Двадцать первого июля в Монте-Карло обрывается жизнь одной из самых необычных женщин того времени – Эммы Форсайт-Ко, или Королевы Эммы, как ее называли. Обстоятельства ее смерти неясны, но довольно достоверные газетные статьи в те дни сообщали о трагической автокатастрофе. Другие издания не менее убедительно писали, что она умерла от инфаркта. А третьи источники утверждают, будто бы ее застрелили, так же как и ее мужа, немецкого коммерсанта Карла Пауля Кольбе, который ровно неделей ранее в том же самом Монте-Карло совершенно неожиданно приказал долго жить. Это был один огромный скандал. Ясно только то, что некая молодая актриса из Берлина как-то связана с внезапной смертью как минимум мужа Королевы Эммы. Потому что незадолго до кончины в гостинице «Монако» ему нанесла неожиданный визит дама, искренне уверявшая, что она является невестой Карла Пауля Кольбе или даже его супругой. Она якобы увидела в журнале фотографию своего благоверного, в то время как все считали его пропавшим без вести где-то в южных морях. Молодая особа и Кольбе встретились в баре гостиницы, потом очевидцы видели, как они сели в ожидавший их автомобиль и уехали в сторону побережья. И вот вскоре он погиб, а она исчезла. А Королева Эмма погибла семь дней спустя. Какая прекрасная мистика. Всего год назад они поженились в Берлине, а в мае приехали на Лазурный берег, чтобы наслаждаться жизнью в Ницце, Каннах и Монте-Карло. Бульварная пресса Европы постоянно писала о них в светской хронике, потому что Королева Эмма была легендарным персонажем, наверняка одной из самых красивых женщин конца XIX века и совершенно точно одной из самых ушлых предпринимательниц.

Она была дочерью самоанской принцессы и американского китобоя, родилась на Самоа и с двенадцати лет считалась сказочной красавицей – а после учебы в школе в Сан-Франциско она считалась и сказочной красавицей, и умницей международного уровня. После возвращения на родину она работала в торговой фирме отца, а затем отправилась с мужем на маленький остров Миоко в архипелаге Дьюкоф-Йорк (Папуа – Новая Гвинея). Там к этому моменту осталось всего одиннадцать поселенцев, еще двоих недавно употребило в пищу племя людоедов. Эмму тоже однажды схватили людоеды, они связали ее и подготовили груз к отправке, но на помощь пришел муж со своей личной охраной. Потом туземцы постепенно отступили в труднодоступные горные районы, а Эмма с мужем занялись окультуриванием страны. Мясо было исключено из рациона. А когда спустя пять лет островок внезапно стал частью немецкой колониальной империи и получил название Нейлауэнбург, немецкий представитель Густав фон Эртцен с удивлением обнаружил, что большая часть плодородных земель принадлежит некой Эмме Форсайт-Ко, то есть нашей Королеве Эмме – так ее стали называть жители Новой Гвинеи за солидность манер. Она продолжала скупать землю, устраивала кокосовые плантации, потом с прибылью продавала их, становилась всё красивее, богаче и влиятельнее. А когда она построила рядом с немецким административным центром Хербертсхёэ богатую усадьбу и начала устраивать там светские вечеринки, то стала считаться неофициальной королевой южной части Тихого океана. Она с наслаждением и много курила, не отставая от мужчин, выпивала за день две бутылки шампанского, играла на рояле, декламировала Гёте и лихо меняла любовников. Когда в 1912 году она вышла замуж за ослепительно красивого Пауля Кольбе, который был младше ее на пятнадцать лет, за этого светловолосого высокопоставленного чиновника Германской Новогвинейской компании, и переехала с ним в Берлин, то продала свои земельные угодья Гамбургскому тихоокеанскому акционерному обществу и получила за них целое состояние. На эти деньги она купила квартиру в Монте-Карло, а там, в душном июле 1913 года, империя Королевы Эммы и ее короля Пауля внезапно прекратила существование.

Двадцать шестого июля газета «Volksblatt» сообщает из Мескирха в Шварцвальде: «В субботу из Фрайбурга пришли радостные вести. Мартин Хайдеггер, сын здешнего пономаря, получил степень доктора философии и математики, причем с отличием. Нам стало известно, что господин Хайдеггер в ближайшее время планирует издать большой научный труд. В добрый час!»

Разумеется, все очень старались написать картину года: Пикассо со своими коллажами из наклеенной реальности, Матисс с чувственными красками. Макке с картинами вечного мира, Марк с громоздящимися лошадьми, Мондриан, Купка, Малевич с их абстракциями. Но в результате картину 1913 года создала сама жизнь. Дело было так: в ночь с 26 на 27 июля последний пассажирский поезд на участке Ирхове – Нойшанц вышел со станции Хилькенборг в регионе Эмсланд, хотя стальной Фризский мост, поворотный мост через реку Эмс, был еще разведен после прохода судов, а сигнал громко и четко извещал – «стоп». Машинист локомотива примерно в ста метрах от края пропасти заметил ошибку и увидел перед собой зияющую пропасть и часть моста, ведущую в никуда. Он стал тормозить, тормозить… и в пустоту над Эмсом съехал только паровоз. Остальной состав остался на мосту, сцепка между локомотивом и тендером была изготовлена с немецким качеством и поэтому выдержала, и в результате падения в реку не произошло. Машинист и кочегар перепрыгнули с локомотива на передний вагон. Локомотив, зависший над пропастью – неистовое стремление вперед на зыбкой почве, сюрреалистическое застревание между верным путем и верной гибелью, характерное для современности, верящей в прогресс и технику: вот картина 1913 года.

Август

После оглушительного успеха «Русского балета» в Париже и Лондоне Дягилев и его молодая звезда Нижинский в конце июля приезжают на отдых в Баден-Баден, в гостиницу «Stéphanie les bains», которая сейчас называется «Brenners Park-Hotel». Они хотят немного отдохнуть перед тем, как 15 августа «Русский балет» отправится на корабле в турне по Южной Америке. Русский импресарио и его шаловливый друг валяются на диванах, гуляют по парку, курят, пьют, расслабляются. А что же нового они открывают там, в Баден-Бадене? Иоганна Себастьяна Баха. И думают о балете на музыку Баха, в духе роскошных придворных празднеств в стиле рококо. Пожилой немецкий пианист целыми днями исполняет для них Баха на рояле в гостиной отеля. Неделю спустя они точно знают, что им нужно: что-то из «Хорошо темперированного клавира», что-то из фуги до-минор, и много чего еще. Чтобы лучше понять дух времени, они ездят по замкам и церквям в стиле барокко и рококо, посещают базилику Четырнадцати святых помощников, дворец Брухзаль и резиденцию в Вюрцбурге. Последним произведением искусства, которое Нижинский видел в конце июля до путешествия через Атлантику, стали фрески Тьеполо в Вюрцбургской резиденции, то есть сцена свадьбы