Что бы это ни значило, она растаяла. И уже 8 июля он пишет ей в Берлин: «Гедвиг, как же мне тебя не хватает. Сохранились ли наши прогулки за пеленою дождя? Ты взяла их с собой? Когда я смотрю на те места, где мы ходили: было ли это на самом деле? Или не было полетов, бурь, потоков?» Так что мы можем быть благодарны Гедвиг Бернгард за то, что она сделала страдальца снова поэтом. И еще: мы благодарны ей за уникальную серию фотографий, на которых видим Рильке во время их прогулок в Бад-Риппольдзау, он хоть и застегнут на все пуговицы, но всё же не отворачивается, он сидит на скамейке и читает Гёте, стоит у ручья, всегда в безупречном костюме и при галстуке, но мы чувствуем, что он взбудоражен и окрылен этим маленьким летним флиртом, который здесь, в тихой шварцвальдской долине, отвлек его от хандры и меланхолии.

Выходит книга Макса Шелера с симпатичным названием «О феноменологии и теории чувства симпатии, любви и ненависти». Автор пишет: «Любовь освещает ценность любимого человека, ядро его личности. Любовь – акт, делающий нас зрячими. Чем больше мы любим, тем больше ценности имеет для нас мир». Разве не красиво сказано?

Макс Регер пишет 8 июля из Майнингена перед тем, как отправиться на гастроли с концертами: «Кроме того, прошу представлять меня в печатной продукции следующим образом: под руководством главного дирижера Макса Регера (я буду исполнять обязанности главного дирижера)». Но главное его требование – чтобы все концертные залы предоставили ему на сцене рояль «Ibach». Якобы только на нем он может играть. А правда в том, что Рудольф Ибах, производитель роялей, еженедельно снабжал его русскими папиросами и требовал в ответ лояльности его марке. И табакозависимый Регер подчинялся.

Мадам Матисс плачет. Она пришла в мастерскую мужа и видит, что тот полностью закрасил ее изящный портрет, вместо ее красивого, как в жизни, лица теперь какая-то серая маска, а глаза и рот – просто черные линии. Абстракция сурова, особенно к тем, кого абстрагируют. Мадам Матисс горько плачет, увидев готовую картину. А вот Пабло Пикассо благородно восхищается, когда видит картину, он в полном восторге от «Портрета жены художника». И сам приступает к женскому портрету. «Женщина в сорочке, сидящая в кресле», так он называет картину. Но на ней трудно узнать Еву. Мы видим только ее половые органы. Красивые острые груди Евы, в стиле диких аборигенов, он написал дважды. И Ева тоже плакала. Она тоже поначалу присутствовала на эскизах, а потом как будто исчезла. Мало радости в том, чтобы быть женой художника-кубиста.

Не будем забывать, что 1913 год – лето целого века. Десятого июля в Долине Смерти (Калифорния) зафиксирована максимальная температура за всю историю наблюдений на метеорологических станциях мира: термометр на Гринленд-Ренч в местечке Фернес-Крик показал 56,7 градуса.

Ранний вечер субботы 12 июля, коровы только что подоены, солнце спряталось за стеной из молочно-белых облаков, и тут на хуторе Велли в окрестностях Зеста в Вестфалии раздается глухой выстрел. Прибывшие врачи и полицейские обнаруживают на втором этаже дома фермера Тео Велли, лежащего в луже крови. Внизу, в комнате, сидит его перепуганная жена. Тео Велли умирает по дороге в больницу. Газета «Soester Anzeiger» пишет 16 июля: «Следствием пока не установлено, каким образом В. получил огнестрельное ранение. Врачи утверждают, что версия самоубийства исключена». Кажется, и полиция довольно быстро исключила эту версию, потому что 18 июля газета сообщает: «Жена фермера Велли из Мавикке, который скончался в результате огнестрельного ранения, полученного в своем доме, была вчера арестована по распоряжению прокуратуры». Двадцатидевятилетняя Тереза Мелли была помещена в следственный изолятор. Ее адвокат ходатайствовал об освобождении из-под стражи, но к этому моменту стало известно, что против нее ранее было возбуждено несколько дел в связи с прицельной стрельбой по проезжавшим мимо мотоциклистам. Так что ей пришлось задержаться в тюрьме на полгода. Но она не была там совсем одна. Двадцать восьмого декабря «Soester Anzeiger» сообщает об ее освобождении из-под ареста: «Супруга фермера Велли, находящаяся на позднем сроке беременности, временно освобождена из-под ареста под высокий залог. Возбужденное против нее дело по обвинению в убийстве мужа из огнестрельного оружия будет продолжено». После того как она во время краткого отпуска рожает на свободе своего третьего сына Франца, судебный процесс возобновляется. Газета выдает такое резюме: «Разбирательство показало, что семейная жизнь пары не была идеальной». Проще говоря: ежедневные побои и издевательства со стороны пьяного мужа. Точно так же дела обстояли и 12 июля 1913 года. Отец семейства слетел с катушек из-за того, что Тереза отказалась пойти с ним на праздник стрелков[14]. Она заявила на суде, что муж в ярости и в алкогольном бреду сам застрелил себя. Экспертиза показала, что выстрел был произведен с расстояния не меньше трех метров. Самоубийство с помощью такой длинной руки исключалось по анатомическим причинам. Тереза Велли тяжело вздыхает и продолжает придерживаться своей версии.

Самое главное – это всегда дыхание. Так утверждает не создатель учения об осознавании[15], а изобретатель детектора лжи Витторио Бенусси. Бенусси был многопрофильным гением, ученым и художником, это был очень нервный человек и при этом мастер на все руки, и он пытался с помощью всё новых и новых машин добраться до глубин человеческой души. Он хотел понять, как устроено человеческое восприятие времени, как мы воспринимаем цвета и оцениваем вес предметов. Но больше всего его интересовало то, как мы себя выдаем. Этот блестящий философ и психолог из Триеста работал в Граце в «Психологической лаборатории» – какое элегантное название, не правда ли? Там Бенусси в июле 1913 года разработал первого предшественника детектора лжи – этот аппарат не обращал внимания на такие критерии, как пульс и давление, а концентрировался исключительно на дыхании испытуемого. В статье с красивым названием, как у романа, – «Дыхательные симптомы лжи» – он показал, что люди делают относительно долгий выдох перед тем, как солгать. Поэтому он ввел так называемый критерий Бенусси: отголосок правды – удлиненный выдох, а прелюдия лжи – удлиненный вдох.

В эти первые дни июля в окрестностях Лондона чуть было не встретились два великих англоязычных писателя – Джозеф Конрад, поляк по происхождению, и американец Генри Джеймс. Конрад в то время пытался красивыми автомобилями излечить психологические травмы, полученные в джунглях, и только что купил новый «кадиллак».

В конце июня Генри Джеймс пишет Конраду, который живет в загородном доме всего в нескольких милях от