И все же удержала себя, когда заметила, что на спидометре уже сто восемьдесят…

Глава 13

Перед домом заставила себя собраться, ловко завела машину в гараж, что не всегда получалось удачно: то врезалась бампером в дальнюю стенку, то цепляла зеркалом дверь… И все же Рената втайне гордилась тем, что пусть и не мастерски, но водит машину. Хоть это сбылось. В детстве сквозь другие мечты то и дело прорывалась одна: солнечный день, она ловко управляет шикарным автомобилем (тогда еще скромно мечталось о «Волге»), лихо паркуется и выходит вся такая из себя стройная, нарядная, юная на глазах у десятков знакомых… Это непременно должны были оказаться знакомые люди! Тогда ее не смущало, как все они могут собраться в одном месте.

И ведь все почти так и случилось. Ну, не такая уж юная, не совсем стройная, да и машине уже чуть ли не десять лет, зато «Ровер», все лучше «Волги». А какая у нее дочь! Какой дом!

Сейчас не нашла времени насладиться, бросилась к крыльцу бегом. И тут в окне второго этажа заметила Женьку, которая жестикулировала с живостью пьяного мима. После окатившего счастья: «Жива!» – сердце Ренаты провалилось в холод: «Что еще?!»

А это «еще» уже неслось навстречу младенческим криком, уже давно не слышанным, показавшимся каким-то странным, неуместным в их дорогом доме, будто дети рождались исключительно в нищете. Ее собственный опыт именно это и подтверждал. А других детей Рената и не знала.

Женька вылетела навстречу с котом на руках, едва не сбив ее на ступеньках:

– Ты где ходишь? Почему трубку отключила?

– У меня батарейка села, пора менять телефон. – Ренату и саму раздосадовало это в середине дня. – Дочь, что это за ребенок?

У Женьки и Огарка были одинаково круглые, дикие глаза:

– Тут просто Диккенс какой-то! Светлана нашла на крыльце младенца в корзине.

– На нашем крыльце?

Рената посмотрела под ноги, как бы отыскивая след, и поняла, какую глупость спросила. И Женька отозвалась с той язвительностью, которой такой вопрос и заслуживал.

– Нет, на соседском! И к нам перетащила.

– Ты меня в дом пустишь или нет? – Отстранив дочь, Рената шагнула в янтарное тепло холла, который был больше всей их прежней квартиры.

Изящные металлические ветви в узких высоких вазах не дрогнули от движения воздуха, прорвавшегося за Ренатой следом, и это почему-то именно сейчас бросилось в глаза и огорчило, хотя, когда смотрели дом, она, помнится, пришла в восторг от этих композиций.

«Господи, о чем я думаю?!» – чтобы перебить это неуместное разочарование, Рената выпалила:

– И где же этот ребенок?

– Это девочка. – Светлана уже спускалась вниз, посадив малышку на руку. – Я же говорила тебе, что это девочка.

– Что значит «говорила»…

Увидев ребенка, Огарок обхватил Женькину шею обеими лапами, точно прося защиты. «Кошки панически боятся маленьких детей», – зачем-то вспомнилось Ренате.

– Это та самая девочка, понимаешь? Та самая девочка. Ей десять месяцев, зовут Катей.

Женька хмыкнула за спиной:

– Все по законам жанра! В пеленках была записка.

– Никаких пеленок не было, – строго заметила Светлана. – Она уже слишком большая для пеленок, чтоб вы знали. И носит памперсы.

– Стоп! – вырвалось у Ренаты. – О чем вы вообще, а? Почему она здесь? С чего ты взяла, что это та самая? Там и это было написано?

Несколько раз подкинув девочку на руке, Светлана весело пояснила:

– Ну, конечно. «Привет от Нины!», безо всяких пояснений. А что тут непонятного?

Опустившись на низкую банкетку у двери, Рената машинально подобрала полы длинного плаща и энергично потрясла головой, надеясь прогнать наваждение:

– Нет же никакого ребенка, Глеб сам говорил мне.

– Может, ты неправильно его поняла?

Женька заглянула ей в лицо:

– Так ты с ним знакома?

«Ох, что ж я…» – Она небрежно махнула рукой:

– Шапочное знакомство.

– Ничего себе шапочное! Ты говорила с ним об этом ребенке? Он что, всем подряд такое рассказывает?

– Что рассказывает? – огрызнулась Рената. – Я же говорю, что нет никакого ребенка!

Светлана демонстративно приподняла девочку:

– А это кто, по-вашему? Фантом? Призрак?

– А я откуда знаю? Но это не его ребенок, говорю вам!

– Вот так обычно все мужики и говорят, – отозвалась Женька презрительно.

Одной рукой прижимая кота, она подобралась к тетке и протянула Кате палец. Та крепко за него ухватилась, видимо, не испытывая опасений, хотя темные глазки оставались настороженными. Рената подумала, что за это время девочка еще ни разу не улыбнулась и не издала ни звука.

– Он обманул тебя, – спокойно произнесла Светлана. – Обычное дело, чтоб вы знали.

Эта ее присказка неожиданно вывела Ренату из себя, и она выкрикнула, не подумав, что может напугать ребенка:

– Да знаем мы, знаем! Только он не из таких!

Катя немедленно заревела, широко открыв рот, в котором блеснули два нижних зуба, и Светлана заквохтала, утешая ее.

Не обратив на это внимания, Женька спросила тоном дознавателя:

– Ты же утверждала, что едва знаешь этого Глеба. С чего вдруг такая уверенность?

– Он не стал бы мне врать, – отрезала Рената.

Объяснять она ничего не собиралась, да и не смогла бы, потому что все в ней холодно застыло: «Он обманул меня?!»

Перекрикивая ребенка, Женька возмущенно воскликнула, резко вскинув руку:

– Ну, можно подумать! Ты вспомни: он же под носом у жены с любовницей жил! Такой правильный, да? Мам, да разве можно такому хоть на грамм верить?

– Это было давно…

Светлана опять, как улику, выставила вперед ребенка, которого ей удалось успокоить:

– Не так уж и давно.

– А почему вы ей верите, а? – Рената попыталась защититься самым проверенным способом. – Может, она родила черт знает от кого, а пытается свалить на него, чтобы деньги хапнуть. Это тоже сейчас сплошь и рядом. Только не говорите мне, что девочки порядочнее мальчиков!

– Нет, – согласилась сестра. – Все отъявленные бестии, если ты об этом… И так всегда было, нечего на время валить. Давайте-ка мы не будем сейчас пытаться разрешить столь глобальные вопросы. Ты, конечно, устала, малыш, но кому-то необходимо съездить за детским питанием и подгузниками. Если вы, конечно, не собираетесь разрезать все простыни в доме…

Это было произнесено столь будничным тоном, что Рената содрогнулась: похоже, все уже решили без нее!

– Ты что, собралась оставить его?!

– Ее, – терпеливо поправила Светлана. – Я уже говорила, что это девочка.

– Да какая разница! Мне-то что до ее половых признаков? Она вообще меня не интересует. И она… Ее не будет в моем доме, ясно?

Каким-то инстинктивным, судорожным движением