морщится и протягивает ножницы. В мастерской у меня никогда не было зеркал. Даже над раковиной. Поэтому Эми лишь частично может разглядеть, что натворила. Она с сомнением смотрит вниз, ощупывает внезапно образовавшийся двойной подбородок и смеется – мало того, что подстриглась неровно, так еще и шея куда-то исчезла!

Впрочем, волосы по-прежнему достаточно длинные; она работала на сухую, тупыми ножницами, плюс я стоял над душой, в результате каждая вторая прядь получилась намного короче соседней.

Я не знаю – то ли мне смеяться, то ли сокрушенно качать головой, поэтому делаю и то и другое.

– Ну же, Эзра!

– Подожди секунду.

В ящике с канцелярскими ножами и упаковками лезвий я нахожу другие ножницы, менее тупые, и приказываю Эми сесть передо мной на табуретку. Попытаюсь спасти ее прическу.

– Смотрится ужасно, – уведомляю я Эми. – Предупреждал ведь…

– Так сделай лучше. Вообще-то я однажды уже потеряла из-за одного типа волосы. И в значительно большем количестве.

– Опять фетиш? Или ты после Рона взяла обязательство изображать из себя страдающую от любви неудачницу?

Олив поступает именно так после каждого парня, с которым у нее ничего не выгорело, и я радуюсь, когда долго не вижу ее с такой прической. Не потому, что она ей не идет, а потому что…

Смех Эми отвлекает меня от воспоминаний.

– Нет, – говорит она и садится поудобнее, когда я беру ее за плечи. – Это был первый, в кого я влюбилась. – Эми скрещивает ноги, и я отхожу на шаг, проверить, ровно ли она сидит. – Влюбилась по-настоящему. Он… Ладно, так и быть! Я расскажу тебе всю историю.

Эми набирает в грудь воздуха. А я удивляюсь себе, потому что действительно хочу выслушать историю. Вчера я мечтал, чтобы Эми поменьше разговаривала. Сегодня все совсем иначе. Девушка воспринимается по-прежнему чужой – и одновременно той, с которой я хочу познакомиться, чтобы покончить со всеми возникшими в голове вопросами.

– Он реально был милый, – говорит Эми; интересно, а знает ли она, что у нее медовый голос? – По крайней мере вначале. Я пошла с ним на гонки, смотреть, как он целый день рассекает на своем крутом велике то на горку, то под горку. Потом он довез меня до города на руле, и мы пили молочные коктейли. Не знаю, что сейчас мне кажется ужаснее: то, что я тогда еще пила коровье молоко, или то, что я доверилась этому типу и без задней мысли села на руль велосипеда. Могла бы упасть и сломать нос.

– А потом? Перестала? – настойчиво спрашиваю я.

Несколько секунд слышится только лязганье ножниц между моих пальцев.

– Перестала что? Пить коровье молоко? Разумеется. Я ведь не теленок, могу с успехом добавлять в кофе любое другое – соевое, кокосовое, миндальное, овсяное.

Я прыскаю от смеха. Эми оглядывается, чтобы ухмыльнуться в ответ; я хватаю ее голову и опять разворачиваю лицом вперед.

– Не двигайся, иначе опять будет неровно! – предупреждаю я и невольно улыбаюсь. И знаю, что она чувствует мою улыбку – я смотрю на нее сверху вниз и вижу, как уголки губ опять приподнимаются. – И что было дальше? Этот парень целовался так же хреново, как наш приятель Рон?

– Нет. Выяснилось, что я не единственная, которую он катал на велике.

– Какое извращение!

Эми опять поворачивается, на этот раз чтобы пнуть меня в живот. Неожиданно. А еще она бьет довольно больно, и мой смех переходит в кашель.

– У меня в руках ножницы, – предупреждаю я снова. – Опусти подбородок.

Эми возвращается в нужную позу и продолжает рассказ.

– У него была девушка. Так сказать, запасной вариант. Я о ней ничего не знала, но все равно в конечном счете оказалась виновной – та девушка со своими подругами из мести прилепили мне жвачку в волосы. Примерно вот здесь. – Эми трогает себя за ухом. – Пришлось кое-как обкорнать себя с одной стороны. Потом целую вечность ходила с отвратно короткой стрижкой, пока те двое официально изображали счастливую пару. Нос я себе не сломала, а вот сердце…

Эми говорит непринужденным тоном, однако мне за нее обидно – соперница испортила волосы ей, а не тому типу. В той истории именно он повел себя, как козел. Конечно, надо признать, что в его возрасте я и сам вел бы себя не намного лучше, если бы не Олив – именно из-за таких уродов она плакалась мне и грозила кастрацией, если я тоже стану откалывать подобные номера.

– Так тебе в любом случае больше идет, – говорю я Эми. Затем отодвигаю в сторону ножницы и приглаживаю прическу пальцами. – По-моему.

Эми оглядывает себя. Волосы едва достают до груди.

– А цвет?

* * *

Мы вернулись в дом и пошли в гостевую ванную – потребовались полотенца и вода, развести хну.

Чтобы сразу можно было сделать фото для профиля в MatchMe, Эми сушит волосы феном. Я уже раз десять сказал, насколько глупым считаю весь цирк, что она устроила ради Ричарда, тем не менее девушка, похоже, настроена оптимистично. И меня увлекает – я сам в необычно хорошем настроении; приношу себе воды из холодильника и развешиваю в холле мокрый платок, использованный Эми в качестве тюрбана и брошенный на кухонном острове во время доедания остатков пиццы. Платок весь заляпан кроваво‐красными пятнами хны. Конечного результата я еще не видел; в мокром состоянии цвет напоминает грязную землю. Однако готов к тому, что Эми в любой момент с криком сбежит вниз по лестнице, по-прежнему выглядя, как свежевскопанная клумба. Но я ошибаюсь.

– И как я тебе? – Эми возникает в дверном проеме. Без крика. Без чернозема на голове. Волосы лежат огненными рыжими волнами. Цвет подчеркнул веснушки. Просто совсем другой человек! Как ни странно, мы ничего не испортили. Честно говоря, идея была реально хорошая. Цвет очень идет Эми. Ловлю себя на мысли: а запал бы я на нее при других обстоятельствах? Впрочем, Эми работает на «Статус», и хотя мне больше не мешает ее присутствие, причины этого присутствия я по-прежнему ненавижу.

– Как Ариэль по пути в Атлантиду, – говорю я и осекаюсь; после всего, что девушка о себе рассказала, не хочу быть идиотом. Эми до крайности бескорыстна. Она милая, веселая – полная противоположность «журналистке «Старбакса» и латте».

– Вполне недурно, правда? – Эми довольно ухмыляется и указывает на ящик, откуда я вчера достал стопку бумаги для заметок.

Вполне недурно, думаю я, хотя вслух ничего не говорю. Открываю для нее ящик. Эми спрашивает, могу ли я выдать ей маленький набор для шитья, оставленный в ящике домработницей, которым я еще не пользовался. Вероятно, заприметила вчера, когда я предлагал ей написать список для Льюиса.

– И что ты с ним будешь делать? – Я подаю набор.

– Зашью дыру в купальнике, в котором собираюсь фоткаться. – Она приподнимает висящую на локте черную вещицу.