– Здесь тебе не Глостер. У нас тут свои порядки, – отрезала Элизабет. – И не совсем понятно, почему ты считаешь себя главной.

Тэмми свысока посмотрела на Элизабет и скрестила руки на груди.

– Кто сказал, что я считаю себя главной?

Элизабет тоже скрестила руки на груди, копируя позу Тэмми.

– Ты. Ты сказала, что книга выполняет твои повеления. Но мы – все трое – члены ковена. Книга должна выполнять наши повеления. И ты не в Глостере. Мы здесь не так свободны в своих поступках. Люди больше не вешают ведьм, но и не жалуют их.

Тэмми рассмеялась и помахала рукой в воздухе.

– Я принесу в Салем новый образ мышления. И да, конечно, книга выполняет наши повеления. Можешь написать в ней имя своего будущего мужа. Можешь заполнить все страницы своими глупыми желаниями. Мне всё равно. В отличие от предсказаний мамы Вайолет, эти – сбудутся. Мы получим всё, о чём мечтаем и чего желаем. В моём случае – это Томас Пэррис. По крайней мере, пока что, – застенчиво прибавила она.

Я закусила губу. Семья Пэррис никогда бы не сочла Тэмми Янгер подходящей партией для своего сына. Преподобного в городе недолюбливали, а вот Томаса любили. Он не был так высокомерен, как его отец. И хотя некоторые косо смотрели на него просто из-за того, что он Пэррис, многие относились к нему с искренней симпатией. По крайней мере, я так думала.

С тех пор, как я вернулась из Глостера, Томас держался особняком и почти не смотрел в мою сторону. Но в тот момент, когда я увидела его с Тэмми, он показался мне по-настоящему счастливым. Счастливее, чем за все последние месяцы. Не исключено, что Тэмми действительно имела шанс стать его женой. Но если она запишет имя Томаса в книгу, не окажется ли он волшебным образом связанным с ней навсегда? Имели ли мы право отнимать у него выбор?

Мне подумалось, что Томас может разочаровать Тэмми, когда они встретятся под бдительным оком Салема. Конечно, во время службы он не будет увиваться вокруг неё, как делал это в тени дубов и клёнов. И, конечно, пройдут многие годы, прежде чем Томасу настанет пора жениться.

Главный вопрос заключался в том, найдёт ли Тэмми способ присутствовать на завтрашнем богослужении и как отреагирует Томас, увидев её выходящей из тени леса под яркий свет Салема?

Тэмми Янгер могла полагать, что она принесёт в Салем прогрессивные идеи, но она ещё не бывала ни на одной службе, которую вёл преподобный Пэррис.

Возможно, сегодня вечером мы сотворили магию, но мы по-прежнему были всего лишь тремя юными девушками, вынужденными подчиняться всем, кто старше и сильнее нас.

Глава 19

Элизабет откашлялась и посмотрела на меня умоляющим взглядом. Она явно хотела, чтобы я высказала своё мнение по данному вопросу, но мне нечего было сказать в присутствии Тэмми.

В конце концов, Элизабет с недовольным видом вздохнула.

– Если ты желаешь поговорить с моим отчимом, Тэмми, я не буду тебе мешать. Он был суровым человеком задолго до того, как не стало моей мамы. Но если кто-то и способен убедить его кормить ещё один лишний рот, когда мы едва сводим концы с концами, то это ты.

– Ну, он и так меня кормил – просто не знал об этом. Но мне больше нравится идея, что я – твоя давно потерянная кузина. Теперь, когда твоя мать мертва, ты можешь поручиться за меня и пригласить в дом. Мы будем спать в одной постели, и мне не придётся сражаться с блохами в амбаре.

Тэмми ухмыльнулась, но я видела, что Элизабет не в восторге от её плана и ей явно не до смеха.

Змея тихонько заскрипела, и мои руки покрылись гусиной кожей.

Элизабет, похоже, хотела сохранить некую дистанцию с Тэмми, и я могла её понять. Я только что вписала своё имя в книгу, связав себя узами клятвы с этими девушками, одна из которых оказалась безрассудной, если не сказать: опасной.

Глянув на Опиаса, который вернулся на ветку, я поняла, что лгу самой себе. Я и раньше знала, что Тэмми Янгер опасна – знала с той минуты, когда встретила её. И, тем не менее, я согласилась на всё это.

Тэмми с самого начала говорила о мести. Я вступила в ковен не ради этого, но я помогла вызвать бурю и теперь боялась, что буду бессильна остановить её. Впрочем, я не удивилась, увидев на странице имя шерифа Корвина. Он правил Салемом, запугивая горожан. Обладая властью и огромным богатством, шериф мог себе это позволить. И он становился всё более и более безжалостным по мере того, как людей уличали в колдовстве.

Джона и Элизабет Проктор едва успели обвинить и отвести в тюрьму, как шериф Корвин примчался со своими людьми и разграбил их дом, а потом продал их скот и имущество.

Прокторы были не единственными, у кого забрали вещи ещё до начала судебного разбирательства. Но мародёрство казалось ерундой в сравнении с тем, как шериф Корвин обращался с обвиняемыми. Людям связывали ноги и руки за спиной и держали так по несколько дней кряду, пока они не признавались, хотя признавались не все.

Последней каплей стала казнь Джайлса Кори. Именно она показала всю жестокость и порочность шерифа Корвина.

Мистер Кори был сварливым человеком, иссохшим и сгорбившимся за семь десятилетий жизни на земле. Он присоединился к обвинениям Бетти и Эбигейл, донеся на собственную жену – она якобы околдовала их животных.

Однако потом Энн Патнем-младшая обвинила мистера Кори в том, что он явился к ней в виде духа – и никто не был удивлён больше, чем сам мистер Кори. Когда судья подступил к нему с вопросами, Джайлс Кори просто-напросто отказался с ним разговаривать, затормозив таким образом судебный процесс.

Однако шериф Корвин решил, что сможет получить все нужные ответы.

Несколько дней подряд Корвин приказывал своим людям раздевать мистера Кори догола и забрасывать его камнями, надеясь добиться признания. Люди до сих пор вспоминают, как на второй вечер распухший и пересохший язык Джайлса вывалился у него изо рта и шериф просто засунул его обратно кончиком трости, всё ещё надеясь, что старик заговорит. Наконец, на третий день, мистер Кори, выпучив глаза и с трудом втягивая воздух в лёгкие, испустил дух