это была ошибка. Что я скажу, когда он откроет дверь? Он подумает, не вызвать ли полицию, чтобы мне запретили приближаться к нему? Он забеспокоится, что я не могу себя контролировать. Но я просто хотела поблагодарить его. Сказать, что он замечательный. Что пусть он не думает обо мне плохо. Я хотела, чтобы он знал, что со мной все хорошо, что я пойду к другому психотерапевту, которого он рекомендовал, что я очень уважаю его и считаю, что он прекрасный специалист и что ему не стоит ни о чем беспокоиться. Я не сумасшедшая, я понимаю границы, и все в порядке.

Я подошла к двери его кабинета и постучала.

Когда я услышала его шаги, у меня перевернулся желудок. Дверь открылась. Я встретила его взгляд и глубоко вздохнула. Он был таким красивым. Эти глаза… Я чувствовала, что распадалась на атомы и молекулы, исчезала в другом мире, где существовали только мы вдвоем.

Не знаю, как долго мы стояли там, глядя друг на друга в сильнейшем потрясении.

Дин хмурился, его грудь вздымалась, и я на миг подумала, что он злится на меня. Но потом он дал мне руку, потянул меня в кабинет и в свои объятия. Когда он закрыл за нами дверь, я погрузилась в состояние чистого и совершенного восторга.

Глава 13. Мелани. Нью-Йорк, 1986

Но доктор Робинсон… Дин…

Ох, он не был похож ни на кого из тех, кого я знала раньше. Он был так заботлив, так нежен, так прекрасен, на это отзывалась каждая клеточка моего тела. Когда он поцеловал меня, подвел к дивану и опустил на мягкие подушки, мое сердце задрожало и раскрылось от любви и желания. Мое тело, казалось, идеально повторяло контуры его тела, и в том, как мы касались друг друга, было невероятное сострадание и немыслимая нежность.

Его неровное дыхание коснулось моей щеки, ладонь скользнула по моему бедру, но он быстро отстранился.

– Мы не должны этого делать, – сказал он.

– Пожалуйста, не останавливайся. – Я прильнула к нему, меня всю трясло от наплыва чувств.

– Но это неправильно.

– Мне все равно. Я просто хочу быть с тобой. А ты хочешь быть со мной. Я же вижу. Это не просто перенос. Это намного больше. Ты ведь это знаешь, правда?

Он сел на край дивана. Я тоже села и прижала колени к груди.

– Да, – ответил он, и я вздохнула с облегчением. – Но это все еще неправильно. В моей профессии есть правила, и такое они запрещают.

Я спустила ноги на пол, придвинулась ближе к нему и сжала его руку.

– Но мы сможем встречаться, если я больше не буду твоей пациенткой?

– Нам придется немного подождать. – Он опустил голову, наклонился вперед и уперся локтями в колени. – У меня была просто адская неделя. Ты даже не представляешь.

– Почему? – Я погладила его по спине. – Что случилось?

Какое-то время он молчал. Потом покачал головой.

– Моя тетя умерла.

– О господи. Сочувствую. Та, что тебя воспитала?

– Да. У нее был рак, и мы думали, что у нее ремиссия, но она подхватила какую-то инфекцию, и никто не позвонил мне, чтобы рассказать об этом. Я не успел навестить ее. Она написала мне письмо, но мой отец его выбросил.

– Не может быть!

– Его жестокость не знает границ.

Мы ненадолго замолчали. Потом Дин встал и подошел к окну. Не зная, как быть дальше, я ждала, когда он признает, что сейчас произошло и кто мы друг другу. Я не представляла, как он мог отрицать незримую связь между нами. Наконец он повернулся и посмотрел на меня.

– Я могу лишиться работы.

От страха, что он будет сопротивляться неизбежному, у меня скрутило живот.

– Я никому не скажу, – ответила я. – Обещаю. Никто никогда не узнает.

Он подошел к дивану, сел рядом со мной и взял меня за руку.

– Я могу тебе доверять? – спросил он.

– Конечно. Что бы между нами ни случилось, я не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу твою карьеру. Никогда. Я просто хочу быть с тобой.

– Я тоже хочу быть с тобой, – сказал он.

Это были самые прекрасные слова, которые я слышала в своей жизни. Мое сердце переполнялось радостью, пока мы размышляли, каким станет наше совместное будущее.

– Ты можешь приходить ко мне, – предложила я. – Я живу в квартире над офисом страхового брокера. Он закрывается в пять часов и не работает по выходным. Вход сзади, так что никто не увидит, как ты приходишь и уходишь в нерабочее время. Если я перестану бывать здесь как твоя пациентка, мы сможем какое-то время хранить наши отношения в тайне. Столько, сколько потребуется.

Он кивнул и притянул меня к себе, посадил на колени и поцеловал в макушку.

– Мы не сможем никуда ходить некоторое время.

– Будем брать еду навынос и прятаться у меня дома, – весело ответила я.

Солнце садилось, в кабинете стало очень темно. Дин посмотрел на часы.

– Очень не хочется это говорить, но тебе, наверное, пора идти.

– Конечно. Я понимаю.

Мы оба встали, он передал мне сумочку. Его волнистые волосы растрепались, воротник рубашки сбился набок. Кровь во мне закипела.

– Не хочешь прийти ко мне сегодня вечером? – осторожно спросила я. – Мы можем выйти по отдельности… я – сейчас, а ты чуть позже.

Наши глаза встретились, и стало очевидным невысказанное осознание нашего мощного физического влечения, глубокого желания побыть наедине друг с другом. После долгих недель тоски и борьбы с запретными желаниями ни один из нас больше не мог держать их под контролем.

– Хорошо, – сказал он. – Мне нужно еще полчаса, чтобы кое-что здесь доделать, а потом я приду.

– Я оставлю для тебя свет на крыльце.

Я улыбнулась и, вне себя от счастья, перекинула сумочку через плечо, поцеловала его в щеку и вышла.

Глава 14. Дин. Нью-Йорк, 1986

– Вы сегодня рано, – заметила Кэролайн. Обычно я начинал прием с десяти и проводил сеансы допоздна.

Я постучал по открытому файлу, лежавшему на моем столе.

– Хотел подготовиться к сеансу с юным Эбботтом.

– Он сегодня?

– Да. Через пятнадцать минут.

Она чуть помедлила в дверях, потом сделала несколько шагов в мой кабинет, осмотрела диван, книжный шкаф, напольные часы. Она поджала губы, и я почувствовал, что она чем-то недовольна.

– Я хотела бы увидеть вас в моем кабинете, когда у вас будет возможность, – сказала она. – Мне нужно кое-что с вами обсудить.

Все во мне задрожало.

– Да,