– Я буду молчать о птице, Пэррис. Если Лидия говорила правду, я надеюсь, что Бог простит меня и защитит от участи Корвина. Господь свидетель: мои грехи – ничто по сравнению с его грехами, но я всё равно боюсь. И пусть Бог будет милостив к тебе и твоим девочкам. Ведь все мы знаем, где на самом деле началось безумие. В этом доме.

Патнем огляделся по сторонам, и я подумала, что он, возможно, ищет духов. Но, судя по выражению его лица, он видел лишь обычную комнату в необычном доме. Может, тут и не обитали злые духи, но этот дом видывал дурные дела. Воздух будто бы давил на меня, и, похоже, мистер Пантем и преподобный чувствовали то же самое.

Патнем поднёс руку ко рту. Его взгляд метался по комнате.

– Да хранит тебя Бог, преподобный Пэррис. И да защитит он нас обоих.

Он надел шляпу и ушёл.

Преподобный подошёл к книжной полке, взял в руки библию и прижал её к груди.

– Боже, защити Бетти и Эбигейл, освободи их от власти сатаны и позволь покаяться во лжи.

Пэррис сел за стол и принялся делать пометки в своей тетради, где он писал проповеди. Я осторожно закрыла дверь комнаты, приподняв щеколду, чтобы нижняя часть двери не царапнула пол, а потом выглянула в окно, любуясь туманом, в котором скрывалось восходящее солнце.

Ложь?

Неужели ложь отправила мою мать в тюрьму? Неужели мама лгала, рассказывая свои истории? Чего она хотела – защитить себя или причинить вред? Или и то, и другое? И стала бы она их рассказывать, если б знала, что произойдёт? Если б знала, сколько людей погибнет?

Казалось, преподобный действительно обеспокоен тем, что тёмная магия снова проникла в Салем. Казалось, он в это верил. Но его молитва доказала: он отлично знал, что Бетти и Эбигейл были лгуньями, и тревожился за их души.

Сколько людей умерло, прежде чем он понял, что они врут?

Я не могла ответить на свой собственный вопрос, но было ясно: и ложь, и магия обладают способностью убивать.

Я села на край кровати и сложила руки на коленях.

– Мама солгала, – прошептала я туману, раскачиваясь взад-вперёд.

На самом деле, я и раньше это понимала, но до сих пор не произносила вслух.

У меня заныло сердце. Мама, Бетти, Эбигейл, Энн Патнем, Мерси Льюис и все остальные лгали, зная, что люди умрут. Зачем они это делали?

Я опустила голову. Для чего я написала своё имя в книге? Неужели я привыкла к смерти и была уверена, что меня это не коснётся? Неужели я думала, что меня не будет одолевать чувство вины из-за мальчика, оставшегося без отца?

Я молилась о магии, но не о смерти. Можно ли предотвратить появление следующего имени в книге? Оно уже возникло там – или это произойдёт только в следующее полнолуние? Каковы правила и существуют ли они вообще? И не возникнет ли на странице имя мамы, написанное моей собственной кровью?

Меня охватила дрожь. Может быть, мама и не знала, что её рассказы станут причиной стольких смертей, но я теперь отлично понимала, на что способна книга, которую я выкрала. В тот момент я не представляла, какую форму примет месть, но в глубине души наверняка осознавала, что она может оказаться и смертью.

Преподобный прав: тёмные времена действительно вернулись в Салем.

Я закрыла лицо руками.

Мама отказалась от своего признания. Она сказала, что преподобный Пэррис силой заставил её дать показания. Ей неоткуда было знать, что другие воспользуются её историями, чтобы обречь людей на страдания, украсть их землю и имущество.

Мистер Патнем был напуган. Я видела его затравленный взгляд. Он почти признал, что бесчисленные обвинения в колдовстве, которые предъявляла людям его семья, были ложью. А преподобный только что попросил Бога спасти Бетти и Эбигейл. Он боялся, что их постигнет участь Джорджа Корвина.

Думаю, и Пэррис, и Патнем знали, что на сей раз всё по-другому. Бетти и Эбигейл лгали о магии, но теперь магия стала реальной.

Мне нужно поговорить с Элизабет! Мы должны придумать, как это остановить. И говорить надо без Тэмми. Она слишком хорошо умеет выворачивать слова наизнанку и способна заставить тебя верить, что дела идут прекрасно – именно так, как ты хотел.

Я хотела только одного: найти маму и папу – а не вот это всё.

– Вайолет! – рявкнула миссис Пэррис, рывком распахнув мою дверь. Я подпрыгнула от неожиданности. – Почему очаг холодный, а стол не накрыт?

– Шериф Корвин умер, – сказала я, поспешно встав и повернувшись к ней.

Она шмыгнула носом. Наши взгляды встретились, и я увидела, что она не горюет по шерифу. Да и вообще не горюет.

– Я слышала – и молилась за миссис Корвин. Но солнце всё равно восходит, и мы должны жить дальше. Поторопись, Вайолет. Сегодня будет трудный день.

Хозяйка повернулась и вышла из комнаты, обдав меня леденящим холодом с ног до головы. И в тот самый миг я поняла, что больше не вынесу этого – ни холода, ни темноты. Именно в тот момент я решила не подчиняться приказам Тэмми и не слушать госпожу Пэррис. Я не хотела и не могла ожесточить своё сердце. И я не желала уподобляться Тэмми, или миссис Пэррис, или любому другому человеку, живущему без света.

Не хотелось бы мне оказаться на месте своей матери. В жизни она видела больше ужасов, чем я могла хотя бы представить, но в моих силах сделать так, чтобы всё это было не зря.

Я никому не позволю украсть тот свет, который у меня когда-то был, или лёгкость, подаренную мне мамой, или тишину и умиротворение, которыми отец делился каждый вечер.

Мои мысли неслись в бешеном ритме. Я должна во что бы то ни стало заполучить книгу, однако действовать нужно осторожно.

Тэмми полна решимости, но и я тоже.

Глава 22

Мы отправились в дом собраний. На улице до сих пор было не до конца светло. В воздухе висели клубы тумана, и солнце поздней весны не могло прогнать их. Я надеялась, что это не было дурным предзнаменованием, означавшим, что день никогда больше не озарится светом – светом, который я надеялась вернуть.

Томас быстрым шагом шёл впереди, а Бетти и Эбигейл, с трудом переставляя ноги, тащились следом за мистером и миссис