Началась война. Мэри Джейн подарила самолет французскому правительству и собиралась вернуться в США. Но влюбившись, решила остаться. Вместе с семьей Бенедит она появилась в Марселе, где скрывался ее любовник, дезертировавший из Иностранного легиона. По дороге, в Тулузе, она познакомилась и подружилась с Мириам Давенпорт и Шарлем Вольфом.

Мэри Джейн немного знала, чем занимался Центр. Любившая риск и опасность, девушка хотела окунуться в атмосферу таинственности и ответственности. До сих пор ей поручали мелкие дела, главным образом, интервью с посетителями. Она всегда стремилась совершить нечто важное, хотела взглянуть на лица тех людей, которым сообщали, что их период ожидания и затворничества закончился и завтра их поведут навстречу свободе. Но ответственная нелегальная деятельность от нее тщательно скрывалась. Теперь вот Мириам заговорила о чем-то серьезном.

В кафе за коньяком встретились трое – Бимиш, Мириам и Мэри Джейн. «Берлин – пояснил Бимиш – усиливает давление на Петэна с целью предпринять решительные шаги по задержанию антифашистов, евреев и голлистов». А в лагере Ле Верне содержатся четыре иностранца, на первоочередном освобождении которых настаивает Комитет. Побег из лагеря невозможен – тройной ряд колючей проволоки и усиленная по сравнению с другими лагерями охрана. Далее между Бимишем и Мэри Джейн произошел примерно такой диалог:

– Для чего мне все это рассказывают.

– Потому что мы хотим послать тебя в Ле Верне и убедить коменданта лагеря разрешить всем четырем посетить Марсель.

– Меня?! О, нет, не имею ни малейшего представления, как это сделать. И почему нельзя послать другого? Мириам, например.?

– Потому – Бимиш наклонился над столиком и посмотрел прямо в глаза девушке – что твоему лицу всякий и всему поверит.

– Что особенного в моем лице?

– Мэри Джейн, у тебя самое невинное лицо, когда-либо мною виденное.

И заключил: «Ты – наш наилучший шанс. Ils jouent leurs tetes[29]. Эти звери ни переднем не остановятся». Упоминая «невинное» лицо, Бимиш лукавил, вероятно, имея в виду нечто другое, н не прогадал – Мэри Джейн согласилась.

Бимиш объяснил план. Девушка должна представиться подругой жен заключенных и якобы именно к ней обратились несчастные женщины с просьбой переговорить с комендантом лагеря. Предполагалось упросить коменданта отпустить их только на время и под охраной для получения виз. Когда четверка появится в Марселе, заключенным помогут улизнуть от охраны и спрятаться в укромном месте, а дальше – переправиться на свободу.

Как всякого агента, девушку тщательно проинструктировали. Давенпорт помогла подготовиться, даже посоветовала шикарно одеться (от модного тогда кутюрье Робера Пигё).

Продумали все до мелочей, бриллиантовое ожерелье и перстень украшали Мэри, не забыли и Шанель № 5. Собрав чемоданчик с вещами и набросив пальто, скрыв на время свой парижский шик, посланница отправилась поездом в Тулузу, а оттуда – в лагерь.

Впоследствии Мэри Джейн писала, что никто не требовал от нее идти при необходимости на «крайнюю меру» – провести ночь с комендантом. Так это или не так, но сама Мэри, обдумывая в поезде могущую сложиться ситуацию, задала себе вопрос: «Если я отправлюсь с ним в постель, какова гарантия, что он их отпустит?».

Мадмуазель Голд оправдала свою фамилию, оказалась воистину золотой женщиной. Встретившись с комендантом лагеря, она спустя некоторое время вернулась со всей четверкой и двумя охранниками. По договоренности заключенные получат американские визы и возвратятся в лагерь в ожидании официального освобождения.

Если верить Мери Джейн, дело обошлось сравнительно просто. Осторожная и неторопливая беседа с комендантом в кабинете один на один, нога на ногу, поигрывание бриллиантами, расстегнутые две пуговички на блузке, запах шанель и намеки («не угостите ли сигаретой») сделали свое дело. Услуга за услугу: квартет отпустят, а взамен Мэри Джейн проведет с ним вечер в ресторане. Но на рандеву явилась только она сама. На следующее утро расстроенный комендант объяснил встревоженной девушке, что вечером нагрянули гестаповцы и ему пришлось ужинать с ними. «Куда как неравноценная замена!» – вздыхал комендант. Но свое обещание выполнил.

С тех пор Мэри Джейн Голд числилась в числе добровольных сотрудников Центра. Она обладала добрым сердцем и активно помогала, нередко материально, передавая безвозмездно крупные денежные суммы. Позднее Фрай признавался, что девушку следовало теснее привлекать к работе в Центре – это оказалось бы полезно как с административной, так и финансовой точки зрения.

Все четверо получили визы благодаря усилиям американского вице-консула, но в этот момент границу с Испанией закрыли. Отправлять же их обратно в лагерь означало посылать на верную смерть.

Обратились к прежней идее – море оставалось единственной возможностью. По сведениям Бимиша, несколько французов-голлистов, собиравшихся бежать из вишистской Франции на Гибралтар, купили яхту Булэн. К французам присоединились два бельгийских офицера и двое поляков. Бывший владелец подрядился быть шкипером. Решение продать яхту в обход существующего запрета владелец объяснил делом чести каждого француза противодействовать вишистскому режиму. После переговоров шкипер согласился добавить еще четверых пассажиров за цену, которая вряд ли способствовала росту престижа страны, но зато существенно повышала его собственную финансовую независимость.

Морское путешествие на расстояние около тысячи километров на переполненной яхте – занятие не из легких. Необходимо было заручиться согласием освобожденных и выработать дальнейшие их шаги, доберись они до Гибралтара. Для инструктажа и уговаривания выбрали бордель – самое, по мнению Фрая, безопасное место. Сопровождавших охранников ублажили деньгами на развлечения, чему те очень обрадовались.

Фрай и Бимиш обрисовали ситуацию. Через некоторое время Бимиш, чтобы не вызывать подозрение у вертевшихся рядом девиц, со словами «ладно, пожертвую собой», отправился с одной из них наверх. Когда он вернулся, все было оговорено: беглецы решили довериться морю, а не режиму Петэна.

В ночь, когда яхта отправилась в плавание, охранники забавлялись в ночном заведении. К их пробуждению беглецы должны были быть вне досягаемости. Яхта проплыла всю ночь и весь день, но к вечеру следующего дня попала в шторм. Насос сломался, судно стало заливать, некоторые пассажиры заболели морской болезнью. Утром шторм стих, но многие обессиленные путешественники решили повернуть назад; политические же протестовали и настаивали на продолжении плавания. Увы, большинство взяло верх, а патриотическая «гордость» шкипера улетучилась. Он повернул назад и в районе Марселя 8 октября 1940 года несчастных подобрал французский минный тральщик, доставивший свой «улов» в полицию. Полицейский рапорт упоминает среди задержанных шестерых военных польской армии и немцев – Франсуа Воглера, Ганса Титтеля, Бедриха Ламма и Зигфрида Пфеффера. Четверку заковали в цепи и под усиленной