вынесен на обсуждение в Москве – в Мингазпроме и в Министерстве внешней торговли – в октябре 1966 г., когда независимо друг от друга с рабочим визитом СССР посетили две делегации: представители ENI и небольшая группа австрийских экспертов. Итоги этих консультаций были обнародованы в начале ноября, что было приурочено к официальному визиту в Австрию Председателя Президиума Верховного Совета Николая Подгорного. В рамках этого визита было запланировано посещение заводов концерна VÖEST в Линце. Там Подгорный сделал официальное заявление, в котором подтвердил, что VÖEST будет участвовать в советско-итальянском проекте и что Австрия, в свою очередь, будет импортировать советский газ. Кроме того, как предполагалось, Австрия предоставит свою территорию в качестве транзитного коридора для поставок красного газа в Италию и, возможно, во Францию[21].

Рис. 4.2. Завод по производству труб Thyssenrohr в Мюльхайме (Рур)

Источник: gwf.

Вопрос о том, каковы были истинные мотивы, стоявшие за советско-австрийской принципиальной договоренностью, вызывал споры и обсуждения. Так, например, по мнению Западной Германии, включение в советско-итальянский проект VÖEST и ÖMV отражало тщательно продуманную советскую стратегию, конечной целью которой было использование в будущем нейтральной Австрии в качестве хаба для подачи советского газа в западноевропейские страны. Немецкие наблюдатели полагали, что цель проекта состояла в том, чтобы помешать или стать противовесом укрепляющимся отношениям Австрии с другими странами Западной Европы[22]. Ни для кого не было секретом, что в Кремле не одобряли усилия, предпринимаемые Веной на фоне настойчивого лоббирования со стороны таких компаний, как VÖEST, к установлению более прочных отношений с ЕЭС. Эти попытки активизировались после выборов в парламент, состоявшихся весной 1966 г. Впервые со времени окончания войны австрийское правительство было сформировано таким образом, что теперь это была не коалиция двух самых больших партий – Социал-демократической партии (SPO) и правоцентристской Народной партии (ÖVP), а правительство, большинство которого составляли члены Народной партии. СССР с некоторой тревогой наблюдал за тем, как новое правительство во главе с канцлером Иозефом Клаусом, который немедленно начал укреплять контакты Австрии с ЕЭС, стремилось к взаимодействию с этим содружеством. Правда, речь о непосредственном вступлении Австрии в ЕЭС пока не шла. Во время визита в Австрию Подгорный поднял этот вопрос и отчетливо дал понять Клаусу, как СССР относится к такому взаимодействию:

«Несомненно, такой договор приведет к тому, что интересы Австрии будут подчинены интересам ЕЭС, а ее экономические интересы будут частично переданы странам, которые, как известно, враждебно настроены по отношению к СССР. Не следует забывать, что вхождение Австрии в это сообщество нарушит… Австрийский государственный договор, в котором говорится, что Австрия ни при каких обстоятельствах не вступит в политический или экономический альянс с Германией. Это также лишит Австрию как нейтральную страну возможности выполнять обязательства, которые следуют из ее нейтрального статуса».[23]

Такая агрессивная риторика показывала, что Кремль крайне обеспокоен новым политическим курсом Австрии. Возникает соблазн вслед за Бонном сделать вывод о том, что стремление СССР включить Австрию в планы по строительству советско-итальянского газопровода отражало стратегию, направленную на уравновешивание или «нарушение» углубляющейся интеграции Австрии с Западной Европой. Такая интерпретация имеет право на существование по следующим причинам: во-первых, в связи с тем что заявление Подгорного о намерениях VÖEST и ÖMV взаимодействовать с СССР было сделано в то же время, когда ЕЭС выступило с резкой критикой этого проекта, и, во-вторых, потому что до выборов 1966 г. Советский Союз не проявлял особого интереса к Австрии как стране, через которую может осуществляться транзит газа. Однако не следует преувеличивать политическую компоненту в разрабатываемой СССР схеме экспорта газа. Гораздо более очевидной причиной, по которой Советский Союз поддерживал идею об участии Австрии в этом проекте, был тот факт, что предпочтительный маршрут транзита газа через Венгрию и Югославию, по всей вероятности, утратил актуальность. Кроме того, итальянцы не имели возможности производить трубы достаточно большого диаметра. Если бы СССР захотел экспортировать природный газ в Италию, возможно, во Францию, а также в другие западноевропейские страны, то, как все больше казалось, единственной реальной возможностью мог быть только транзит через Австрию.

Директор VÖEST Рудольф Лукеш перечислил уникальные возможности, которые, по мнению Австрии, давал это проект. Предполагаемая сделка с газом и трубами могла бы позволить эффективно решить насущные проблемы, стоящие перед двумя самыми важными австрийскими государственными предприятиями: прогнозируемый дефицит газа для ÖMV, а для VÖEST – потенциальное ослабление его позиций на рынках стран Восточного блока во время кризиса в международной сталелитейной промышленности. По-видимому, правительство Австрии уже на раннем этапе согласилось именно с этой точкой зрения. Договоренность с СССР также предоставляла канцлеру Клаусу прекрасную возможность для того, чтобы продемонстрировать свою готовность укреплять связи Австрии не только с ЕЭС, но и со странами советского блока. Правительство Австрии также надеялось, что газовый проект, разработка которого проходила в критический момент, мог бы смягчить недовольство Кремля в связи со стремлением Австрии к взаимодействию с ЕЭС.

Тревожное событие: Шестидневная война

Советско-австрийская принципиальная договоренность помогла в целом ускорить реализацию проекта по созданию трансъевропейского трубопровода. Благодаря открывающимся перспективам сотрудничества Finsider с компаниями Mannesmann, Thyssen и VÖEST активизировались переговоры Италии с СССР. Итальянское правительство вновь подтвердило свою приверженность этому проекту. Кроме того, компания Gas de France, которая в отличие от ENI или ÖMV ранее не проявляла особого энтузиазма, в первый раз официально сообщила о готовности импортировать советский природный газ. Вскоре после этого СССР проинформировал западноевропейских партнеров о подписании «протокола» с Чехословакией, которая в противоположность Венгрии и Югославии была рада стать одним из участников этого проекта[24].

В результате проект получил мощный импульс для последующего динамичного развития, что заставило Алжир и Нидерланды, главных конкурентов СССР на западноевропейских рынках, приступить к лихорадочным действиям. Алжирская Sonatrach и нидерландская NAM Gas Export активизировали попытки заключить экспортные договоры с Austria Ferngas, с ENI и с Gas de France. Итальянцы, в 1965 г. заключившие крайне выгодную сделку с Ливией, к огорчению Алжира, умело сталкивали потенциальных экспортеров друг с другом. Французы пытались делать то же самое. В январе 1967 г. стало известно, что Sonatrach обратился к Италии и Франции со «встречным предложением», стремясь сорвать сделку по запланированному строительству советского газопровода. А в феврале появилась информация о том, что якобы возобновились и «резко ускорились» переговоры ENI с нидерландской компанией NAM. Когда в марте 1967-го советская делегация прибыла в Рим на первый раунд коммерческих переговоров с ENI и Finsider, то итальянцы, чтобы оказать