чтобы оскорблять ложью.

­—Тогда ответь, как ты поступишь, если мы вдруг встретим одну из них?

—Не знаю, Софи. Пожалуй, всё будет зависеть от ситуации.

—А я? Кто я для тебя? — спросила она.

—Э! Так не честно, я первый задал этот вопрос!

— Я сейчас не готова к откровенным ответам.

Помолчав немного, она тихо спросила:

— А ты ответишь мне?

— Сейчас ты для меня, пожалуй, самый важный человек.

— Неужели самый важный? И почему сейчас?

— От тебя во многом зависит моя жизнь. От тебя зависит, смогу ли я достичь своей цели. И сейчас это главное. Ну и ещё ты мне нравишься как женщина, я доверяю тебе как другу, мне интересно и полезно общаться и работать с тобой как с ученым и мастером, и ещё я к тебе уже успел привыкнуть. Сейчас ты идёшь со мной рука об руку, но ты постоянно говоришь, что в