Положение Е. В. Сухомлиновой после её скандального развода с прежним мужем продолжало оставаться двусмысленным. И Владимир Александрович беспокоился о том, чтобы доставить ей хоть какой-то круг знакомых. Здесь на помощь и приходил Андроников. Например, однажды он был командирован к генералу А. Ф. Редигеру для выяснения, предполагает ли тот вести знакомство с Сухомлиновыми. Редигер категорически ответил Андроникову, что ни он, ни его жена не могут «бывать в одном доме с бывшей содержанкой, а теперь женой Сухомлинова» [145, с. 308]. Находил Андроников в свете и менее разборчивых лиц. Благодаря ему для четы Сухомлиновых открылись дома командира лейб-гвардии Гусарского полка В. Н. Воейкова и гофмейстерины императрицы Александры Федоровны Е. А. Нарышкиной [89, с. 161].

И Владимир Александрович, и его жена, вели с услужливым князем оживленную переписку. Все их послания Андроников бережно хранил в своём архиве. В 1917 г. они были отобраны и приобщены к делу Сухомлинова в качестве вещественных доказательств. Судя по их датам, наиболее тесные отношения у Сухомлиновых и Андроникова были в 1910 – 1911 годах. В 1912 г. число писем Сухомлиновых к князю резко сокращается. Этот год стал переломным в их отношениях.

Несмотря на прежние услуги оказанные Андрониковым, Екатерина Викторовна после 1912 г. по собственному признанию «старалась освободиться от него» [134, л. 1]. Почему – она не объяснила. Сам князь называл среди причин расстройства их отношений, во-первых, его «личные нападки на близких к мадам Сухомлиновой людей, из которых видную роль играли Мясоедов и Альтшуллер»; затем его подозрения, что двоюродный брат Екатерины Викторовны, Н. М. Гошкевич и его жена «не совсем правильно себя ведут и не щадят имени министра», афишируя свою дружбу с ним в разных местах, включая рестораны. «Все это чрезвычайно настраивало и возбуждало мадам Сухомлинову против меня, – уверял Андроников следователей в 1917 г., – и она находила, что я совершенно лишний и ненужный человек в их доме…» [102, с. 374].

Другую версию предложил читателям своих воспоминаний В. А. Сухомлинов. Он уверял, что отношения с Андрониковым прекратились из-за упомянутого выше случая в Ташкенте, когда князь козырял перед потенциальными акционерами именами военного министра и его жены. После возвращения Сухомлинова в Петербург, бывший с ним адъютант, «затруднявшийся» доложить обо всём этом самому генералу, ввёл в курс дела Екатерину Викторовну. Та устроила очную ставку Андроникова и адъютанта, и «смущенный князь» «испарился». После этого, «князь Андроников доступа к военному министру больше не имел» [172, с. 259].

Имя адъютанта – Лев Булацель. Потом Андроников назовёт его первым в ряду любовников мадам Сухомлиновой (не в отместку ли за ташкентский эпизод?). Но разоблачать неприглядное поведение Екатерины Викторовны князь начнет только в 1914 году. До этого он всеми силами старался избежать разрыва с Сухомлиновыми.

Андроникову для сохранения имиджа человека, вхожего в любой министерский кабинет необходимо было сохранять в обществе убеждение, что он на короткой ноге с Сухомлиновым и может через него решить любой вопрос. Чтобы проникнуть в квартиру генерала, он начал прибегать к помощи другого адъютанта или секретаря. Когда Екатерина Викторовна сказала мужу о том, что Андроникова не нужно пускать, со стороны князя начались просьбы «принять, на одну минутку и т[ому] п[одобное]» [134, л. 1об.].

В 1913 г. ему ещё удавалось проникать в квартиру Сухомлиновых. Вероятно, не без содействия военного министра М. Н. Ермолаев, активно участвовавший в хивинском ирригационном проекте Андроникова, в 1913 г. получил должность старшего инженера-приёмщика при Главном военно-техническом управлении. Однако вскоре супруга министра, дав специальные указания швейцару, пресекла эти визиты. «Начиная с 13 года, кажется с лета, Андроникова я перестала принимать», вспоминала Екатерина Викторовна [134, л. 1об.].

Тогда настырный князь попытался вернуть расположение Сухомлиновых через Наталью Червинскую. Она, как мы помним, приходилась двоюродной сестрой Владимиру Бутовичу. И, казалось бы, в его конфликте с женой должна была поддержать кузена. Но всё произошло наоборот. Её связь с Екатериной Викторовной оказалась сильнее родственных уз. Причем настолько, что «Наталка» вслед за своей подругой отправилась в Петербург и поселилась вместе с ней. Добавим, что в квартире Сухомлиновых постоянно находилась ещё одна дама – двоюродная сестра супруги министра, Вера Меркулова. Мало того в апреле 1911 г. туда же собиралась переехать фрейлина Л. В. Никитина. Но здесь уже Сухомлинов не выдержал и возроптал [113, с. 124].

С 1912 г. Червинская не жила у Сухомлиновых, но довольно часто их посещала. И «вот каждый раз когда приходила к нам Ч[ервинская]», – вспоминала Екатерина Викторовна, – она каждый разговор начинала словами о том, что Андроников «так страдает, что он в отчаянии и добавляла: зачем Вы его гоните» [129, л. 86].

Сочувствие «Наталки» к попавшему в опалу князю объяснялось тем, что она была с ним «связана материально»: он платил ей. На суде Екатерина Сухомлинова вспоминала: «Я жила в местечке около Каира в санатории для почечных больных. Я поехала в Каир получать деньги и увидела, что Ч[ервинская] тоже получает, я спросила ее, от кого она получает, она сказала, что Андроников прислал» [129, л. 86].

В благодарность Червинская подробно рассказывала Андроникову обо всех новостях в доме генерала. Это позволяло князю щеголять свежими подробностями из жизни министра, держа всех знакомых в уверенности, что он по-прежнему на дружеской ноге с Сухомлиновым. Но в начале 1914 г. Екатерина Сухомлинова разоблачила князя. Она вновь лечилась в Египте. Там же находился великий князь Константин Константинович, довольно плотно общавшийся с Андрониковым. Великий князь был уверен, что Андроников по-прежнему дружен с Сухомлиновыми. Андроников, по его словам, хвастал, что имеет такое влияние на них, что «может в военном министерстве все сделать», даже «не нужно обращаться к военному министру». Возмущенная Екатерина Викторовна написала мужу, что Андроников опять «проникает» в их дом. Однако генерал, по характеристике супруги человек «честный правдивый», который «не мог сообщить неправду», уверил её, что Андроников у них на квартире не бывает [134, л. 1об. -2].

Тогда Сухомлинова заподозрила, что утечка информации идёт через Червинскую – она показывает её письма князю [113, с. 302]. В итоге, сразу после возвращения супруги военного министра в Россию (май 1914) отношения Сухомлиновых и Андроникова были окончательно разорваны [102, с. 374].

Последнюю попытку их наладить князь предпринял в июле 1914 года. К именинам Сухомлинова (15 июля) он послал генералу запонки, поскольку тот слыл их любителем. Андроников думал, что «после этого его уже непременно примут; но оказалось, что его все же не принимали, хотя Сухомлинов носил