— Какое решение?

— В первую очередь надо решить: возможно ли при данных обстоятельствах твое возвращение домой, к мужу.

Улыбка сошла с лица Таруми, но говорил он совершенно непринужденным тоном, словно речь шла о поданном на стол блюде из морского окуня, приготовленном так, как его готовили на родине Таруми. Горячий глиняный горшок с этим кушаньем дымился перед хозяином дома. Однако у Тацуэ на секунду перехватило дыхание, и ей показалось, что кусок, который она положила в рот, застрял у нее в горле; она с трудом проглотила слюну.

— Так стоит вопрос?—спросила она, однако со спокойствием, не уступавшим самообладанию отца.

— Нет, пока еще не совсем так, но ты ведь сама понимаешь, какого характера этот инцидент. А кроме того, я узнал, что в полиции Нагано было какое-то неприятное для них дело и они сейчас изо всех сил стараются наводить строгости, чтобы не допустить какого-нибудь нового промаха. А если еще пронюхают газетчики и начнут все это расписывать, тогда, разумеется, не исключено, что найдутся люди, которые станут предлагать соответствующие меры. Ко всему нужно быть готовым. Таково мое мнение. Но, как я уже сказал, все должно быть согласовано с твоим умонастроением и твоими желаниями. Если ты настроена решительно и готова, раз уж все так сложилось, сразу порвать с мужем, я перечить тебе не намерен. Правда, мать вряд ли это одобрит. Да, если взвесить все «за» и «против», то и я думаю, что нынешний случай не очень подходящий повод для разрыва. Вся вина падет на тебя. А мужу, выгнавшему тебя из дома, будут только сочувствовать. Его никто осуждать не станет, скажут, что иначе он и не мог поступить. Выходит, что нет никакого расчета идти сейчас на разрыв. Не забывай, дело тут вовсе не в Кунихико.

Сказано это было достаточно красноречивым тоном и в уточнении не нуждалось.

Таруми положил себе еще кусок рыбы с острой приправой и выжал на него половину кабосу. Этот фрукт растет только в южной части острова Кюсю, он похож на апельсин, но еще более мясист и кисловат. Ни кабосу, ни морской окунь, который давно уже исчез из рыбных лавок, не переводились на кухне Таруми. Знакомый с детства аромат кабосу и окунь, приготовленный в глиняном горшочке, а главное, слова отца, в которых он по-своему выражал свою любовь и заботу к дочери, умиляли Тацуэ. Она оценила и то, что отец ни разу не упомянул имени старшего брата Кунихико. А ведь если бы инцидент выплыл наружу, то, несомненно, нападки посыпались бы в первую очередь из его дома, и нетрудно было представить себе, что именно стали бы там говорить. Стоило только вспомнить упреки самого Кунихико в Каруидзава. Однако по сути дела тут больше всех должен был пострадать Таруми, который состоял членом кабинета министров. Но он ни словом не обмолвился об этом, а выдвинул на первый план вопрос о разводе, умышленно задев при этом ее гордость. В этом, безусловно, сказалась его любовь к ней, но как он ловко вел все эти переговоры! Сразу виден был прирожденный и многоопытный политик.

Расчеты отца были правильны. Сама по себе перспектива развода не пугала и не печалила Тацуэ, которая втайне уже не раз думала об этом. Но, конечно, она всегда полагала, что развода потребует она сама. Разве приходило ей когда-нибудь в голову, что возможно положение, при котором развода потребует муж? Для нее нестерпима была мысль, что, воспользовавшись в качестве предлога столь незначительным происшествием, с ней так просто разделаются. Ее гордость страдала и от неуверенности в чувстве Кунихико. Она опасалась, что он с легкостью откажется от нее. Со стороны казалось, будто она вышла за него замуж по любви, а на самом деле она сделала совершенно рассудочный выбор. Кунихико же наверняка женился на ней отчасти из самолюбия, отчасти из практических соображений. В браке их связывает лишь взаимное чувственное влечение. А раз так, то достанет ли у Кунихико желания и смелости встать на ее сторону и взять ее под защиту? Ведь на карту поставлена репутация всего дома Инао, и все родственники, вся окружающая его свора поднимет вой! Вдобавок старик Инао болен, у него гипертония, и после кровоизлияния в мозг, которое случилось два года назад, он живет в Оисо на покое, его все время лечат и всячески оберегают. Стоит старшему брату сыграть на этой струне: «Ах, каким ударом для больного отца явится все это происшествие!» — и дело, вероятно, сразу решится: Кунихико без особых колебаний согласится на развод. Тацуэ не сомневалась в этом, она не верила в любовь мужа. Иными словами, она была уверена, что и сама не любит его. Но почему она до сих пор ни разу не подумала всерьез о разводе? Тут она походила на ленивого человека, который, мечтая о путешествии, никак не может двинуться с места. От развода ее удерживали весьма веские для нее причины. Расстаться со званием супруги Кунихико Инао ее могли бы заставить только два обстоятельства. Во-первых, если бы она до того изменилась внутренне, что перестала бы считать для себя необходимым свой теперешний образ жизни и те условия, при которых возможно его вести: высокое положение, деньги, роскошь. Во-вторых, если бы на пути ее встретился мужчина, ради которого она могла бы без сожаления отказаться от всего этого.

Как рыба не может расстаться с водой, так и ей нелегко было расстаться с материальными благами. Что же касается великой любви, то подобный случай, по-видимому, был несбыточной мечтой. Вокруг было много примеров рискованных похождений и тайных связей, подобных проделкам госпожи Ато, интрижек, которые ловко скрывались и были не видны, как невидимы днем ночные тени. Но стоило Тацуэ подумать, что кто-либо из героев этих романов, искушенных ловеласов или желторотых юнцов мог стать ее любовником, как она содрогалась от отвращения. Она всегда презирала любовные шашни, считая их крайне низкими и безобразными. Но допустим, что ей встретился бы человек, способный покорить ее сердце, допустим, что и он страстно бы ее полюбил и захотел, чтобы она принадлежала ему. И вот ради любви она решила бы все бросить, от всего отказаться. А он? Последовал бы он с радостью ее примеру? Не говоря уж о жене и семье, сколько жертв он должен был бы принести! Положение в обществе, доброе имя, работа, свидетельствующая о блестящих способностях, все те блага, от которых тем труднее отказаться, чем их больше. И Тацуэ ясно