ее реализацию. «Надо создать постоянную, хорошо налаженную систему пересечения границы под руководством опытных проводников – убеждал он собеседников – Знание дороги недостаточно, на границе нужен постоянно свой человек, знакомый со всеми перипетиями перехода и самой свежей информацией о положении в пограничной зоне».

Не согласятся ли Фиттко участвовать в этой операции? Лиза и Ганс колебались. В какой-то момент им, всегда настороженным, элегантный и наивный американец показался подозрительным. Ему-то ведь ничего не угрожало! Но Бимиш, дождавшись, когда бистро опустело, объяснил, перейдя на немецкий язык, что его шефу можно доверять. Во время разговора Фрай допустил оплошность, неосторожно упомянув о денежном вознаграждении. Ганс отреагировал немедленно: «Понимаете ли вы, что помощь в нелегальном переходе границы людям призывного возраста тянет ныне на смертный приговор? А вы предлагаете нам деньги. Вы и в самом деле должно быть сошли с ума. Знаете ли вы, кто такие антифашисты? Известно ли Вам слово Uberzeugung?[34]»

«Постойте – вмешался Бимиш – Он не знает вас, едва ли осведомлен о ваших делах. Нельзя от него ожидать, чтобы он понял менталитет людей немецкого Сопротивления».

Фрай извинился, но сомнения у супругов оставались. Должны ли они в который раз жертвовать собой, учитывая, что гестаповцы гонялись за ними? Должны ли они рисковать, когда все почти готово к выезду? Но к лицу ли им, убежденным антифашистам, перекладывать риск операции на другие плечи?

И они согласились. «В последний раз» – записала Лиза в дневнике.

Фрай пообещал полную финансовую поддержку и помощь в получении виз в Америку (что, кстати говоря, было куда заманчивей, чем Китай), когда «пограничный проект» будет выполнен.

В конце концов, обе стороны пришли к соглашению: Фиттко переедут в Баньюль для постоянного проживания и им изготовят французские удостоверения личности; они будут значиться гражданами, переселенными из Эльзаса, куда властям Виши (в случае проверки) доступ был запрещен. Так все и произошло. При наличии новых документов они получили право на небольшое, но регулярное материальное пособие. Мэр Азема без колебаний реквизировал пустующий дом некоего доктора, растворившегося в перипетиях войны, превратив его в Centre d'Hebergement de Banyuls pour les Refugies – Центр приема беженцев в Баньюле.

Потребовалось дополнительное время для акклиматизации на новом месте, детального изучения порядка, привычек и режима работы пограничников, их маршруты. Это оказалось делом несложным, ибо в соседнем Порт Вендре их уже знали. Фиттко познакомились с соседями и в беседах с ними упомянули, что к ним часто приезжают друзья из той же запрещенной зоны.

Жили они недалеко от таможни и даже подружились с семьей одного из таможенников, с которой частенько встречались и вместе пили вино. Полезными оказались и другие знакомства. Владелица гостиницы на городской площади, как раз напротив мэрии, гостеприимная и добрая женщина, закрывала глаза на личность и удостоверения присылаемых гостей. «Наш грек», как называли Фиттко машиниста поезда, брал за свои услуги довольно дорого, многим рисковал, но был надежен. А услуга заключалась в следующем. Местный поезд в Испанию проходил через международный туннель. Оттуда до границы оставалось несколько сот метров. Если в туннеле соскочить с остановившегося поезда, то в темноте легко и безопасно, держась правой стороны (на случай идущего в противоположном направлении локомотива) добраться до Испании.

Нашлись доброжелатели и среди работников таможни. Лиза рассказала, как однажды при переводе целой семьи с детьми их заметила таможенная охрана. Ганс поведал обычную историю о прогулке в окрестностях. Один из охранников, к счастью знакомый, задал несколько вопросов и, как бы между прочим, показал, где испанская граница. А уходя, сказал Францу: «Мы вряд ли бы отличили вас от рабочих, если бы не тот огромный мешок». Глава семейства, рассчитывая на темноту, втайне захватил с собой меховое пальто, хотя его попросили не брать ничего.

Система по обоюдному согласию функционировала следующим образом. Каждый клиент Центра, снабжался фиктивным удостоверением личности и обрывком цветной ленты, на конце которого имелся номер. У Фиттко имелся другой конец ленты с таким же номером. Концы обрывков и номера должны были совпадать. Нелегальная «железная дорога», как ее прозвали, заработала.

Лиза вспоминала:

Мы уходили рано утром до восхода солнца, когда было темно и нежарко. Смешивались с идущими на работу в виноградники крестьянами, чтобы не вызывать особых подозрений. Одевали рабочие одежды и специальную обувь; с собой брать ничего не дозволялось, кроме musette – маленького мешочка с едой.

Фиттко обслуживали политических беженцев всяких религий и убеждений, любого, чьей жизни угрожали нацисты. Они переправляли и британских пленных, в основном пилотов, сбитых над территорией Франции. Британцев отличало завидное здоровье, хладнокровие, молчаливость.

Маленькая, но интересная подробность: англичане были, как правило, на голову выше других в округе и им приходилось при ходьбе нагибаться, чтобы не выделяться среди местных жителей.

Фиттко закончили свою работу в конце марта 1941 года, когда вышел указ Виши о выселении всех «иностранцев» из пограничных областей. Фрай считает, что супруги перевели через границу около 100 человек. И за исключением Беньямина, никто не был арестован.

До оформления виз на выезд Лиза и Ганс проживали незаметно в маленьком городке Касси и эмигрировали на Кубу в ноябре 1941 года. Переезд в США произошел позже.

А заботу о Вальтере и его документах сначала взял на себя помощник Вариана, Морис Верцеану, тот самый «агент французской секретной полиции», которого первоначально семейство Мейерхоф выставило за дверь. До получения всех необходимых документов Вальтер жил в Баньюле, а перед самым отбытием Фрай поместил его на вилле Эр Бель. Одновременно Вальтер стал работать как помощник Чарльза Джоя в его небольшом марсельском офисе Унитарной церкви. Джой и перевез Вальтера через границу с Испанией, как своего секретаря, правда, предварительно сунув 40 долларов таможеннику в Порт Бу.

В конце апреля 1941 года Вальтер отправился в Америку, где его настигло письмо от соседки в Баньюле с известием, что за ним приходило гестапо.

Из письма Вальтера Мейерхофа Фраю, посланного из Лиссабона 28 апреля 1941 года:

Дорогой Мистер Фрай

Прежде чем покинуть через два дня континент я хотел бы послать вам небольшую весточку с благодарностью за огромную помощь и доброту, постоянно выказываемую мне. Все, в конце концов, оказалось в порядке и я убежден, что вы были далеко не последним человеком, способствовавшим моей удаче.

Спустя полвека, после выхода на пенсию в 1992 году, профессор физики Станфордского университета Вальтер Мейерхоф в память о человеке, спасшем ему жизнь, создал короткометражный фильм Задание: Спасти, начитанный известной американской актрисой Мерилл Стрип. 35 тысяч копий