Рассказав о Ньютоне, Локке и Лейбнице, д'Алембер в заключение выразил веру в благотворное влияние роста и распространения знаний. «Наш век считает себя призванным изменить законы во всех видах».3 °Cогретый этой надеждой, д'Алембер сделал свои «Рассуждения» одним из шедевров французской прозы XVIII века. Бюффон и Монтескье присоединились к восхвалению этих вступительных страниц; Рейналь оценил их как «одно из самых философских, логичных, ярких, точных, компактных и лучше всего написанных произведений, которые есть в нашем языке «31.31

Том I не был заметно антирелигиозным. Статьи о христианской доктрине и ритуале были почти ортодоксальными; в некоторых из них указывалось на трудности, но обычно они заканчивались торжественным поклоном Церкви. Довольно часто встречались еретические отступления и случайные нападки на суеверия и фанатизм, но они скрывались в статьях на такие, казалось бы, невинные темы, как скифский ягненок или орел; так, статья под названием «Agnus scythicus» превратилась в трактат о доказательствах, оставивший веру в чудеса в плачевном состоянии; а статья «Aigle», после обсуждения народного легковерия, завершилась с прозрачной иронией: «Счастлив народ, чья религия требует от него верить только в истинное, святое и возвышенное и подражать только добродетельным поступкам. Такова наша религия, в которой философу достаточно следовать своему разуму, чтобы прийти к подножию наших алтарей».32 Незаметно, то тут, то там, лопались пузыри мифов и легенд, и возникал дух рационалистического гуманизма.

Тем не менее иезуиты приняли книгу дружелюбно. Гийом Франсуа Бертье, ученый редактор «Журнала де Треву», вежливо возразил против того, что в «Предварительном дискурсе» упор делается на еретических философов; он указал на неточности и плагиаты и попросил ужесточить цензуру будущих томов; Но он высоко оценил «Энциклопедию» как «очень возвышенное, очень солидное предприятие, редакторы которого, когда оно будет завершено, по праву смогут применить к себе горацианское утверждение: «Exegi monumentum aere perennius»» И добавил: «Никто более не расположен признать прекрасными разделами «Энциклопедии»; мы с удовольствием рассмотрим их в наших последующих отрывках».»33

Другой священник не был столь снисходителен. Жан Франсуа Бойе, бывший епископ Мирепуа, пожаловался королю, что авторы обманули цензоров. Людовик отправил его к Малешербу, который недавно стал главным цензором изданий (directeur de la librairie). Малешерб пообещал, что будущие тома будут проходить более тщательный отбор, но во время пребывания на различных государственных постах он использовал все свое влияние для защиты философов. К счастью для мятежников, этот Кретьен Гийом де Малешерб, ставший скептиком после чтения Байля и написавший книгу «Свобода прессы», был цензором публикаций с 1750 по 1763 год — самый критический период в жизни Вольтера, Дидро, Гельвеция и Руссо. «В век, когда каждый гражданин может обратиться ко всей нации с помощью печати, — писал Малешерб, — те, кто обладает талантом наставлять людей или даром двигать их — словом, люди письма — являются среди рассеянного народа тем, чем были ораторы Рима и Афин среди собранного народа».34 Он поощрял интеллектуальное движение, давая разрешение tacite на книги, которые даже при его режиме не могли получить одобрение и привилегию короля. Ведь, по его мнению, «человек, прочитавший только те книги, которые… появились с явного согласия правительства… отставал бы от своих современников почти на столетие».35

Этот счастливый для «Энциклопедии» момент завершился одним из самых курьезных происшествий в истории Просвещения. 18 ноября 1751 года Жан Мартен де Прадес, желая получить степень в Сорбонне, предложил теологам безобидную на первый взгляд диссертацию — «Кто тот, над чьим лицом Бог распространил дыхание жизни?» (Quel est celui sur la face duquel Dieu a répandu le souffle de la vie?) Пока экзаменующие кивали или спали, молодой аббат на превосходной латыни разоблачал хронологические коллизии в Библии, низводил чудеса Христа до уровня чудес Эскулапа и заменял откровение естественной и либеральной теологией. Сорбонна приняла диссертацию и присвоила степень. Янсенисты, контролировавшие теперь парижский парламент, осудили Сорбонну; прошел слух, что к диссертации приложил руку Дидро; Сорбонна аннулировала степень и приказала арестовать аббата. Де Прадес бежал в Пруссию, где его поселил Вольтер, пока он не сменил Ла Меттри на посту чтеца Фридриха Великого.

Хранители ортодоксии были потрясены, узнав, что тот же Прадес написал статью «Уверенность» во II томе «Энциклопедии», который вышел в январе 1752 года. В этой статье также чувствовался привкус Дидро. Возмущение против этой затеи нарастало. Бертье, похвалив томик за большой вклад в развитие знаний, упрекнул редакторов за статью, в которой говорилось, что большинство людей почитают литературу так же, как религию, то есть «как нечто, что они не могут ни знать, ни практиковать, ни любить». Такое заявление, сказал иезуит, заслуживает «самого пристального внимания со стороны авторов и редакторов «Энциклопедии», чтобы впредь в нее не вставляли ничего подобного».36 31 января Кристоф де Бомон, архиепископ Парижский, осудил «Энциклопедию» как тонкую атаку на религию, а 7 февраля декрет Государственного совета запретил дальнейшую продажу и публикацию этой работы. В этот день маркиз д'Аржансон написал в своем дневнике:

Сегодня утром появилось постановление конселя, которое не было предусмотрено: он подавил энциклопедический словарь, выдвинув ряд ужасающих обвинений, таких как восстание против Бога и королевской власти, [и] развращение нравов… В связи с этим говорят, что авторы этого словаря… должны быть вскоре преданы смерти.37

Все было не так плохо. Дидро не был арестован, но почти все собранные им материалы были конфискованы правительством. Вольтер писал из Потсдама, убеждая Дидро перенести предприятие в Берлин, где оно могло бы продолжаться под защитой Фридриха; но Дидро был беспомощен без своих материалов, и Ле Бретон надеялся, что правительство, когда буря утихнет, изменит свое запрещение. Малешерб, маркиз д'Аржансон и мадам де Помпадур поддержали обращение Ле Бретона к Совету, и весной 1752 года он с «молчаливого разрешения» дал согласие на публикацию последующих томов. Госпожа де Помпадур посоветовала д'Алемберу и Дидро возобновить работу, «соблюдая необходимую сдержанность во всем, что касается религии и власти».38 Чтобы успокоить духовенство, Малешерб согласился, чтобы все последующие тома проходили цензуру трех богословов, выбранных бывшим епископом Бойером.

Тома с III по VI выходили с интервалом в год, в 1753–56 годах, и все они подвергались строгой цензуре. Фурор придал «Энциклопедии» широкую известность