– А может, по милости вашей армии и вашего государства, и без жизней! – пальнула в ответ из САУ Елена Львовна.

Наталья Александровна подкатила свой «Град» и выпустила сразу все ракеты – двумя пакетами:

– А вы, сидючи в безопасном месте вашего фашистского государства, будете платить подоходные налоги, на эти деньги ваша хунта, которой вы не брезгуете служить, купит оружие и снаряды, чтобы убивать нас. Чем вы лучше в таком случае этой самой хунты?!

Ракеты попали в цель! Анна Михайловна судорожно открывала и закрывала рот, но овладела собой и выстрелила из миномёта:

– Смею напомнить, что наши семьи и наши квартиры остаются здесь! И они тоже подвергаются опасности.

Людмила Ивановна всплеснула руками:

– Это просто сюр какой-то! Ну ладно мы! Мы теперь по разные стороны баррикад! Но вы готовы платить пятипроцентные налоги, чтобы снарядами, на них купленными, разносить собственные жилища и убивать родственников! Простите, моего разума не хватает всё это садо-мазо понять!

– Мы спасём студентов! – крикнула Анна Михайловна. Она начала терять самообладание. – Все студенты уедут с нами!

– Отнюдь нет, – парировала Ксения Михайловна. – Я провела опрос в моих группах. Все не уедут.

– Не уедут, – подтвердила Наталья Александровна. – Я тоже провела опрос.

– Большинство уедет! – не сдавалась Анна Михайловна и пальнула из крупнокалиберного пулемёта: – И кто же их в Энске учить будет? А вам здесь не хватит нагрузки на всех!

– Ну, это не наши, а ваши проблемы, кто их там учить будет, – засмеялась Людмила Ивановна. – Вы лучше о своей нагрузке позаботьтесь.

– И, кстати, возвращаясь к теме, – подала голос Елена Львовна, – ваше высказывание «Когда здесь снова будет Украина» не имеет под собой решительно никаких оснований. Здесь никогда больше не будет Украины! Ничего украинского! Здесь будет Россия! И только Россия здесь будет!

– Вы не победите! – надменно улыбаясь, заявила Анна Михайловна. – Вас ждёт в худшем случае судьба Югославии, а в лучшем – Приднестровья.

– Судьба Югославии должна беспокоить прежде всего саму Украину, – спокойно ответствовала Софья Георгиевна. – А что касается нас, то лучше иметь судьбу Приднестровья, чем жить в одном государстве с фашистами, сжигающими заживо своих граждан, как это было в Одессе, да и в других местах.

Все покивала головами в знак согласия.

– Ясно! – сказала Анна Михайловна. – Вы остаётесь.

– Мы остаёмся, – подтвердила Елена Львовна.

За окном порвали коленкор и послышались тяжёлые удары. Пол под ногами завибрировал. Все вздрогнули.

– По центру бьют «Градами». С этой стороны безопасно, – сказала Наталья Александровна.

Никто и не двинулся с места. Все знали, что с этой стороны безопасно. Но когда близко грохнул за окнами второй пакет, все встали и отошли подальше от окон, чтобы, если вылетят стёкла, никого не задело.

– Ваша доблестная армия бьёт по мирному городу! Ай, герои, с женщинами, стариками и детьми сражаться! – гневно выкрикнула Софья Георгиевна.

Анна Михайловна молча торопливо собирала в портфель личные вещи с письменного стола. Больше аргументов не осталось. Всё было кончено! Наступала новая жизнь со многими неизвестными, а пока надо было спешить в подвал. Она вылетела за дверь, не прощаясь ни с кем. За ней поспешила Олеся Степановна.

– В подвал поскакали, – констатировала Наталья Александровна.

За окном треснуло, грохнуло, и здание зашаталось.

– А не пойти ли и нам в подвал? – задумчиво спросила рассудительная Людмила Ивановна. – Что-то жарко становится.

Все согласились. Юрий Анатольевич открыл выдвижной ящик письменного стола, выгреб и сложил в портфель книги и диски.

Проходя мимо него, Софья Георгиевна вдруг остановилась и сказала:

– Юрий Анатольевич, вы пятнадцать лет русскую литературу преподаёте. Не знаю, как вы там её преподаёте, но вся русская литература прошла мимо вас.

Он замер, глядя в пустой ящик. За окном гремела канонада.

30 ноября 2016 года

Горловка

Мотя

Пятимесячный ярко-рыжий щенок жил во дворе под скамейкой. Он не помнил, как он оказался в этом месте. Были смутные воспоминания о тёплом животе матери с сосцами, полными сладкого молока, о братьях и сёстрах, спящих или играющих рядом, была безмятежность и уверенность, что жизнь прекрасна. А потом подрастающие братья и сёстры днём стали куда-то исчезать и снова возвращаться к ночи, и это вызвало в ярко-рыжем щенке лёгкое беспокойство. Он держался рядом с матерью, понимая, что она – источник безопасности и жизни.

Они жили в подвале многоэтажного дома. Вход в подвал был с торца здания. К железной двери сбегали вниз семь бетонных ступенек. К счастью, бетонными были только ступеньки, а пол перед дверью был земляной. Собаки прорыли ход под дверью в подвал и спасались там зимой от стужи. В подвале было сухо и гораздо теплее, чем на улице. Тепло шло от труб. Ещё в подвале был песок. Мать щенка, чёрно-белая Зося, сделала в песке под трубами ямку, и эта ямка и стала колыбелью её щенков. Зосей собаку прозвали мужики, каждый вечер пившие пиво в беседке и угощавшие собаку рыбными косточками.

Ярко-рыжий щенок был девочкой. И похоже, что мать выделяла её среди всех щенков за цвет шкурки и особую ласковость. Когда щенку исполнилось три месяца, мать стала водить щенков на поле – учила их охотиться на кротов и полёвок и попутно, раскапывая норы, учила, какие корни можно есть, а какие не стоит. Рыжий щенок всегда держался возле матери. Другие щенки, выслушав урок, разбегались по полю.

Были и другие источники пищи. Зося водила щенков к входу в продовольственный магазин. Там они побирались. Иногда люди, выходившие из магазина, давали что-нибудь: сушку, сухарик, кусочек булки. Но редко. Иногда что-нибудь давали прохожие. Чаше всего чёрствый хлеб или куриные косточки. Хорошо, если хлеб был умеренно чёрствым и поломан на куски. Но случалось, что собакам кидали полбуханки, и она была тверда, как камень. Случалось, что и косточки бросали в полиэтиленовом пакете, не дав себе труда вытряхнуть их из пакета на землю.

Если бы Зося умела рассуждать, как люди, она думала бы примерно так: «Милые мои, спасибо вам. Однако если я собака, то это вовсе не значит, что ко мне можно относиться по-скотски! Размочите хлеб в молоке для моих детей и не заставляйте их глотать полиэтилен, это опасно».

Но Зося была собака и испытывала только досаду, разгрызая хлеб-булыжник и аккуратно отделяя плёнку от косточек. Но и дары прохожих были редкостью.

Самыми лучшими помощниками были дворники и мусорные баки. Дворники выкапывали из недр мусорных баков пищевые отходы и отдавали собакам. Дворники были добры, некоторые из них ласкали собак и давали им забавные клички.