– Сволочь! – крикнул долговязый. – Как же ты меня достал!

Трое атошников, вычистив лопаты о траву, уходили от засыпанной могилы всё дальше и дальше. Вдали раскатывался над степью гул канонады. Петро, пока ещё могилу было видно, всё время оглядывался и наконец спросил:

– Богдан, а Богдан, а сепар з ями не вилізе?

– Не вылезет, – хмуро отвечал долговязый.

– Богдан, а адже він живий.

Богдан посмотрел на часы:

– Десять хвилин пройшло. Він уже здох.

– Богдан, я сбегаю подивлюся, а раптом не здох. А раптом він виліз!

– Гаразд, збігай!

Петро побежал назад к яме. Добежав, он остановился и замер, глядя на то место, где должна была находиться голова пленника. Ровно и спокойно лежала земля, прибитая лопатами. Петро вынул из нагрудного кармана серебряный крест с цепочкой и бросил на могилу. Перекрестился и побежал назад.

Догнав Богдана с Мыколой, он сказал:

– Чи не виліз! Зовсім здох!

И они продолжали свой путь, хохоча и размахивая руками. И хлынул осенний дождь, смывая их следы.

27 ноября 2016 года

Горловка

Раскол

Анна Михайловна была крайне возбуждена. Она неслась на всех парах в кабинет ректора, чтобы получить последние указания, перед тем как появиться на кафедре мировой литературы и провести решающее собрание. Пробегая мимо деканата, она увидела, что приёмная полна народу. Люди стояли группами и о чём-то возбуждённо разговаривали. Несколько человек сидели за столами секретарей и что-то писали.

Анна Михайловна заскочила в приёмную и спросила молодую женщину, проходящую мимо:

– Что, уже пишете?

– Пишем! – отвечала женщина.

– Форму… Форму можно? Есть форма?

– Да, – отвечала женщина. – Есть. Вон на том столе.

Анна Михайловна подлетела к указанному столу и взяла лист бумаги, на котором было напечатано: «ЗАЯВА».

Размахивая на ходу бланком заявления, Анна Михайловна влетела в приёмную ректора и плюхнулась в кожаное кресло. Перед нею была очередь человек в пять.

Очередь прошла быстро. Она вошла в кабинет. Ректор сидел за столом, явно не в духе, судя по выражению его обрюзгшего лица.

«Чёрт, – подумала Анна Михайловна, – надо было сначала у секретарши справиться, в каком он настроении. Впрочем, ждать-то некогда».

Ректор сделал приглашающий жест. Анна Михайловна пролетела через просторный кабинет и приземлилась на стул.

– Что? – спросил он. – Собрание провели?

– Я как раз по этому вопросу.

Борис Семёнович Флюгеренко, огромный, грузный, с животом, который впору было возить впереди на тачке, тем не менее умел лихо подпрыгивать и переобуваться в воздухе. В СССР он был членом коммунистической партии, на хорошем счету у начальства и быстро делал карьеру, написав диссертацию на актуальную историческую тему о роли компартии в деле становления рабочего движения в 30-е годы на Украине. Его назначили деканом.

Когда социалистическое государство развалилось, Борис Семёнович подпрыгнул, по-новому завязал шнурки и, приземлившись, стал украинским националистом умеренного толка. На новой, независимой Украине он стал делать карьеру ещё бодрее, чем прежде, потому что новое начальство оценило его отречение от коммунистической партии. Его назначили проректором по науке.

Когда в 2004 году к власти пришёл Ющенко, Борис Семёнович снова подпрыгнул, опять по-новому завязал шнурки и написал докторскую диссертацию на тему голодомора на Украине. В этой диссертации он громил коммунистов. Новое начальство оценило его прыжок и назначило ректором. Борис Семёнович мог бы с полным правом воскликнуть, что достиг он высшей власти, но не воскликнул, потому что обнаружил в себе новые амбиции, соблазн удариться в политику и попытаться стать губернатором. Но к власти пришёл Янукович, и пришлось снова подпрыгнуть и завязать шнурки по новой моде. Однако его планы были самым бессовестным образом смяты бегством президента и начавшейся гражданской войной. Надо было снова подпрыгивать и менять узел на шнурках. Или не подпрыгивать. Но Борис Семёнович уже так привык подпрыгивать при смене власти, что и в этот раз решил подпрыгнуть и узел поменять. Теперь в пользу новой власти в Киеве.

Когда Анна Михайловна вошла в кабинет, он просчитывал в уме, не прогадал ли он, крепко ли завязаны шнурки по-новому, заметит ли новая власть в Киеве его усилия, может и не заметить, потому что этой самой новой власти было не до Бориса Семёновича. Он раскладывал в уме варианты, что нужно сделать, чтобы новая власть всё-таки его заметила, оценила и предложила что-нибудь стоящее, например, членство в Академии наук. Политику он решил пока что отложить, потому что, возможно, придётся ещё не раз подпрыгивать. Всё-таки Янукович, сбежав, оставался легитимным президентом. И мало ли что!

Он тяжело смотрел на Анну Михайловну, и мысли его блуждали далеко. Наконец он промычал:

– Инструкции получили?

– Получила, – с готовностью отозвалась Анна Михайловна, – но хотелось бы лично от вас.

«Подмётки рвёт на ходу», – недовольно подумал он.

Борис Семёнович взял со стола бумагу и прочёл: «Приказы № 1132 и № 1129. Сентябрь 2014 года. Учитывая сложную общественно-политическую ситуацию на востоке Украины и продолжение вооружённого конфликта, с целью сохранения жизни и здоровья граждан Украины, а также обеспечения конституционного права каждого на надлежащие, безопасные и здоровые условия труда и обучения, университет будет продолжать свою образовательную деятельность на базе…».

Борис Семёнович бросил бумагу, и она, спланировав, плавно улеглась на полированную столешницу.

– Переезжаем мы! На территорию Украины. Ваша задача – заставить весь коллектив кафедры – подчёркиваю, ВЕСЬ! – написать заявления на увольнение и принятие на работу на новом месте. Как вы там будете их уговаривать, дело ваше. Помните, что мы не должны оставлять этим, – он махнул рукой в сторону окна, – ничего и никого!

– А вы знаете, что сказала Соколова? – полюбопытствовала Анна Михайловна.

У Бориса Семёновича сузились глаза.

– Что она сказала?

– Она сказала, – понизила голос Анна Михайловна, как будто Соколова подслушивала за дверью, – что ничего не отдаст: ни книг, ни компьютеров, ни учебных пособий, ни программ, ни учебных планов – вообще ничего!

Знал ли он! Что Соколова! Сам секретарь горсовета Глебов вчера сказал ему, что ни одна скрепка не уйдёт из университета. Сказал, мол, голыми уйдёте! И Соколова туда же! Сговорились! Он собственными руками сделал Соколову деканом. Поддерживал молодое, так сказать, дарование! И вот теперь она будет вместо него здесь! В этом кабинете! На его месте! Предатели! Предатели! Все, кто останется, предатели!

Он надеялся, что никто не останется: ни преподаватели, ни студенты. Пусть «эти» останутся с носом! Останутся ни с чем! Чёрт с ними, с книгами и компьютерами! Он заберёт с собой главную ценность – людей, преданных Украине!

– Скажите тем, кто останется, что они лишатся учёных