Но Мартин Лайл находит отмщение в этот же день. Когда Адрия после занятий оказывается в мрачном переулке курилки и только раскуривает долгожданную, первую за день сигарету, Мартин нападает на нее из-за угла, как страждущий, голодный до острых эмоций пес.

– Какого?.. – Она не успевает закончить мысль, как Лайл ловит ее за руку, а затем внезапным отчаянным поцелуем припечатывает к кирпичной кладке стены. В нем достаточно и наглости, и запала, чтобы продолжать поцелуй, даже не думая отстраниться, а в Адрии недостаточно сопротивления, чтобы как следует оттолкнуть парня прочь. Хоть она и упирается рукой в грудь Мартина, обрывать жаркий поцелуй вовсе не хочется. И Адрия не сдается, отвечает на дерзость дерзостью, а тлеющая сигарета летит прочь.

Они отрываются друг от друга так же резко, как оказались рядом, и расходятся по разным сторонам, обмениваясь проклятьями, точно ничего не произошло.

Жизнь в школе течет своим чередом, привычным, пусть не самым приятным. Тот первый поцелуй, публичный и дерзко вырванный у Мартина на глазах у десятков свидетелей, становится нарицательным. Шутка про «поцелуй дикарки» быстро расходится и превращается в достояние всей школы. Теперь, когда кто-то нарушает правила и совершает что-то безумное, все шутят: «Тебя что, засосала Роудс?»

Всеобщее внимание обращается к ней так остро, что зудит на коже, отзывается раздражением, стоит Роудс встретиться с парой случайных взглядов. Адрия слышит все эти пересуды, замечает, как при виде нее одни начинают недвусмысленно изображать смачный поцелуй, а другие кривятся. И те и другие считают ее доступной. Злой, доступной и неуравновешенной. Гремучий коктейль.

Но больше всего Адрию задевает то, что тот поцелуй не имеет должного эффекта – ей удалось унизить Лайла на мгновение, подарить ему пять минут бесчестия, но он словно быстро смыл с себя тот след и оказался не у дел. Точно кто-то вырезал его из того момента, и Адрия осталась в нем одна. Единственной виновной. О том, что такого делает Мартин Лайл, чтобы оказаться непричастным, Адри остается только догадываться.

Но гнусная стайка Лайла, получив новый повод для издевок, точно срывается с цепи. Они преследуют Адрию по всей школе, отпускают пошлые шутки в углах коридоров и оставляют грубые, сальные комментарии под редкими фотографиями ее профиля в соцсети. Хоть и публикуются они под анонимными аккаунтами, не составляет особого труда догадаться, чьих рук это дело.

Аноним

Почем сосешься, Роудс?

Аноним

Кто следующий в твоем списке?

Аноним

Идем на свидание? Ах да, забыл, что ты на свидания только по тюрьмам ходишь.

Адрия лишь закрывает профиль в соцсети от комментариев и нервно пихает телефон обратно в сумку. Все это не способно задеть ее глубоко, ранить слишком сильно, поэтому она выбирает игнорирование. Но получается не всегда. Например, сложно проигнорировать учителей, которые, варясь в общем котле школьных сплетней и слухов, наверняка наслышаны о случившемся.

На уроке физики мистер Паулер неприязненно оглядывает ее наряд: на Адри изодранные джинсы и старая футболка с надписью «The Velvet Underground», принтом ярко-желтого банана и вызывающими строчками из песни «Venus In Furs»[8]. Когда учитель прокатывается по ней взглядом, Адрия буквально ощущает на коже чужое осуждение. Роудс уже не раз появлялась в школе в подобном виде – футболку она еще давно нашла на чердаке вместе с пластинками Аманды, – но сейчас, словно впервые, почувствовала, что для чужого презрения есть повод. Может быть, поэтому оно так ярко и так жарко обжигает ее, пока Адрия занимает свое место.

Она ощущает, как мистер Паулер точно хочет что-то сказать, прокомментировать ее наряд или просто упрекнуть Адрию на чем свет стоит, но он молчит. Минутой позже он поправляет очки, сурово одергивает пару ребят на первых партах, а затем раздает контрольную работу.

Конец года не за горами, поэтому тестовые задания, всяческие проверочные и эссе валятся со всех сторон, и единственное, что успевает Адрия, – лишь нервно ругаться, проклиная все школьные требования вместе с теми, кто их придумал.

Из всего задания только название темы кажется ей чем-то смутно-знакомым, чем-то, что зацепилось в голове, когда все остальное ускользнуло прочь. Но в этот раз их с Беном рассаживают, и Роудс, поглядывая на пустоту соседнего места, прибегает к единственному спасению – телефону под партой. Прикрывая глаза ладонью, чтобы скрыть нервно бегающий по экрану взгляд, Адрия шустро гуглит, выхватывая из интернета сумбурные ответы.

Но мистер Паулер, точно только и дожидаясь этого момента, оживает.

– Мисс Роудс, – хриплый голос учителя оглушает ее, а скрытое презрение сочится меж букв. Адрия живо поднимает взгляд и цепенеет. Мистер Паулер продолжает: – Что-то интересное обнаружили под партой? Изучаете непотребства на своем, так сказать, наряде, или все же у вас дела поважнее?

Адрия, захлебнувшись гневом, молчит и только стискивает зубы, ощущая, как взгляды одноклассников обращаются к ней. Не желая уделять издевке внимание, она хочет лишь отделаться от этого непрошеного интереса. Слова находятся быстрее, чем Роудс успевает подумать. Она живо кивает, роняя телефон на сжатые бедра и кладя руку на парту.

– Джинсы испачкались, – цедит Адрия первую попавшуюся отговорку.

– Коленки замарала, – тут же подхватывает чей-то ехидный голос из середины класса, и за ним следуют сдавленные смешки одноклассников.

– Небось жалась с кем-нибудь за стадионом, коленки-то и стерлись. – Синтия, девушка Томаса, мерзко хихикает, и Адрия вмиг жалеет, что вообще открыла рот. Она со злостью сжимает кулаки и скрипит зубами.

– Заткнись, – рявкает Роудс, обращая на Синтию внезапно вспыхнувший гнев. Та лишь смеется и вертит пальцем у виска.

– Давай, Роудс, отхлестай меня, – бесстыдно звенит голос одноклассника с третьего ряда, когда он делает отсылку к строчкам песни на ее футболке.

Мистер Паулер не вмешивается. Точно вынеся Адрии приговор на показательную публичную порку, он лишь складывает перед собой руки и хмыкает. На десяток секунд школьники, почуяв безнаказанность, оживают, и усмешки взрывами петард доносятся до Адрии со всех сторон. Только затем учитель физики прекращает балаган, сурово выдав:

– Возвращайтесь к работе.

Смешки тихо перекатываются по партам еще несколько минут, но все же замолкают. Роудс склоняется над своим заданием, долго пытаясь унять раздражение, и в конце концов находит в себе силы совладать со злостью и закончить работу. Мистер Паулер, точно добившись своего, до самого конца урока больше не уделяет ей внимания и не делает замечаний. Адрия злобно и бесстыдно пользуется этим, извлекая из паршивой ситуации хоть какую-то пользу, и подчистую списывает всю теорию из интернета.