ходьбы, поэтому поначалу все было относительно спокойно. Затем пошло практически чистое поле. Я побежал, слыша позади себя грузные, периодами шаркающие шаги. Вереница из бойцов растянулась на всем нашем маршруте. Впереди замаячили очертания оврага и густой растительности позиции Тортуга. Достигнув ее, мы вздохнули с облегчением. В тех местах, где мы перебежкой переходили открытое поле, повисла «Люстра» противника. Она была, словно огромный и яркий фонарь, подвешенный в воздухе.

Мысленно я представил, что было бы, если бы мы замешкались. Отогнав от себя дурные мысли, мы расположились в блиндаже, ожидая новых инструкций. «Лира» вещала о все новых удачных заходах взводов на наши позиции. На часах было уже около трех часов ночи. Сваренный кофе был очень кстати. Тянуло в сон.

— Сколько еще должны зайти? — спросил Велес.

Он закурил. Сладкий вкус сигарет «Бостон» повис в воздухе.

— По моим подсчетам, осталась только Ферма.

— Гоша и его восемнадцать человек. Позиция самая дальняя. Как считаешь, хохлы в курсе?

— Честно, понятия не имею. Будем надеяться, что все пройдет гладко, и Гоша пройдет без потерь, — ответил я.

Санинструктора терли глаза и протяжно зевали.

— Слышь, Рикошет, стелитесь здесь, пока отдыхайте, — приказал я. — Толку от вас, если вы носом сидите клюете.

Почти с благодарностью медики расстилали свои спальные мешки под навесом блиндажа. Через пару минут послышалось сопение и тихий приглушенный храп.

Мы продолжили беседовать с Белесом, обсуждая тактику ведения раненых при осколочном и пулевом ранении. Велес делился последними данными по военно-тактической медицине, я в свою очередь более углубленно и детально объяснял ему смысл оказания первой врачебной помощи в наших условиях.

На часах было четыре утра. От Гоши и его отряда пока вестей не было. Понемногу легкая дрожь появилась в моих кистях. Смутное чувство тревоги стало завладевать мной. Мой взгляд был прикован к «Лире». Мысленно я словно вымаливал сообщение с позиции Фермы о благоприятном заходе бойцов. На часах четыре пятнадцать. «Лира» зашипела.

— У нас трое триста, как поняли, это Гоша.

Я схватил рацию.

— На приеме Рузай. Гош, какой характер ранений?

— Двое осколочное в руку легкие и один тяжелый. Осколочное в ногу. Похоже, у него отрыв.

Голос Гоши был сбивчив. Я легонько пнул растянувшегося на земле Рикошета.

— Где вы?

— Мы на подходе к Ферме, как слышно?

— Принял тебя, Гош. Помощь оказана?

— Двоим наложили повязки. А третьему — жгут. Крови много потерял.

— Выдвигаемся к вам. — Я схватил рюкзак.

Рикошет и Велес отправились за мной. Пробираться пришлось сквозь кусты чертополоха и густой поросли. Первые проблески утреннего солнца появились на горизонте, поэтому идти стало немного легче. Очертания тропы становились все явней. До Фермы оставалось идти не больше ста метров.

— Гоша, ответь Рузаю.

— Гоша на приеме.

— Гоша, мы будем у вас через пять малых. Как принял?

— Принял, Рузай.

— Как состояние трехсотых?

— Двое стабильные, третий тяжелый.

— Принял.

До Фермы мы добрались без происшествий. На входе на позицию нас встретил психолог, санинструктор.

— Рузай, пойдем.

Раненых расположили в полуразваленном доме с осыпавшейся кладкой. Внутри было темно. Двое бойцов сидели на корточках, прислонившись к стене.

— Велес, посмотри, что с ними, — сказал я. — Рикошет, за мной.

Третий трехсотый лежал на настиле. Он охал и вздыхал.

— Психолог, ты его обезболил?

— Да, один нефопам сделал.

— Ты чего? Отрыв конечности. Делай второй.

Пока санинструктор выполнял мои назначения, я принялся осматривать раненого: гримаса боли на лице, землистый оттенок, заостренные черты. Я пощупал пульс: частый, больше ста двадцати в минуту. Взгляд скользнул вниз. На средней трети бедра туго затянутый жгут Эсмарха. Ниже колена нога в неестественном положении с признаками частичного краевого отрыва. С внутренней стороны голени зияли множественные раны, с признаками открытого перелома берцовых костей.

— Рикошет, достань систему и ставь пятьсот миллилитров физраствора в вену.

Рикошет старательно и очень аккуратно попал в вену на руке и, подсоединив раствор, поднял пакет над головой.

— Струйно делай.

— Когда жгут наложили?

— Рузай, где-то минут сорок назад, — ответил психолог.

— Где-то? Что я тебе объяснял? Накладываешь жгут, фиксируешь время на лбу, маркером.

Психолог молчал.

Вдвоем с Рикошетом мы приспустили жгут, отметив признаки активного кровотечения на уровне раны. Подзатянув жгут обратно и наложив шину, мы перевязали открытую рану с гемостатиком.

— Велес, что с ними? — Я указал на трехсотых у стены.

— Осколочное в мягкие ткани. Судя по всему, кость не задета. Кровотечения нет. Повязки снимать я не стал.

— Правильно.

— Что дальше? — спросил Рикошет.

— Дальше их эвакуировать нужно. — Я расстелил мобильные носилки на земле. — Давайте осторожно, без лишних движений, перекладываем его.

Главой службы эвакуации был доброволец с позывным Якут. Это был мужчина, лет сорока-сорока пяти. Грамотный и четкий руководитель, в бывшем фельдшер скорой медицинской помощи.

— Якут, Якут, ответь Рузаю. — Тишина.

— Якут на приеме для Рузая.

— Якут, у нас три трехсотых, двое легких, один тяжелый на позиции Ферма. Как принял?

— Принял, Рузай.

— Эвакуация на нулях?

— Так точно.

— Нужно две «буханки». Тяжелого транспортировать в город Бахмут. Помощь оказали на месте. Легких — в город Соледар.

— Принято. Через сколько будете на месте?

— Ориентировочно один большой и тридцать малых, как принял?

— Принято. За десять малых прошу выйти на связь.

— Добро, — ответил я.

В дверях появился Гоша. Он подошел к трехсотому на носилках. Наши взгляды встретились.

— Рузай, как он?

— Стабильный. Думаю, выживет.

— Отлично.

— Гош, а как это случилось?

— На подходе к позиции нас спалил вражеский дрон. Мы рассредоточились. Эти замешкались, а дальше минометы заработали. Ну и практически прямое попадание.

— Понял тебя, Гош. Выделишь нам пару бойцов для эвакуации?

— Конечно, сейчас.

Гоша вышел на улицу. Через пару минут он вернулся с парнем, на вид лет тридцати, широкоплечим, грузным с большой головой, коротко стриженным.

— Это Рис. — Гоша похлопал его по плечу. — И Психолога берите.

Вчетвером мы приподняли носилки.

— Несем четверо. Двое отдыхают, меняемся каждые триста метров, — сказал я. — Рикошет, ты сопровождаешь легко раненных. Выходим.

Группа покинула Ферму. На часах было пять тридцать. На небе постепенно вставало солнце. Все тропы, скрытые во мраке ночи, стали видны как на ладони. Идти было значительно легче. Мы шли, озираясь по сторонам, периодически просматривая небо на предмет вражеских дронов. Спустившись в овраг и зайдя на позицию Тортуга, мы прошли сквозь нее, не останавливаясь. Дальше шли позиции В. Долгий путь до точки эвакуации занял примерно час. Мы менялись, отдыхая попутно во время ходьбы. Руки с непривычки ломило и сводило судорогой. Я попросил Рикошета поменять пакет с раствором и сделать еще один укол нефопама.

— Якут, Якут Рузаю. — «Лира» зашипела.

— Якут на приеме.