Шрифт:
Закладка:
— Вы только тот, что у Луки, оставьте, пожалуйста… — неожиданно попросила учительница. — Сниму с него после урока. Если вести себя хорошо будет.
Парню ничего больше не оставалось, как зло зыркнуть и вернуться на свое место.
Я же со спокойной совестью подошла к люльке с малышкой, чтобы забрать ее и пойти дальше пытаться разобрать беспорядок во вверенной мне каморке.
«И как только не разбудили мою девочку?..» — но, опустив взгляд на ребенка, поняла, что все-таки разбудили. Она лежала с открытыми глазками и пыталась ворочать головой. Нужно было скорее унести ее, пока не расплакалась.
— Кхм-кхм… — откашлялась учительница и пафосным возвышенным тоном начала. — Что же такое семя — это орган, предназначенный для размножения и распространения семян!
По классу снова прокатилась волна смешков, но стоило мне на них строго посмотреть, как все смолкли.
— Чтобы больше из вашего класса — ни одного постороннего звука, — пригрозила я, прежде чем выйти из кабинета. — Иначе про строение семян отвечать будете мне.
И лишь добравшись до заваленной артефактами кладовки, я смогла позволить себе расслабиться.
Зачем я вообще туда полезла, в этот класс? Вспомнила свою работу? Поучить захотела? Или возомнила себя супергероем, который жёванные бумажки на лету ловит?
Может, мне еще вместо местных материальное обеспечение пойти из директора выгрызать, как я у себя когда-то?
— Нужно сидеть и не высовываться! — в сердцах высказала вслух, чувствуя себя при этом абсолютно потерянной.
Ярко вспомнился взгляд несчастной затюканной местной биологички, когда я увидела ее в классе. Почему-то казалось, что у меня самой сейчас — точно такой же. Хотелось просто позорно расплакаться, чтобы кто-нибудь обнял, пожалел. Вот только жалеть меня было некому.
А ведь еще и за шиворот парня дернула, хотя всегда была ярой противницей любых физических воздействий на учеников. И ведь теперь это может аукнуться! Ладно — родители. А если он и впрямь брату нажалуется? Только обозленного старшеклассника мне не хватало!
«Так, не время раскисать… все еще не время», — кое-как пережив этот момент слабости, я все же нашла в себе силы собраться, вытереть набежавшие было слезы и начать разбираться в окружающем меня бардаке дальше. В конце концов, монотонная работа всегда успокаивала.
***
Вот только следующий поворот судьбы поджидал меня уже вечером этого дня. Словно сама Вселенная грозила пальцем и тыкала меня носом: «Не нужно лезть в чужое дело!»
Через пару часов меня вызвали к директору. Повод, по которому я там оказалась, был понятен сразу: рядом с секретаршей стоял хмурый-хмурый Лука. Увидев меня, он отвернулся, не сказав ни слова.
— Вас ждут у директора, — механическим голосом проскрежетала женщина.
— Спасибо. Присмотрите тогда за малышкой, хорошо? — дождавшись ее кивка, я поставила люльку рядом с ней и бесстрашно толкнула дверь кабинета.
На диванчике рядом со столом директора сидела зареванная учительница биологии, в руках она сжимала какую-то бумагу.
— Пожалуйста. Подпишите мое заявление на увольнение. Больше я с этими чудовищами рядом не выдержу! — причитала девушка, периодически громко сморкаясь в носовой платок. — Особенно этот Лука. Весь в свою сумасшедшую мамашу-оборотня! Хотя у него вся семейка не лучше.
— Вера Андреевна!… — Директор повысил раздраженно голос, но увидев меня осекся и скривился. — О! А вот и наша «виновница торжества». Ну ка рассказывайте, что это вы на уроке устроили.
— Она, наоборот, мне очень помогла!.. — тут же вступилась за меня плачущая девушка.
Вот только договорить она не успела, потому что дверь кабинета открылась, и позади меня раздался голос, от которого закричать захотелось уже мне:
— Здравствуйте. Я, кажется, немного опоздал. Прошу прощения. Ну, что натворил мой милый младший братец? — бархатные нотки врезались в самый мозг, словно раскаленные иглы, заставляя хаотично пытаться соображать, как же выбраться отсюда, куда сбежать.
Даже не поворачиваясь, я знала — позади меня Мирослав Барс.
Глава 10
Даже не поворачиваясь, я знала — это Мирослав Барс.
Закусила губу, чтобы не застонать в голос. Как? Ну как этот мелкий пакостник-шестиклашка мог оказаться его родственником?!
— Проходите, Мирослав Мстиславович. Присаживайтесь, — махнул рукой в сторону дивана Лев Львович. — Я, конечно, надеялся, что придет Мстислав Дмитриевич. Педагоги уже не первый раз жалуются на Луку…
Барс прошел мимо застывшей на месте меня, вальяжно сел на диван рядом с разом сутулившейся и прижавшейся к подлокотнику учительницей.
Я поспешно отвернулась, желая хоть как-то оттянуть неизбежное.
— …Марьяна, ну что вы как неродная?! — директор подбежал ко мне и подтолкнул к остальным.
— Так, так, так… — словно во сне услышала я голос Барса. — Лев Львович, а это у вас новый сотрудник? Представите нас?
От его слов по телу словно прошел ток, и бросило в холодный пот. Невольно задержала дыхание.
— Марьяна — наш новый завхоз, — бойко отрапортовал директор. — Она была свидетелем происшествия, так что я вызвал и ее тоже. А теперь, Вера Андреевна, расскажите, пожалуйста, еще раз при всех, что произошло на уроке.
Заплаканная учительница громко шмыгнула и вдруг вскинула голову:
— Ничего не произошло, — голос на мгновение стал притворно-спокойным. — Ничего, кроме того, что и так происходило каждый урок в шестом «Б»! Это был последний урок, который я у них провела. Лука и Федор — это сущее наказание. Такое ощущение, что это не домашние дети, а дикие звери!
Выпалив это, она поджала губы и кивнула, словно давая себе какое-то обещание.
— Вера Андреевна… — директор закатил глаза и покачал головой. Кажется, такой разговор у них происходил не впервые. — Ну опять вы за свое…
— Не опять, а последний раз! Я хочу уволиться!
— Вот. Довели учителя! — трагично всплеснул руками директор.
Мне было искренне жаль молодую учительницу, вот только сейчас проникнуться ее проблемами я не могла.
Мирослав закинул ногу на ногу, словно случайно при этом задев мою лодыжку. Я вздрогнула и закусила губу. Это невинное касание отозвалось во всем теле, заставило среагировать каждую клеточку.
Как тогда, когда он поймал меня во сне, обнял, прижал к себе.
Барс словно понял, что я почувствовала. Он чуть склонил голову, глаза недобро блестели, а губы изгибались в предвкушающей улыбке.
И директор, и молодая учительница ушли
