губы, словно по собственной воле, поскольку сама она ничего подобного не допустила бы, вдруг вытянулись и сложились для поцелуя. Только для гораздо более глубокого и страстного в отличие от того, что Себастьяну удалось сорвать в экипаже.

– Кхе-кхе, – откашлялся мистер Меррик. – Итак, имя лошади, миссис Таунсенд. Будет ужасно обидно, если вы не успеете сделать ставку до начала забега.

Шарлотта с неохотой оторвала взгляд от Себастьяна, все еще очарованная его словами.

– Конечно, сэр, – ответила она. – Лошадь. Как же я могла забыть?

Да и как можно было что-то запомнить, когда Себастьян так на нее смотрел?

Меррик просиял.

– Миссис Таунсенд, вы лучшая женщина из ныне живущих. – Букмекер снял с головы шляпу и отвесил поклон. – Я повторяю это каждый вечер, когда читаю молитву. «Господи, – говорю я, – позаботься о миссис Таунсенд. Она самая чудесная леди на свете, несмотря на то что о ней говорят».

Выслушав это удивительное признание, Шарлотта перевела взгляд на Себастьяна, подошедшего к букмекеру и приятельски обнявшего его за плечи.

– Полагаю, на ваше расположение к леди не влияют те проценты, что вы получаете каждый раз, когда она делает ставки?

Сбросив со своего плеча руку виконта, Меррик вновь переключил все свое внимание на Шарлотту и продолжил перечислять все те невероятные достоинства, коими, по его мнению, обладал бесценный конь.

Шарлотта внимательно слушала и кивала, когда, по ее мнению, это было необходимо, но при этом почти ничего не поняла из того, что сказал ей Меррик.

– Вы двое просто неисправимы, – заметил Себастьян. – А вы, Меррик, настоящий дьявол, продолжающий искушать эту женщину своими лошадьми.

– Милорд, ну как вы можете такое говорить? – Повернувшись к Шарлотте, Меррик покачал головой. – Он так говорит, потому что не умеет разбираться в лошадях так, как вы, мэм.

Шарлотта наклонилась к Себастьяну.

– Я умею разбираться в лошадях?

– О да, и к тому же имеешь массу других достоинств, – усмехнулся Себастьян. – Что ж, друг мой, ведите. Давайте взглянем на этот образец совершенства на четырех ногах, что привлек внимание моей дамы и заставил вас убедить ее в том, что с его помощью она станет самой богатой женщиной Лондона.

Когда они двинулись сквозь толпу, присутствующие оборачивались им вслед. Весть об их приезде, вернее – о присутствии на скачках миссис Таунсенд, разлетелась по полю со скоростью выпущенного на пастбище двухлетнего скакуна.

Повсюду раздавались приветственные возгласы и свист, и Шарлотта поражалась царящему вокруг разгулу и порокам.

В отдалении возвышался над землей импровизированный боксерский ринг, на котором двое мужчин – Макконнелл и О’Брайен, как догадалась Шарлотта, – озверело колотили друг друга, а зрители и болельщики кровожадно галдели, подбадривая боксеров.

Себастьян и Шарлотта прокладывали себе путь в лабиринте многочисленных столов, предлагавших развлечения на любой вкус: кости, рулетку или карты.

– Миссис Таунсенд! – раздался жизнерадостный возглас, и Шарлотта увидела перед собой мужчину в ослепительном костюме темно-красного цвета и изумрудно-зеленом жилете. – Сыграем в туз-лоу?

Спутники этого незнакомца были одеты в столь же ослепительные сюртуки и жилеты с золотой отделкой, а на их галстуках красовались нарочито броские булавки, украшенные драгоценными камнями.

– Даже не думай играть с этими шулерами, – предупредил Себастьян, увлекая Шарлотту в другую сторону. – Иначе пойдешь в город пешком.

Шарлотта в последний раз посмотрела на странную троицу, испытывая облегчение от того, что ей не пришлось к ним присоединиться. Она понятия не имела, как играют в туз-лоу. Не говоря уж о том, чтобы дать оценку скаковой лошади.

Господи, разве она желала этого? Как случилось, что Себастьян Марлоу полюбил такую женщину, как Лотти Таунсенд? И почему большинство мужчин Лондона находили ее такой привлекательной? Женщину, напрочь лишенную морали, склонную к разного рода порокам и, судя по всему, совершенно не умевшую вести себя прилично.

Шарлотта отвела в сторону упавшие на глаза шляпные перья и тяжело вздохнула. Годы наставлений матери и тети Финеллы о правилах приличия были ей сейчас так же полезны, как и уроки латыни и этикета, на посещении которых они упорно настаивали.

– Приглядывай за своей сумочкой, – предупредил Себастьян. – Слишком много здесь сегодня всякого сброда.

«Это еще мягко сказано», – подумала Шарлотта.

Вокруг прогуливались бездельники и щеголи всех мастей, а в отдалении стояла группа подозрительного вида молодых людей.

Шарлотта потуже затянула ленты сумочки и крепко прижала ее к себе.

Они прошли мимо площадки, где проводились петушиные бои, мимо ринга с борцами и импровизированной беговой дорожки, на которой конюхи устроили соревнования по ходьбе.

– Ты сегодня слишком тихая, – заметил Себастьян. – Подумываешь о том, чтобы присоединиться к Тоубриджу и его приятелям? Или подсчитываешь свои доходы, чтобы понять, сколько можешь позволить себе потерять на этой кляче?

– Ни то ни другое, – поспешно ответила Шарлотта.

– О, тебе меня не обмануть, – усмехнулся Себастьян. – У тебя такой взгляд, словно ты никак не можешь решить, в какую сторону податься: немного посмотреть на боксерские бои, немного поиграть в рулетку или поискать своего любимого скупщика краденого – вдруг у него появилась какая-то новая безделушка, которая может тебе понравится. У меня нет денег на покупку, но ты ведь все равно меня уговоришь.

– Я бы не… – начала она, но потом вспомнила, что она больше не та Шарлотта, что прежде. А Лотти была способна на многое, о чем она не имела понятия.

«Леди может выпросить у мужчины украшения? Но как это возможно?»

Конь, этот комок взвинченных арабских нервов, перебирал ногами, гарцуя на поводу у грума, в то время как жокей – худенький мальчишка лет пятнадцати – пытался взобраться в седло.

– Не вижу я в нем ничего примечательного, Лотти, – сказал Себастьян. – Сомневаюсь, что он пройдет хотя бы один поворот, прежде чем отправит этого мальчишку прямиком в Сассекс.

Сассекс? Шарлотта отчетливо представила, как несчастный жокей приземляется на полпути к Ла-Маншу. Впрочем, что она знала о таких вещах, как скачки! И все же никак не могла избавиться от смутных воспоминаний, наводнивших сознание.

Длинные ноги. Мощная грудь. Узкая вытянутая голова.

Несмотря на то что конь нервно перебирал ногами и метался из стороны в сторону, Шарлотта отчетливо видела, что он бежит впереди своих соперников как настоящий победитель, обгоняет всех и несется к финишной черте.

Шарлотта покачала головой. О чем это она думает?

– Если он на этой неделе не выиграет, то через пару недель окажется у Татта, – пояснил грум. – Его хозяин больше не станет тратить на него деньги, несмотря на его происхождение.

– А кто его хозяин? – спросил Себастьян.

– Я, – раздался красивый низкий голос у него за спиной.

– Рокхерст! – воскликнул Себастьян. – Мне стоило