стоящего в конце коридора.

Директора.

Или, точнее, как она теперь догадывалась, Der Erlkpnig.

– Идемте со мной, Сюзанна, нам обоим требуются объяснения.

21

Сандрина Ноябрь 1986 года

– Зачем моя бабушка вызвала меня на этот остров?

– Чтобы ты могла сбежать.

– Это лишено всякого смысла… – рассердилась молодая женщина.

– В данный момент – да. Но скоро ты все поймешь.

– Когда? В 20 часов 37 минут? Сегодня? Завтра? Через год?

– Время – понятие непостоянное, Сандрина.

– Знаю, мне это уже говорили. Значит, Лесной царь существует?

– Да, – подтвердил Клод.

– И дети в лагере его видели так же, как и вы?

– Совершенно верно. Именно поэтому они мертвы, – уточнил Морис.

– Вы отдаете себе отчет, что мы говорим о некоем существе из стихотворения, которое вдруг стало реальным? Вы же доктор, вы должны руководствоваться логикой…

– Называй его как хочешь: Erlkpnig, монстр, дьявол или солдат СС, неважно, как он выглядит. Именно от него хотели убежать дети, а теперь должна спастись ты.

Сандрина почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Мигрень, появившаяся несколько секунд назад, продолжала усиливаться, словно чудовище, питающееся ее непониманием. Напрасно она повторяла себе, что вся эта история – безумие, предостережение Франсуазы беспрестанно крутилось в ее голове: «Люди прячутся за словом «безумие», когда не могут или не хотят замечать странную реальность. Не допускай такой ошибки».

– Ладно… хорошо, допустим, – согласилась она, чтобы попытаться выиграть время. – Как я смогу убежать? «Лазаруса» здесь нет, а Симон наверняка напился в каком-нибудь баре рома и пляшет под моряцкие песни!

– Симон мертв. Остались только мы, – сообщил Клод.

– Как мертв? Что с ним случилось?

– У тебя мало времени, Сандрина. Взгляни на часы, – произнес Виктор.

Она машинально подчинилась. Их слова, на самом деле лишенные смысла, почему-то действовали на нее успокаивающе. Какая-то часть ее их отвергала, другая часть – принимала. Сандрина озвучила вслух время на часах:

– 19 часов 35 минут.

– У тебя чуть больше часа, – уточнил Морис.

– Но как я покину остров, если Симон мертв?

– Ты должна нас оставить, Сандрина, забыть, – слабым голосом произнес Поль. – Как ты забыла Сюзанну. Просто храни в себе наши голоса.

Словно вторя этому совету, включился музыкальный автомат, хотя никто к нему не приближался.

«Говори со мной о любви», – раздались знакомые слова.

«Сюзанна.

Это была ее любимая пластинка.

Почему мне кажется, что я слушала эту пластинку рядом с ней?

Никакой картинки в памяти не всплывает. Только запахи, ощущения.

Аромат свежеиспеченного яблочного пирога…

Прикосновение шершавой руки к моей щеке…

Силуэт, подошедший к граммофону, чтобы поставить пластинку заново…

Разве такое возможно?»

Когда Сандрина снова открыла глаза, на столе лежал металлический ключ. Она не знала, кто из них положил его перед ней. Но в этот момент ее поразил бледный вид четверых мужчин, сидевших напротив.

– Что с вами? Что происходит?

Морис рухнул на пол первым. Его стул издал глухой звук, коснувшись ковра, устилающего пол в зале ресторана.

«Ну скажи мне ласковое слово…»

Затем настала очередь Клода. Прежде чем его голова ударилась об стол, ей показалось, что он улыбнулся ей.

Виктор успел произнести последний совет, прежде чем перестать дышать:

– Поторопись.

– Все в порядке, Сандрина, отпусти нас. Это единственное решение… – с трудом прошептал Поль.

– Я не понимаю…

– Это уединение – не твое убежище, оно – твое страдание. Беги скорее… Забудь нас…

– Поль… Мне так жаль…

– Если встретишь бродячего кота, убей его, Сандрина, это единственный способ навсегда избавиться от Лесного царя…

Голова Поля начала клониться к столу, увлекаемая собственным весом. Сандрина едва успела ее подхватить, чтобы поддержать и осторожно опустить лбом на деревянную поверхность стола.

Она постояла несколько минут, глядя в последний раз на тела бывших жителей острова. Из ее глаз катились слезы. Отравленный горячий шоколад разлился по столу и струйкой стекал на ковер, словно кровь, бегущая из зияющей раны.

Затем, когда музыкальный автомат замолчал, Сандрина схватила ключ, выскочила из гостиницы и бросилась бежать по направлению к бункеру.

22

Сюзанна 1949 год

– Опыты.

Директор бросил это слово без всякой преамбулы, так просто, словно речь шла о безобидных процедурах. Он снова закурил свою сигару, ожидая реакции Сюзанны.

– Опыты? На детях?

– Именно так. Не мы первые это делаем, не мы последние. У немцев была своя программа «Лебенсборн», говорят, американцы тоже планируют этим заняться.

– Вы хотите сказать, что Французское государство поручило вам…

– Нет-нет, не будем заходить так далеко! Хотя я уверен, что интерес к нашим результатам привлечет политиков.

– Но это отвратительно!

– Полноте, – успокоил ее директор, – эти опыты совершенно безболезненны, я же не монстр какой-то! Я просто изучаю их поведение. Собираю данные, проверяю их сердечный ритм в ответ на определенные раздражители. Я использую самое современное оборудование! Вы видели электроэнцефалограф?

– Да.

– Этот аппарат позволяет измерять мозговые волны! Определять количество страха, радости, стресса, усталости! Благодаря этому сокровищу мы можем сделать эмоции предметными, наглядно изобразить их в виде кривых и изучить их!

– Но это неопасно для детей? – встревожилась Сюзанна.

– Никоим образом. В большинстве случаев они спят. Если нам нужно их участие, мы осторожно их будим и объясняем, чего ждем от них. Все включаются в игру без малейшего сопротивления.

– А родители в курсе?

– Разумеется! Они все подписали соглашение, – кивнул директор. – Ваши вопросы вполне правомерны, но вы должны были сразу прийти ко мне, так мы смогли бы избежать этого неприятного недоразумения.

– Почему дети ничего не помнят?

Он внимательно посмотрел на нее, прежде чем ответить. «Эта женщина не отступится, – подумал он, выпуская завиток дыма. – Ни один из моих ответов ее не удовлетворит… Хорошо, что я принял некоторые меры предосторожности…»

– Как я вам уже сказал, они спят, – улыбнулся он, скрывая свое раздражение.

– Они должны просыпаться, когда вы вытаскиваете их из кроватей.

– А вы не так просты, я это всегда знал, поэтому я вас и нанял. Из уважения к вашей работе я открою вам свой секрет – благо Вселенной.

– Благо Вселенной?

– Да, вы не помните эту рекламу? «Шоколад Менье – благо Вселенной!»

– Нет, не припоминаю, – подтвердила Сюзанна.

– Вы знаете, что такое первитин? Это наркотик. Наркотик для солдат. Во время войны Германия снабжала им своих бойцов. И угадайте, каким образом они его получали? Через шоколад. Хитро, правда? Я позволил себе перенять эту концепцию: непосредственно перед отходом ко сну мы предлагаем детям горячий шоколад. Они его обожают, вы это заметили. Врачи добавляют снотворного в молоко и затем раздают напитки.

– Вы… пичкаете их наркотиками?

– Сюзанна, вы перегибаете палку! Дети