Куинс поджала губы, решив, что в сложившейся ситуации лучше всего промолчать. Что проку врать ему в лицо. Милтон все равно догадается, и тогда ей сильно не поздоровится. В буквальном смысле слова.

– Что сделано, то сделано, – наконец заявила она. – И теперь кольцо у Шарлотты.

– Именно. Но ты не должна была до этого доводить.

– А что мне было делать? Говорю же: когда я приехала, оно уже было у нее на пальце.

– Нужно было его украсть, – заметил Милтон. – Только не говори, что никогда не проделывала подобного прежде.

Куинс отвернулась. Черт бы побрал Милтона и его феноменальную память.

– Видишь, что произошло! – воскликнул Милтон. – Она взяла и загадала желание. Еще одно желание, Куинс. – Он покачал головой.

– Но оно было такое простенькое…

Милтон помрачнел, как грозовая туча, и Куинс почувствовала, что ее решимость дала трещину.

– Простенькое? – Он угрожающе поджал губы. – Да ты все перевернула с ног на голову. Устроила полную неразбериху. – Милтон выпятил вперед подбородок, став неприступным, точно шотландские горы. – Опять.

– Что значит «опять»? – возмутилась Куинс. – Когда это я…

– А Столетняя война?

– Вот уж не думала, что ты до сих пор считаешь меня ответственной за случившееся, – фыркнула старушка.

– Но ведь предполагалось, что она продлится всего пятьдесят лет, Куинс!

Куинс смотрела на мыски своих ботинок, не решаясь взглянуть в горящие недобрым огнем глаза Милтона.

– Отмени это желание, Куинс.

Старушка вскинула голову.

– Не могу! Она загадала желание, и ты, как никто другой, знаешь, что невозможно вот так взять и все изменить. – Куинс выразительно щелкнула пальцами.

– Ты можешь это сделать. Судя по тому, что я услышал, она осталась весьма недовольна твоей работой. Разыщи эту девушку и открой ей правду. Скажи, что ей нужно лишь отказаться от своего желания, и все станет как прежде.

Значит, он подслушивал. Очень на него похоже. Неужели у него нет ни капли гордости? В любом случае в сложившейся ситуации возражения Шарлотты были вполне ожидаемы. Но со временем она смирится с переменами.

– Но, Милтон, пройдет немного времени и…

– Сколько? – перебил он старушку. – Десять лет? Двадцать? Может быть, сто? – Он с негодованием вскинул бровь.

Господи, когда уже он забудет ту войну?

– Куинс, – угрожающе протянул Милтон. – Прекрати спорить и увиливать. – Скажи этой девушке, что все можно вернуть. И когда это случится, забери у нее мое кольцо.

– Ты меня выиграл? – Шарлотта не знала, злиться ей или чувствовать себя оскорбленной.

Наверное, и того и другого понемногу.

– Возможно, я немного сжульничал, – признался Себастьян, страшно довольный собой.

– Сжульничал? Ради меня? – Еще никогда в жизни она не слышала менее романтичного признания. Она не только была его любовницей. Он и держал пари, чтобы выиграть ее.

– Иначе твое расположение завоевал бы Рокхерст, – спокойно пояснил Себастьян, и Шарлотта поняла, что подобные пари были не такой уж редкостью. – Поэтому я немного схитрил. И увел тебя прямо у него из-под носа. Кажется, он мне этого так и не простил. Впрочем, я бы такого тоже не забыл.

Возможно, подобное признание польстило бы падшим женщинам Лондона, но только не приличной девушке из Мейфэра. Шарлотту так и подмывало сказать об этом Себастьяну. Однако она промолчала и лишь отвернулась от него.

– О, Лотти, да что такого я сказал?

– Я думала, ты меня любишь. – Девушка обиженно вздохнула. – Мне кажется, я совсем не похожа на груду монет, которую можно выиграть.

– Конечно же, я люблю тебя, глупышка! – воскликнул Себастьян и повернул за угол на такой скорости, что Шарлотте не оставалось ничего другого, кроме как снова схватиться за него. – Возможно, тогда я тебя не любил. Безумно хотел, это верно. Хотя какой мужчина в Лондоне не хочет миссис Таунсенд? Но чтобы любить? – Он покачал головой. – Это чувство пришло позже. – Черты его лица смягчились, и он подмигнул Шарлотте, которой его слова запали глубоко в душу. – И ты знаешь почему.

Господи, как бы ей хотелось это знать! Уж такую важную вещь она должна была помнить.

Они остановились на перекрестке, чтобы пропустить почтовый экипаж.

– Что в тебя сегодня вселилось? – спросил Себастьян, поворачиваясь к Шарлотте. – Ты вдруг стала такой сдержанной и правильной, как те дурочки из Бата, с которыми водят дружбу мои сестры. С чего это ты вдруг начала называть меня лордом Трентом и напрашиваться на комплименты? Мне казалось, все это уже в прошлом. – Он щелкнул поводьями, и лошади снова пустились в галоп.

– Думаю, мне просто нужно знать наверняка.

– Что именно? – испустил вздох Себастьян. – Это все из-за мисс Берк?

– Я просто не считаю ее очаровательной, только и всего, – честно ответила Шарлотта.

Эта богатая наследница причиняла ей страдания в другой жизни, и, кажется, чары Куинс этого не изменили. Ну почему Лавиния Берк не превратилась в служанку из захудалой таверны? Или жену торговца рыбой?

– Некоторое очарование в ней все же есть, – поддразнил Себастьян, и в его глазах заплясали дьявольские искорки.

– Да, десять тысяч в год, – не осталась в долгу Шарлотта.

Себастьян присвистнул.

– Такая сумма сделает популярной даже самую непривлекательную леди.

– Ха! – презрительно фыркнула Шарлотта, сложив руки на груди.

– Но у нее нет твоих прекрасных глаз и замечательного характера, – ответил Себастьян, устремив на обиженную Шарлотту искрящийся весельем взгляд.

– О, ты продолжаешь меня дразнить. – Не обращая внимания на ответный смех Себастьяна, она взирала на расстилавшийся перед ними пейзаж. Лондон наконец остался позади, и теперь их окружали лишь зеленые луга, да легкий ветерок ласкал лицо.

Весной дождливые дни перемежались с солнечными, и теперь среди буйной сочной травы там и тут виднелись яркие полевые цветы.

Прожив всю свою жизнь в Лондоне за исключением тех редких случаев, когда она в детстве выезжала с родителями за город, Шарлотта уже позабыла, каким свежим и чистым может быть мир вокруг. Она глубоко вдохнула, и воздух щедро наполнил ее легкие.

Казалось, даже Себастьян оценил окружавшую их красоту. Он откинулся на спинку сиденья, лениво удерживая в одной руке поводья, а другой фривольно обнимая Шарлотту за плечи. Сдвинутый набок цилиндр лишь добавлял ему озорства и беззаботности.

– Какой чудесный день, – произнесла Шарлотта, сменив тему разговора и выбрав, по ее мнению, самую безопасную.

– Невероятно чудесный, – ответил Себастьян, но его многозначительный взгляд свидетельствовал о том, что он имеет в виду не только день.

– Перестань меня дразнить. – Шарлотта легонько хлопнула Себастьяна по руке, поразившись собственной смелости.

– Ну-ну, мадам. Сначала я сцепился с Лайманом, а теперь меня бьешь ты…

Шарлотта уже забыла о своей встрече с мерзавцем. А ведь он вызвал Себастьяна