Шрифт:
Закладка:
— Иди в душ, — Энди стоило немалых сил произнести это безразлично, но его выдали глаза.
В них словно что-то вспыхнуло и погасло, приглушив цвет. Они вдруг стали детскими и наивными. И хотя Рой смотрел на него снизу, Энди казалось, он давит на него всей своей взрослой массой, заставляя пригнуться и закрыться. Он ощутил себя щенком, которого покормили и выставили, захлопнув дверь.
Маккена поднялся как ни в чем не бывало. Он взрослый. Он умеет управлять эмоциями. Энди - нет. И посему, придется проглотить урок и переварить обиду.
— Где бурбон? — жестко спросил Рой, садясь за стол.
— Я его вылил.
— Отлично. Сейчас пойдешь и купишь новый.
— Не пойду, — колеблясь, ответил парень.
— Уверен?!
Рой с силой схватил парня за грудки, притянув к себе.
— Уверен? — он переспросил еще раз.
Мальчишка сморщился, словно ожидал пощечины. Он не мог выдавить ни звука. Сердце, пойманное в силки, билось, стараясь высвободиться. Обида, взбитая в густую пену, подступала к горлу. Щупальца взгляда Роя, запущенные в тоннели глаз Энди, сжимали мысли, ядом парализуя волю и обездвиживая. Он понял - еще немного и он не сможет противостоять.
— Нет, — чуть шевельнулись губы.
Рой разжал хватку, словно ослабил тугой хомут на кровеносных сосудах, и кровь ударила в голову, выгоняя через поры пот.
— Отлично.
Маккена оттолкнул Энди, спокойно усаживаясь за стол.
— Где твой бульон? — спросил он низким, почти чужим голосом. — Давай.
Энди поставил перед ним пиалу и отступил. Если бы он поклонился в китайском «зю» и сказал «да, хозяин», это не выглядело бы странно. Бульон, переливающийся золотым лоском… Салфетка на блюдце под пиалой… Мелкие жаренные сухарики… Да, хозяин. Да.
— Какие люди! — воскликнул Стив, приветствуя Энди. — И без охраны!
— Привет.
— Детка, что случилось?! На тебе лица нет!
— Ничего не случилось.
— Э, нет, дорогой, ты мне сказки не рассказывай. Что-то с Роем?
— А что ему сделается? Все так, как ты и говорил. По плану.
— Понимаю. Присядем-ка.
Шон махнул рукой, подзывая мальчика, что крутился у бара.
— Притащи-ка нам, дружок, пивка.
— Как обычно?
— Мне - как всегда. А детке… Нет, антиалко тут бездейственен. Что-нибудь некрепкое. Троечку. Кури, — не спрашивая, бросил на стол пачку. – Ну?
— Да, в общем, даже не знаю, с чего начать.
— Начни с главного.
— Я даже не знаю, что тут главное.
— Ответь мне на один вопрос. Я, в принципе, уже давно знаю ответ, но хотелось бы не ошибиться. Ты его любишь? Да?
Спросил о том, о чем Энди боялся даже думать. Мудрый дядя Стив. Парень прикусил губу, давясь слезами, и закивал головой в знак согласия.
— Я так и думал!
Мальчишка посмотрел на него сквозь призму накатившихся слез, и Шон увидел глубокое тяжелое страдание.
— Детка, — начал он мягко, накрыв ладонью руку Энди. — Ты даже не представляешь, в какое дерьмо вляпался. Я уже говорил тебе, он - одиночка…
— Мустанг-иноходец. Знаю.
— Попасть на его территорию во сто крат труднее, чем получить визу на луну.
— Но почему?
— Знаешь, солнце, я давно живу на свете и пришел к выводу, что в парах крайне редко встречаются равные отношения. Как правило, один любит, другой позволяет себя любить. В вашем случае, если еще и учесть, что вы далеко не пара, большее, что он сможет — это лишь позволить любить себя.
— Но…
— Поверь мне, это уже много для него.
Энди сник. Стив только что озвучил приговор. Окончательный. Не подлежащий апелляции.
— Но могу же я хоть…
— Не можешь.
— Я не верю.
— Это свойственно твоему возрасту. Смирись. Все проходят через это.
— Зачем?
— Затем, чтобы после научиться выживать.
— Но это жестоко…
— Да. Рой честен перед тобой. Будь честен и ты перед самим собой. Прими все как есть.
Энди растерялся. Слова Стива давили его. Размазывали.
— Знаешь, — продолжил он. — Рой тоже нахлебался по самые гланды. Он очень любил Шерон. Он тоже был слеп тогда, когда она лишь позволяла ему. Ее нельзя винить за то, что теперь он один. Выдержать его сложно. Практически невозможно. У нее не хватило сил. Другой вопрос, что у нее не хватило еще и духа сказать ему все как есть, и это обернулось трагедией. Творцы обречены на одиночество. Хочешь знать, почему? Мир создан богом, а творцы бросают ему вызов, создавая свой, альтернативный. Одиночество — это наказание. Не он первый, не он последний. Все вокруг них обречены на муки. И так будет всегда. Видимо, награждая талантом, бог заботится о том, чтобы талант не закис в рутине повседневности.
— Я не верю, что невозможно …
— Что? Завоевать его сердце?
— Да.
— Невозможно, если только ты не способен разбить бетон, разобрать кирпичную стену и растопить титановый саркофаг, в который он заключил его, и при этом выдержать удар напряжения в тысячи вольт, потому что иначе он не подпустит.
— Я готов рискнуть.
— Разобьешься.
— И все же.
— Ты, видимо, действительно любишь его.
— Помнишь, Стив, ты говорил про выбор? Ну, после того, как узнал, что мы… ну…
— Помню.
— Так вот. Ты ошибся. Он не дал мне выбора. И знаешь, почему? Он – все, что у меня есть. Он – все, что мне нужно. И если не с ним, то хотя бы рядом. Понимаешь?
— Все гораздо хуже, чем я думал, — заключил Шон, словно уговаривая самого себя.
Он сочувственно похлопал парня по руке. Потом отхлебнул пива и задумался. Стив - добрый человек. Энди почувствовал себя лучше. Важно, когда есть кто-то, кому можно сказать то, что рвет изнутри.
— Что ж, — наконец произнес Шон. — Если тебе уже нечего терять - рискни всем.
— Я просто хочу знать, что такое любовь, — взмолился парень.
— Вижу, — все-таки не сдержался Стив, отодвигая ворот рубашки и рассматривая красные полосы на груди парня, — ты уже испытал на себе ее первые радости.
Энди покраснел. От проницательности Шона не ускользает ничего. Он подумал, что, может, оно и к лучшему. Когда любовь вколачивается с кровью, ее легче рвать.
— Я пытался остановить его, — оправдывался Энди.
— Знаю. Он не позволил тебе.
— Могу же я хоть что-нибудь сделать, чтобы…
— Не можешь. Даже, если ты расшибешься в лепешку, это вряд ли что-то изменит.
Он поднялся. Вздохнул.
— Я предупреждал тебя, но ты не поверил. Мне это нравится. Может, оно и верно. Иди сам. Никого не слушай. Если я понадоблюсь тебе - зови. Помогу, чем сумею.
Энди вернулся домой. Его встретила уже ставшая знакомой тишина. Внизу - никого, и парень побрел в студию. Задержавшись на верхних ступенях, словно размышляя, как быть дальше, Энди позвал почти шепотом:
— Рой.
Маккена не ответил, лишь повернул голову, даже не отрываясь от подушки. На полу возле кровати стояла наполовину пустая бутылка. Энди нерешительно подошел. Поза «да, хозяин» красноречиво выдавала его мысли. Рой тоже смотрел какое-то время, потом молча откинул край одеяла. Парень разделся, стараясь не сделать ни одного лишнего движения. Лег, вытянувшись вдоль самого края. Впереди бессонная ночь. Он уже понял это. Лежать неудобно. Как назло, мешало все, но парень не решился шевельнуться. Мешали даже мысли, скопившись где-то в одной половине головы. Он старался избавиться от них, но они словно прилипли бесформенным угловатым комом. Рой тоже не двигался. Тоже думал. Жаль мальчишку, но он перешагнул границу, за которой уязвлялась его, Роя, свобода. Сторожевые вышки, рвы, укрепления оголили брешь в обороне, и Маккена старался понять, когда и как это произошло. Грубо нарушены границы его суверенного государства, и он не потерпит этого. Никогда. Ни от кого.
Оба лежали молча, понимая, что не спят вдвоем. В конце концов Рой вспомнил, что лучшая оборона - это нападение, и потянул Энди за плечо. Он не произнес ни звука, стаскивая с парня белье, и выверенным движением натягивая на себя презерватив. Все, что шевелится. По крайней мере, честно. Ничего не обещал, потому и спрашивать нечего. Энди молча перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку. Просто быть рядом. Ты же сам сказал. Рой позволяет. И для него этого уже много. Делит с тобой постель. Не вашу. Его. Пока делит.
Он почти вскрикнул, прикусив губу. Очень больно. Подался вперед и испугался, почувствовав, что Рой замер.
— Что с тобой? — а голос чужой. Холодный.
— Прости.
— В первый раз было проще. Если не готов -
