в Чикаго в поисках лучшей жизни.

Тон его звучит отреченно, немного болезненно.

Роудс едва заметно морщится в ответ на откровенность и снова затягивается поглубже. С какого момента они начали говорить? Что-то кроме шипящих угроз или колючих издевок?

Адрия поднимает глаза на небо, но, не обнаружив ничего для себя интересного, быстро возвращается взглядом в темноту леса. Прикусив губу, она ерзает на месте, откидывает недокуренную сигарету в черную грязь и плотно вдавливает окурок мыском тяжелого ботинка.

Ее голос звучит насмешливо:

– И много девчонок ты сюда возил?

Лайл не оборачивается, но Адрия слышит, как яростно хрустит ветка под его ногами. Его силуэт напрягается, сильнее упираясь в капот. Мартину требуется пара секунд, чтобы после краткого выдоха ответить:

– Ревнуешь, Роудс?

– Было бы что ревновать.

– Ни одну, – голос Мартина сурово отзывается в ответ, но быстро возвращает себе небрежные нотки: – Не люблю эти места, но оказаться здесь с тобой даже забавно.

– Так же забавно, как угрожать другим? – Адрия вопросительно изгибает бровь, и только тогда Мартин Лайл оборачивается к ней, поняв, о чем речь. О его нападении на Бена Уильямса, о всей этой сцене в кафетерии и ее последствиях.

– Я не собираюсь оправдываться перед тобой, но он меня подставил.

– Это не повод, чтобы хватать его и обвинять в том, что ты неспособен сделать сам, – как будто сама Адрия способна разбираться с домашними заданиями. Большую часть из них она просто игнорирует.

– У меня нет на это времени, окей? – Мартин мрачно нависает над капотом машины, теперь уже упираясь в него ладонями. – Я тренируюсь почти каждый день.

– А говорил, что не собираешься оправдываться.

Мартин тяжело выдыхает, видимо, понимая, что его только и пытаются подловить. Он поджимает губы, но затем будто стряхивает с себя злость, выпрямляясь во весь рост.

– Чего ты такая вечно недовольная?

– Потому что ты меня бесишь? – выпаливает Адри искренне и без лишних раздумий.

– И что тогда ты тут делаешь? – теперь очередь Лайла ее подлавливать.

– Как раз собираюсь уходить, – нервно фырча, она проходит к двери и, прежде чем нырнуть обратно в салон, бросает: – Отвези меня обратно в город.

Чем больше к Адрии придираются остальные, чем сильнее жалкая шайка Лайла обращает на нее внимание, тем сильнее сама Адрия впивается в Мартина, сильнее вонзает ногти в гладь кожи, больнее сжимает настырные пальцы в районе кадыка. Искрящаяся страсть граничит с ненавистью, и вместо того, чтобы отвечать каждому из своих обидчиков, Роудс находит иной способ избавиться от гневного напряжения внутри. Сталкиваться с Мартином и уничтожать друг друга, причиняя самим себе столько же боли, сколько и гневного удовольствия.

Еще несколько раз Адрия с Мартином теряются в тенях леса, бесстыдно и злобно предаваясь собственной страсти, еще раз Мартин вылавливает ее в пустынных коридорах стадиона, вырывая поцелуй силой. Роудс нервно шипит, но не сопротивляется.

Для внутреннего беспокойства она находит совсем другой повод, не такой раздражающий и скверный. Наблюдая за тетей последнюю неделю, Адри даже сквозь собственные сумбурные и жужжащие мысли замечает, что состояние Аманды ухудшается. Когда та не появляется дома трое суток, а после возвращения, рухнув на диван, в восемь вечера кружка за кружкой заливает в себя кофе, смотря на племянницу долгим немигающим взглядом, даже Адрия понимает, что дело плохо. Аманде необходима помощь, как максимум – психотерапевта, как минимум – по работе. Если в первом Адри ничего не смыслит и имеет абстрактное представление лишь из фильмов по телевизору, то со вторым все куда яснее.

Аманда упоминает, что еще два дня ее не будет из-за того, что в кафе большая поставка алкоголя, а они должны оформить все быстро. Адри тихо хмыкает, взглядом изучая синяки от недосыпа на лице тети, а после неуверенно предлагает свою помощь. Раскрыть глаза на чужие проблемы удается, только столкнувшись с ними лицом к лицу. Впрочем, это работает только с Амандой.

Уже на следующий день после школы Адрия приходит в кафе, чтобы помочь тете с приемкой товара. Но прежде чем найти Аманду и получить задание, Роудс сталкивается с дружками Лайла в просторном пустынном зале у бильярдного стола. Глаза не сразу привыкают к интимной полутьме бара после яркого солнечного света, и Адрия замечает парней, только приблизившись.

Бросив на них единственный взгляд, в котором явно читается раздражение внезапной встречей, она закатывает глаза и решает быстро пройти мимо к служебным помещениям, но парни окликают ее, весело ухмыляясь и перебивая друг друга:

– Кто это тут у нас!

– Залетная пташка!

– Эй, Роудс, – гаркает кудрявый парень, Чарли. – У тебя что тут, свидание?

Адри останавливается в паре метров от парней и на мгновение щурится. Фыркает, поднимая вверх средний палец со стертым черным лаком, и убеждается, что Чарли точно рассмотрел жест во всех подробностях:

– Да, с тобой, идиот.

Чарли нужен только повод, любая жалкая подачка, чтобы вцепиться сильнее. И он быстро подхватывает, распаляясь:

– Мадам, тогда пройдемте за столик, я закажу вам вина! Белое, красное, или мадам любит покрепче?

Парень гадко улыбается, обнажая кривоватые зубы. Трескучий лающий смех неприятно режет слух. Остальные парни посмеиваются на фоне, застывая у стола с киями и наблюдая за происходящим. Роудс впервые замечает в полутьме самого Лайла чуть поодаль от бильярдного стола. Из глубины зала он глядит на нее пристально, как и остальные, ожидая, что произойдет дальше.

Адрия заставляет себя ядовито улыбнуться Чарли:

– Боюсь, здесь не продают алкоголь малолетним романтикам.

Чарли ухмыляется, медлит секунду, но все же выступает вперед, меняя насмешливый тон на серьезный, и его слова звучат резко:

– А если мой папаша здесь владелец?

Роудс отшатывается назад, застыв на вдохе. Неудобная, неприятная правда вспарывает непроницаемый пузырь, в который она загнала все свои мысли, ограждаясь от реальности, что ее не касается. Теперь эта реальность касается ее и больно укалывает шипом. Аманда работает на папашу придурка Чарли?

Унизительно.

Роудс спешит избавиться от этого неприятного факта, как от назойливой мухи, чтобы разобраться с ним позже. А в следующее мгновение из глубины столика монотонно звучит бархатный голос Лайла:

– Чарли, если надумал выпендриваться, лучше принеси нам пива.

Парень оборачивается на Мартина, встречаясь с ним колючим взглядом. Это столкновение растягивается на долгие секунды, наполненные напряжением и тихим гудением зеленых ламп. Никто не вмешивается.

Не шевелясь, Адрия наблюдает за тем, как Чарли негодует.

– Я тебе не официантка, – нарочито небрежно бросает он.

Смешок Лайла режет тишину зала издевкой:

– Неужели? – в полумраке его силуэт плавно покачивается, голова склоняется. – Разве это не ты клянчишь здесь чаевые у