Баррис нашел ее на застекленном балконе. Рэйчел лежала на пляжной скамейке в позе эмбриона, обхватив подтянутые к груди колени и чуть откинув голову. На ней был синий костюм с шортами – Баррис узнал стандартную госпитальную одежду для выздоравливающих. Она была босиком.

– Похоже, вы поправляетесь, – сказал он неловко.

Какое-то время она молчала. Потом пошевелилась и ответила:

– Привет. Вы давно здесь?

– Только прилетел, – сказал Баррис, внимательно разглядывая ее; неосознанно он напрягся. Что-то все же было не так.

– Гляньте сюда, – сказала Рэйчел. Она указала рукой, и он увидел пластиковый посылочный ящик, лежащий рядом открытым. – Посылка была адресована нам обоим, – сказала она, – но ее отдали мне. Кто-то подбросил ее на корабль на одной из остановок. Скорее всего, кто-то из уборщиков. Из них многие в Целителях.

Подхватив ящик, он увидел внутри обгорелый металлический цилиндр, полуразбитые блестящие глаза. Заметил, что глаза зафиксировали его появление.

– Он починил это, – сказала Рэйчел без выражения. – Я тут сижу и слушаю его.

– Слушаете его?

– Оно разговаривает, – сказала Рэйчел. – Больше оно ни на что не способно, это все, что он смог починить, но оно вообще не замолкает. Вот только я совершенно не понимаю, что оно говорит. Попробуйте вы. Оно просто не с нами говорит. – Она добавила: – Отец обезвредил его. Оно больше никуда не двинется и ничего не сделает.

Теперь и он услышал это. Высокий пронзительный звук, напоминающий блеяние, – непрерывный, но постоянно модулирующийся. Непрекращающийся сигнал, что излучала эта штуковина. И Рэйчел была права: сигнал был обращен не к ним.

– Отец решил, вы разберетесь, что это такое, – сказала она. – С ним была записка. Он пишет, что сам разобраться не может. И не может понять, с кем оно пытается говорить. – Она подобрала записку и протянула ее. С любопытством спросила: – А вы знаете, с кем оно говорит?

– Да, – ответил Баррис, глядя на искалеченный и обожженный механизм в его тюрьме, посылочном ящике. Отец Филдс постарался надежно его стреножить. – Полагаю, что знаю.

Глава 10

Шеф нью-йоркской ремонтной бригады связался с Баррисом в начале следующего месяца.

– Первый доклад по результатам работ, Директор, – отрапортовал Смит.

– Есть какие-то результаты? – Ни Баррис, ни его главный ремонтник не упоминали вслух название «Вулкана-2»: хотя они и общались по закрытому видеоканалу, активизация Движения Целителей требовала хранить полную секретность везде. Уже были выявлены несколько прокравшихся агентов, причем пара-тройка из них обнаружилась в структурах связи. Работа в видеосвязи была находкой для шпиона, ведь рано или поздно любое из дел «Юнити» должно было обсуждаться по ее каналам.

Смит сказал:

– Пока не особенно. Большая часть деталей восстановлению не подлежит. Неповрежденной осталась лишь малая часть банка памяти.

Внутренне напрягшись, Баррис спросил:

– Есть что интересное?

Пыльное и потное лицо Смита на экране было непроницаемым.

– Ну, так, кое-что. Если заскочите, покажем вам, что накопали.

Сразу же после того как удалось разгрести накопившиеся срочные дела, Баррис отправился через весь Нью-Йорк в лаборатории «Юнити». Охрана проверила его личность и проводила в закрытую внутреннюю зону, собственно рабочую часть лабораторий. Там он и увидел Уэйда Смита с его ребятами, что стояли вокруг сложного сплетения пульсирующей автоматики.

– Ну вот, – сказал Смит.

– Выглядит иначе, – сказал Баррис. Он не увидел почти ничего знакомого: все видимые части выглядели новыми, не принадлежавшими старому компьютеру.

– Мы приложили все усилия, чтобы поставить в строй неповрежденные элементы. – С заметной гордостью Смит указал на особенно заковыристый участок, состоящий из блестящих проводов, датчиков, счетчиков и силовых кабелей. – Мы сейчас сканируем лампы памяти напрямую, вне связи с общей структурой, а импульсы сортируем и подаем на аудиовыход. Сканировать приходится практически в случайном порядке, поскольку обстоятельства столь неблагоприятны. Ну и мы сделали все возможное для расшифровки сигналов – особенно для шумоподавления. Не забудьте, что у компьютера был свой принцип организации, который, конечно, сейчас утрачен. Нам приходится перебирать уцелевшие ячейки памяти подряд. – Смит включил самый большой из закрепленных на стене динамиков. Зал наполнился хриплым ревом – неразборчивой смесью звука и помех. Смит повернул несколько верньеров.

– Очень трудно разобрать, – сказал Баррис, некоторое время безрезультатно прислушиваясь.

– Сперва вообще невозможно. Надо привыкнуть, не сразу получается. Когда послушаете столько, сколько мы…

Баррис безрадостно кивнул.

– Я надеялся, что результаты будут получше. Но не сомневаюсь, что вы сделали все возможное.

– Мы сейчас разрабатываем совершенно новый механизм сортировки. Нам бы еще три-четыре недели, и у нас будет кое-что значительно лучше этого.

– Слишком долго, – мгновенно отреагировал Баррис. Слишком, слишком долго. Восстание в Чикаго, которое так и не смогла подавить полиция «Юнити», распространилось на соседние штаты и вот-вот должно было соединиться с аналогичным вокруг Сент-Луиса. – Через четыре недели, – сказал он собравшимся вокруг него ремонтникам, – мы, скорее всего, будем носить грубые коричневые рясы. А вместо того чтобы совершенствовать вот это, – он ткнул в огромную сияющую структуру, в которую были встроены выжившие элементы «Вулкана-2», – мы, вероятно, будем это ломать.

Это была мрачная шутка, и никто из ремонтников не засмеялся. Баррис сказал, указывая на хрипящий динамик на стене:

– Я бы хотел послушать этот шум. Сходите прогуляйтесь, а я посмотрю, что удастся выловить.

Смит и его бригада поняли намек и удалились. Баррис уселся перед динамиком и приготовился к длительному прослушиванию.

Где-то там, скрытые за туманом случайного и бессмысленного шума, звучали слабые отголоски слов. Добыча: смутная и нечеткая расшифровка ячеек памяти, прохождение специально собранного сканера по остаткам старого компьютера. Баррис сцепил ладони, напрягся, пытаясь расслышать.

«…прогрессирующая бифуркация…»

Одна фраза! Он все же уловил что-то, крохотный обрывок смысла среди хаоса.

«…социальные элементы в соответствии с новыми паттернами поведения, выработанными заранее…»

Сейчас он улавливал более длинные цепочки слов, но они не несли смысла, были незаконченными.

«…исчерпание минеральных ресурсов более не представляет той проблемы, с которой столкнулись ранее, во время…» – слова растаяли в белом шуме, он потерял обрывок мысли.

«Вулкан-2» был безоговорочно мертв, никаких новых вычислений он проводить не мог. Это поднимались наверх столь же мертвые, ледяные наслоения прошлого, всех тех лет, пока компьютер работал.

«…определенные проблемы идентичности ранее являлись лишь вопросами предположений, не более… предельная важность понимания интегральных факторов, вовлеченных в трансформацию от простой способности к познанию до полного…»

Баррис закурил, вслушиваясь. Текло время. Он слышал все больше и больше фраз без начала и конца; в его сознании, заполненном почти фантастическим океаном звука, они представлялись крохотными крапинками, что возникали на поверхности всепоглощающего шума – возникали и вновь тонули. Словно частицы живой материи, что на миг отделялись от массы и