отряда философов! Пока бедный я…заключенный в почтовую коляску, бегу трусцой, и толкаясь, и ударяясь, и ушибаясь, по королевской дороге, чтобы воевать с больным желудком или лихорадкой».

На фоне этой насыщенной жизни он написал обширную книгу «Зоономия» (1794–96), в которой смешались медицина и философия, а также несколько томов научной поэзии: Ботанический сад (1788), Любовь к растениям (1788) и Храм природы (1802). Последняя книга выражает его эволюционные идеи. Она начинается с утверждения абиогенеза как наиболее вероятной теории происхождения жизни:

Возникает без родителей, путем спонтанного рождения, Возникновение первых пятен на одушевленной земле… Органическая жизнь под безбрежными волнами Родился и был вскормлен в жемчужных пещерах океана; Сначала — мельчайшие формы, не видимые через сферическое стекло, Двигайтесь по грязи или пронзите водянистую массу; Они расцветают по мере смены поколений, У него появляются новые силы, а конечности становятся больше; Отсюда появляются бесчисленные группы растительности, И дышащие царства плавников, ног и крыльев.

Так жизнь развивалась от морских форм к амфибиям, обитающим в тине, и к бесчисленным видам морских, сухопутных и воздушных обитателей. Поэт цитирует Бюффона и Гельвеция об особенностях человеческой анатомии, указывающих на то, что раньше человек ходил на четырех ногах и еще не полностью приспособился к прямохождению. Один из видов обезьян достиг более высокого состояния, используя передние лапы как руки и развив большой палец как полезную силу противодействия пальцам. На всех этапах эволюции между животными идет борьба за пищу и товарищей, а между растениями — за почву, влагу, свет и воздух. В этой борьбе (говорил Эразм Дарвин) эволюция происходит путем развития органов в результате усилий по удовлетворению новых потребностей (а не путем естественного отбора случайных вариаций, благоприятных для выживания, как говорил Чарльз Дарвин); так и растения растут благодаря усилиям по получению воздуха и света. В «Зоономии» доктор предвосхитил Ламарка: «Все животные претерпевают изменения, которые отчасти производятся их собственными усилиями, в ответ на удовольствия и боль, и многие из этих приобретенных форм или склонностей передаются их потомству». Таким образом, рыло свиньи было разработано для поиска пищи, хобот слона — для того, чтобы доставать ее, шершавый язык крупного рогатого скота — для того, чтобы выдергивать травинки, клюв птицы — для того, чтобы выхватывать семена. К этому доктор добавил теорию защитной окраски: «Существуют органы, развитые для защитных целей, разнообразящие как форму, так и цвет тела для маскировки и для боя». И в заключение он окинул величественным взглядом эоны:

Размышляя таким образом о мельчайших отрезках времени, в течение которых происходили многие из вышеупомянутых изменений, не слишком ли смело будет представить себе, что в течение огромного промежутка времени с начала существования Земли, возможно, за миллионы лет до начала истории человечества, все теплокровные животные возникли из одной живой нити, которую первое великое Дело наделило одушевленностью, способностью приобретать новые части, проявлять новые склонности, направляемые раздражениями, ощущениями, волевыми усилиями и ассоциациями, и таким образом обладать способностью продолжать совершенствоваться благодаря присущей ей активности и передавать эти усовершенствования из поколения в поколение потомкам, без конца?

«Любопытно, — писал Чарльз Дарвин, — насколько мой дед… предвосхитил взгляды и ошибочные основания мнений Ламарка в его «Зоономии»». Возможно, дед не хотел признавать, что идет по ложному пути. Во всяком случае, он изложил теорию, которая еще не умерла, и в свойственной ему доброжелательной манере нанес удар по эволюции.

IX. ПСИХОЛОГИЯ

От минералов, растений, животных и человека научные поиски продвигались вперед. Вооруженные микроскопом и подстегиваемые потребностями врачей, все более многочисленные студенты заглядывали в человеческое тело и находили, что его органы и функции бесспорно схожи с органами и функциями высших животных. Но в цепи бытия все еще оставался разрыв: почти все соглашались с тем, что разум человека отличается как по виду, так и по степени от разума животных.

В 1749 году Дэвид Хартли, английский священник, ставший врачом, решился на этот шаг, основав физиологическую психологию. В течение шестнадцати лет (1730–46) он собирал данные, а затем, в 1749 году, опубликовал свои «Наблюдения над человеком». Стремясь найти принцип, управляющий отношениями идей, как Ньютон предложил принцип, управляющий отношениями тел, Хартли применил ассоциацию идей для объяснения не только воображения и памяти, как это сделали Гоббс и Локк, но и эмоций, разума, действия и морального чувства. Он представлял ощущения как сначала вибрацию частиц нерва, стимулированную внешним объектом, а затем как передачу этой вибрации по нерву в мозг, подобно «свободному распространению звуков по поверхности воды». Мозг — это масса нервных волокон, чьи вибрации являются коррелятами воспоминаний; одна или несколько из этих волокон возбуждаются входящей вибрацией, связанной с ней в прошлом опыте; эта реверберация является физиологическим спутником идеи. Для каждого психического состояния существует телесный коррелят, а для каждой телесной операции — психическое или нейронное сопровождение; ассоциация идей — это психическая сторона ассоциации нервных вибраций, вызванных их смежностью или последовательностью в прошлом опыте. Физиологическая картина Хартли была, конечно, очень упрощенной и не затрагивала тайну сознания; но она помогла примирить небольшое меньшинство англичан со смертностью их разума.

Другой священнослужитель, Этьен Бонно де Кондильяк, подходил к проблемам разума с чисто психологической стороны. Он родился в Гренобле (1714), получил образование в иезуитской семинарии в Париже и был рукоположен в священники. В салонах госпожи де Тенсин и госпожи Жоффрен он познакомился с Руссо и Дидро, утратил религиозный пыл, отказался от всех священнических функций и отдался игре идей. Он изучил исторические системы философии и отверг их в «Трактате о системах» (1749), в котором выразил дух философов: все эти гордые структуры согласованных полуправд — причудливые порождения наших фрагментарных знаний о Вселенной; лучше индуктивно исследовать часть опыта,