шериф Корвин костерил твою мать? А ты что думаешь, Вайолет, – спросила она, поворачиваясь ко мне. – Был ли шериф добрым человеком? Пытался ли он докопаться до сути этого колдовства, чтобы спасти бедных страдающих девочек? Или просто нагло захватывал чужие земли и набивал свои сундуки, и без того переполненные? Мне продолжать? Нужны ещё какие-то причины поблагодарить небеса за то, что имя Джорджа Корвина есть в нашей книге?

Я онемела от её речей. Тэмми Янгер обладала способностью выворачивать всё наизнанку и морочить тебе голову до тех пор, пока ты не переставал понимать, что хорошо, а что плохо. В тот момент мне хотелось только одного: оказаться как можно дальше от неё. Я вгляделась в темноту, ища тропинку. Поскольку луна уходила всё дальше, лес был полон теней.

– Опиас, отведи меня домой.

– Подожди, Вайолет! – окликнула Тэмми. – Нужно составить план. Мы должны быть уверены, что меня примут в городе. Мне надо знать, с кем говорить и как.

Я холодно посмотрела на неё.

– Если ты завтра придёшь на службу, там разговаривать не придётся. Ты просто будешь сидеть на галерее вместе с другими простолюдинами и слушать преподобного Пэрриса. А как добиться расположения жителей Салема – это твоя проблема. Не моя. Впрочем, ты, похоже, умеешь убеждать людей выполнять твои приказы. Да и какой совет тебе может дать индианка вроде меня?

Тэмми упёрла руки в бёдра.

– Вайолет… – сказала она, и в её голосе прозвучала обида.

– Мне нужно домой, Тэмми, иначе я получу взбучку. Если собираешься прийти завтра на службу, для начала приведи себя в порядок. Предлагаю тебе выстирать и зашить платье. Опиас!

Я протянула руку. Ворон спикировал вниз, едва взмахнув крыльями, и легко приземлился мне на плечо. На сей раз его когти не впились в кожу; видимо, он начал привыкать к своему новому насесту. Ворон склонил голову набок и каркнул, но я по-прежнему не понимала, что делать. Опиас выжидающе смотрел на меня. Я закрыла глаза и представила свой дом… нет, дом Пэррисов.

– Покажи мне дорогу через лес.

– Вайолет!

Я проигнорировала Тэмми. Жёсткие перья Опиаса коснулись моей щеки. Он поднялся в воздух и сел на дерево слева от меня. Я быстро, но осторожно направилась туда, следуя за вороном от дерева к дереву. Вскоре стало слышно журчание ручья, и под ногами возникла знакомая тропка. Мы вышли на поляну, и я остановилась, глядя на дом Пэррисов вдалеке.

Что ожидает меня, когда я переступлю порог? Подобно Элизабет, я боялась того, что мог принести завтрашний день.

Я сунула руку в карман фартука и нащупала монеты, которые дала мне Тэмми. Они, несомненно, порадуют миссис Пэррис. Но вот мои длинные чёрные волосы, свободно падающие на спину, станут проблемой. Оскорблением Бога. Хватит ли этих монет, чтобы заставить миссис Пэррис простить мне пропавший чепец?

Я опустила голову. Чепец – наименьшая из бед.

Что станется с шерифом Корвином?

Опиас каркнул.

Дом был уже в поле зрения, и я подумала – нет: понадеялась, – что ворон в самом деле может шпионить для меня, как говорила Тэмми. Я снова закрыла глаза и представила улицы Салема, ведущие от дома Пэррисов к дому шерифа Корвина.

– Покажи мне. Посмотри в окна, – прошептала я и распахнула глаза, когда Опиас громко каркнул у меня над ухом.

Тёмный силуэт птицы растворился в черноте ночи. Я осторожно пробралась к дому и открыла дверь.

Миссис Пэррис сидела в кресле и вязала. Она медленно опустила спицы и посмотрела на меня с таким отвращением, что кровь застыла в жилах.

– Где твой чепец, Вайолет?

– Корова сорвала его с меня и сжевала. Но я принесла две монеты!

Я быстро выудила деньги из кармана и бросила их на стол. К моему великому облегчению, миссис Пэррис отвела взгляд и посмотрела на монеты.

– Тебе повезло, что это был не последний твой чепец.

Я опустила голову.

– А как Бетти и Эбигейл? С ними всё в порядке?

– Более-менее. Они спят. Я сделала все твои дела по дому, так что можешь тоже отправляться в постель. Завтра рано вставать на службу.

Я кивнула, отправилась в свою комнату и быстро переоделась в ночную рубашку. Скользнула на прохладные простыни и натянула грубое одеяло до подбородка.

Лёжа в кровати, я пыталась понять, чувствую ли я себя как-то иначе теперь, когда стала ведьмой? Но нет, я оставалась всё той же Вайолет, какой была этим утром.

Меня охватила нервная дрожь. Утром у меня ещё не было ни птицы, родившейся под землёй, ни книги с именами, ни сестёр по ковену, вместе с которыми я творила магию.

Я прижала руки к груди. Сегодня вечером я колдовала – по-настоящему колдовала. Теперь я знала, что это не имеет ничего общего с дьяволом, а связано лишь с тоской, гневом и разбитым сердцем. Просто три сломленные девушки объединились, призвав силу земли, луны и воздуха, которым дышали.

Три девушки расходились во мнениях о том, как использовать нашу силу. Мне хотелось бы отрицать, что Бетти и Эбигейл в самом деле околдовали, но как я могла – после всего, что увидела? Возможно, они просто зря подумали на маму, Сару Осборн и Сару Гуд. И, возможно, мама тоже кое о чём подумала…

Я покачала головой. Мама спала в этой комнате каждую ночь. Она не летала на метле и не встречалась с людьми в лесу. Или всё же встречалась? Теперь я уже ни в чём не была уверена.

Громкое карканье эхом отдалось у меня в голове, и я подскочила на кровати, озираясь по сторонам. Мне показалось, что Опиас здесь, в комнате. Я чувствовала, что он рядом со мной.

Моё сердце бешено заколотилось, когда всё расплылось перед глазами и я обнаружила, что смотрю сквозь мутное окно в комнату, освещённую свечами. Я чувствовала, как когти впились в оконную раму – словно это были мои собственные пальцы. И я чувствовала, как прохладный ночной ветер взъерошил перья – словно это были мои собственные волосы.

Раздался пронзительный женский крик. Я вцепилась когтями в подоконник; мне очень хотелось улететь отсюда. Мои собственные пальцы ног скрючились. Я ахнула, осознав, что смотрю глазами Опиаса. Я была Опиасом.

Я моргнула, пытаясь выкинуть эту картинку из головы, но не могла отделить себя от ворона. Всё, что я хотела, – стать самой собой, оказаться в безопасности, но мне нужно было выяснить, что происходит.

– Останься! – приказала я. – Смотри.

Из соседней комнаты донёсся детский плач.

– Джордж! Джордж! – отчаянно кричала женщина.

Опиас громко каркнул,