них осматривал двигатель, проверял наличие масла, бензина, состояние протекторов шин. Все должно быть идеально. Как говорится, без сучка и задоринки. Поломка в автомобиле, произошедшая на момент перевозки бойцов, могла привести к очень печальным последствиям. Малейшая незапланированная остановка, скученность бойцов возле автомобиля, — все это могло привлечь вражеские дроны-камикадзе, которые незамедлительно постараются нанести удар.

Икар был на рации. На тот момент в эфире шли десятки сообщений. Говорилось о погоде, о наших FPV-дронах, вылетающих на боевое дежурство, просьбах бойцам с антидроновыми ружьями не сажать наших птичек. Каждая позиция передавала кодированные сообщения о том, насколько близок и активен враг на их направлении. Для меня это было в новинку. Я долго вслушивался в информационное поле, боясь прервать своими расспросами сосредоточенного Икара.

Зашел Гоша. Он взял из коробки с гуманитаркой лапшу.

— Рузай, пошли поедим. Скоро выезд, не до еды будет. Пока есть время. — Он похлопал себя по животу.

— Иди, поешь, — сказал Икар. — Гоша правильно говорит. На возьми, — Икар протянул мне «Лиру». — Она уже настроена. Твоя личная.

Поблагодарив его, я отправился вслед за Гошей, прихватив с собой пакет лапши.

КАМАЗы, груженные бойцами, прибыли на место в 22:30. Было темно настолько, что новоиспеченные бойцы, со шмурдяками, оружием аккуратно, цепочкой, ступали по тропинке. Мелкими шагами, друг за другом, они заходили в здание бывшего склада, просторного и широкого, которое могло вместить в себя до ста человек одномоментно. Яркий диск луны печально освещал верхушки деревьев, скудно бросая свои блики на зеленую тропу. Последними заходили прибывшие на ротацию добровольцы.

В дверях, то тускнея, то ярче разгораясь, горел уголек сигареты. Я не знал этого человека. Он был высокого роста, достаточно крепкий. Облаченный в бронежилет с защитой для шеи, плеч, паха и области ягодиц, он казался еще крупнее. На лямке, покачиваясь из стороны в сторону, висел АК-47. При более детальном рассмотрении я заметил довольно специфичную раскраску орудия: светло-зеленая краска хаотично покрывала автомат бойца. Он улыбнулся, отметив мой интерес к нему.

— Ты новенький? Не видел тебя раньше, — голос был с хрипотцой, харизматичный. Когда он смеялся, смех чередовался с кашлем курильщика.

— Да, я новый медик, — я протянул ему руку. Он пожал ее. Его кисть была облачена в тактическую перчатку. — Рузай.

— Мот. — Он указал на новобранцев. — Ишь ты, сколько заводим, поди, всю ночь развлекаться будем. И это только половина.

— Не знаешь, сколько медиков прибыло?

— Не-а, не знаю, тебе лучше самому. Иди спроси. По головам посмотри. Знаешь ведь их в лицо?

Я кивнул.

— Ну вот. Давай быстрее, а то скоро на позиции уже.

Я прошел в помещение. От такого скопления народа в комнате было душно. Многие из бойцов, побросав шмурдяки на пол, улеглись на них. Я включил фонарик.

— Медики есть? — Мой голос прозвучал довольно-таки грозно. Как я ни пытался придать ему более дружелюбные нотки, но тщетно.

— Я, Рузай, — свет фонаря указал на Молотка.

Он был в полной боевой экипировке. Часть его лица скрывал бафф цвета хаки, — там Солард и Рикошет. — Из толпы поднялись руки. Я кивнул. В соседней комнате тихо вели беседу Ирландец и Фродо.

— Страшно? — спрашивал Ирландец.

— Да нет, более-менее, — Фродо открыл флягу с водой. — Я бы быстрее на позицию.

— Вы чего? Не слышали меня? — спросил я.

Негодование переполняло мой разум: «Звал же всех!»

При виде меня ирландец с Фродо встали. Их вид казался смущенным.

— Рузай, извини. Не услышали. — Фродо потянулся за шмурдяком.

— Пока не нужно. Просто будьте наготове. — Ответил я. — И когда вас зовут, отвечайте. А то устроили тут милое щебетание.

— Поняли тебя, Рузай, — сказал Ирландец.

Я ушел, оставив их. В соседней комнате уже шло приготовление первой партии бойцов. Выстроившись в шеренгу, они слушали указания взводного.

— Грузимся в две машины, по восемь человек. Шмурдяк в багажник.

— Взводный был с позывным Председатель. Это был среднего роста доброволец обычной комплекции. В свете фонаря я рассмотрел его лицо. Острые черты, длинный с заостренным кончиком нос, узкие полоски губ. Он улыбался, обнажая неровный ряд с кое-где отсутствующими зубами. Куцая, местами поредевшая, борода росла одиноким пучком на подбородке.

— Тихо, машина вроде как. — Председатель выскочил на улицу и так же быстро вернулся. — Все, первая восьмерка, пошла, тихо и без разговоров.

Председатель пошел первым. Его движения были тихими, практически бесшумны. Группа погрузилась в УАЗ Массажиста. Председатель вернулся за второй восьмеркой.

— Председатель?

— Да, а это кто? — он на мгновение включил налобный фонарь и, осветив меня, быстро выключил.

— Меня зовут Рузай, я начальник медицинской службы батальона.

— Ну, будем знакомы, Рузай, — мы обменялись рукопожатиями.

— В свою группу возьми медика. — Я указал на Молотка. — Парень толковый, обученный.

— Конечно, давай, санинструктор нам не помешает, тем более толковый. Идем, чего замер.

Молоток выдвинулся с группой. Будулай притормозил рядом с тропинкой. Выскочив из «буханки», он открыл задние двери УАЗа.

— Быстрее быстрее, не кучкуемся! — Особо не церемонясь, он закидывал рюкзаки и спальники, упорно трамбуя их в багажном отсеке.

Перед тем, как отправиться со своей группой на передовую, я обозначил каждому из санинструкторов их будущие позиции. Каждый из медиков знал с кем, куда и когда он выезжает. Каких-то лишних действий не было. Было осознание и принятие действительности, четкая и грамотно выстроенная предстоящая цепь работы. Я был спокоен за них.

Дорога на Бам заняла где-то минут двадцать. Мы остановились за метров двести от позиции. По «Лире» передавались движения бойцов и подтверждения конечных точек. Мысленно я благодарил Господа Бога за относительно спокойный первый заход взвода на позицию полки Морока.

— Икар Председателю, Икар Председателю. На приеме Икар.

— Икар, мы на месте. Как принял?

— Принял тебя, Председатель. Молодцы.

Второй взвод, с командиром с позывным Вест быстро и беспрепятственно занял позицию Гочиной полки. Собрав свою группу из пяти медиков, с Белесом мы тихо и практически бесшумно двинулись в сторону Тортуги, которая негласно была объявлена полкой медиков и эвакуационных групп. Путь пролегал через Гочу. Осторожно и тихо, минуя выступы и резкие обрывы, грозящие в темноте ушибами, растяжением связок и чего доброго переломами конечностей, мы проходили вереницей систему окопов, пока не вышли на край посадки. Путь до Тортуги был относительно близким. От оврага, где мирно покоилась Тортуга, нас разделяло более ста метров открытой местности. Риск попасть под обстрел был высок, поэтому предполагалось покрыть этот путь максимально быстро.

— Идем с расстоянием более десяти метров друг от друга, тихо, без разговоров. Будет птичка, рассредотачиваемся, — сказал я.

— Понятно, Рузай.

— Ясно.

— Веди уже.

Я ступил на поле. Часть кустов достигала пояса во время