Хотя строительство газопровода фактически являлось международным проектом, советская сторона отметила, что хочет вести переговоры с каждым потенциальным импортером отдельно. В связи с этим советско-австрийские переговоры имели только косвенное отношение к аналогичным переговорам СССР с Италией и Францией. В начале декабря 1966 г. австрийский вице-канцлер Фриц Бок в сопровождении руководителей компаний ÖMV и VÖEST приехал в Москву. Он передал советскому правительству подробное предложение по поводу участия Австрии в предполагаемой сделке по встречной торговле. Речь шла в первую очередь о природном газе, стальных трубах, различном оборудовании, а также об условиях кредитования. Австрийское предложение предполагало реализацию широкомасштабных планов, изначально разработанных СССР и Италией, по строительству 5 тыс. км газопровода из Сибири в Западную Европу. По предварительным оценкам, для создания такого газопровода потребовалось бы 1,5 млн тонн стальных труб. Австрия предлагала, чтобы 300 тыс. тонн высококачественных толстых стальных листов было произведено компанией VÖEST, а производство еще 500 тыс. тонн заказано немецким партнерам. Эти же немецкие компании могли бы изготавливать также 1220-миллиметровые газовые трубы из австрийских и немецких стальных листов. Остальные трубы, меньшего диаметра, можно было бы поставлять из Италии и Франции. СССР, в свою очередь, ежегодно экспортировал бы в Западную Европу 10–12 млрд кубометров природного газа[26].

Хотя предполагалось, что всю ответственность за судьбу переговоров возьмут на себя ÖMV и VÖEST, австрийское правительство продемонстрировало, что и оно может и хочет играть конструктивную и полезную роль. В середине марта 1967 г. Вена вновь подтвердила приверженность газовому проекту в связи с официальным визитом в Москву канцлера Клауса и министра иностранных дел Луйо Тончич-Соринь. Обе стороны отметили важность проекта и заявили о том, что рассматривают его «как основу для серьезного расширения торговых связей» и для улучшения в целом советско-австрийских отношений. Стороны договорились о том, что «следует продолжать переговоры о поставках газа из СССР в Австрию при условии, что газопровод будет проходить через австрийскую территорию и что в его строительстве примут участие австрийские компании»[27].

Рис. 4.3. Проект трансъевропейского газопровода для экспорта сибирского природного газа в Австрию, Италию и Францию

Источник: Suddeutsche Zeitung, April 22, 1967.

Вскоре после этого ÖMV и VÖEST провели с Мингазпромом и Министерством внешней торговли СССР первый раунд коммерческих переговоров. В этих переговорах также приняли участие представители крупных немецких сталелитейных компаний Mannesmann и Thyssen. Делегацию ÖMV возглавлял генеральный директор Людвиг Бауэр, а делегацию VÖEST – Рудольф Лукеш. Компанию Mannesmann также представлял ее главный руководитель Йос ван Беверен. Советскую делегацию возглавлял заместитель министра иностранных дел Николай Осипов, а Мингазпром представлял Алексей Сорокин, заместитель Алексея Кортунова. Оба они впоследствии часто посещали Западную Европу, играя ключевую роль в проведении переговоров с различными западноевропейскими газовыми компаниями, в связи с чем во многом повлияли на организацию долгосрочных поставок газа в Западную Европу[28].

Хотя в ходе первого раунда переговоров и не удалось сформировать консенсус по таким вопросам, как цена на газ, сами переговоры проходили в исключительно конструктивной атмосфере. Ни у кого не было сомнений, что обе стороны действительно стремятся к тому, чтобы проект реализовался. Также успешно продолжались и советско-итальянские переговоры. В апреле 1967 г. было опубликовано совместное заявление ENI и СССР, в котором говорилось о том, что стороны заключили соглашение по поводу «фундаментальных проблем, касающихся импорта Италией советского природного газа и поставок из Италии труб, машин и иного оборудования». Затем 10 мая 1967 г. состоялось трехстороннее совещание между ÖMV, ENI (которая на этой встрече также представляла интересы GdF) и советской стороной, в результате чего проект получил дальнейший импульс для развития. Цель, обозначенная на этом совещании, состояла в том, чтобы к сентябрю 1967 г подготовить OQ договор и в 1970 г. начать экспорт газа.[29]

Однако в конце мая переговоры серьезно затормозились, после того как погиб в автомобильной катастрофе Рудольф Лукеш, инициатор проекта и главный переговорщик с австрийской стороны. Затем, в связи с тем что 5 июня началась война на Ближнем Востоке, судьба проекта стала еще более неопределенной. Министры нефтяной промышленности арабских стран требовали введения нефтяного эмбарго против стран, дружественных по отношению к Израилю. Саудовская Аравия, Кувейт, Ирак, Ливия и Алжир ввели ограничения на поставки нефти в США, Великобританию и в меньшей степени в Германию. Были перекрыты Суэцкий канал, а также ряд нефтяных трубопроводов. Всего лишь за несколько дней объемы поставок арабской нефти сократились на 60 %. Учитывая, что три четверти объемов нефти поступало в Западную Европу из стран Ближнего Востока и Северной Африки, для поддержания нормального уровня поставок было необходимо принять экстренные меры[30].

Война началась как раз в то время, когда в Гамбурге проводился Всемирный газовый конгресс – важное мероприятие, которое каждые три года организуется Международным газовым союзом (МГС). СССР активно участвовал в работе этого конгресса и, пользуясь возможностью, не преминул позиционировать себя как будущего важного экспортера газа. События на Ближнем Востоке позволили советским делегатам дистанцироваться от экспортеров углеводородов этого региона. В отличие от арабских экспортеров газа, утверждали они, СССР всегда выступал как надежный партнер на международном топливном рынке. Заместитель министра газовой промышленности Сорокин заявил, что Москва «готова начать поставлять газ немедленно и в любых объемах по текущим рыночным ценам». Он также подтвердил, что уже идут переговоры с Австрией, Италией, Францией и Японией, а также готовятся переговоры с Финляндией. На конференции Сорокин был избран новым президентом МГС[31].

Шестидневная война оказала неоднозначное влияние на будущее экспорта советского газа. С одной стороны, природный газ с Востока мог стать хорошей альтернативой рискованным морским перевозкам и возможностью для зависимых от импорта стран диверсифицировать поставки и в топливном, и в географическом отношении. С другой стороны, война напомнила о рисках, связанных с глобальной энергетической торговлей, продемонстрировав, с какой легкостью геополитические неурядицы могут спровоцировать кризис. С учетом этого возникали сомнения по поводу того, что импорт природного газа из-за железного занавеса представляет собой оптимальный способ решения энергетических проблем Западной Европы. Как отметил один из экспертов, «нельзя забывать о том, что поставки газа из Алжира или из СССР сопряжены с не меньшими политическими неопределенностями, чем те, которые отчетливо проявились в случае поставок арабской нефти»[32].

В конце июня 1967 г. совет директоров VÖEST сообщил, что переговоры по газу и стали с СССР некоторым образом «зашли в тупик». Кроме того, руководство заявило, что французские