Вскоре пришел Рэй.

– Что там по времени? Успеваем? – Лицо его было бледным, а голос дрожал, словно он разделял опасения Дэвида. – Специалисты по «Техниколору»[13] прибудут к семнадцати.

– Солнце садится в шестнадцать – тогда и подготовимся. Джордж уже там?

Рэй покачал головой.

– К вечеру он обязательно придет.

Кивнув, Дэвид отпустил директора картины и снова погрузился в раздумья. Продюсер рассчитывал, что режиссер придет на съемочную площадку, пусть сегодня и будет только зрителем. Кьюкор не любил драматичные и взрывные сцены, и поэтому Дэвид поручил режиссуру самой первой сцены «Унесенных ветром» художнику-постановщику. Дэвиду все еще не верилось, что съемки вот-вот по-настоящему начнутся. Это был невероятно долгий путь: сначала он купил книгу, потом объявил поиски Скарлетт, а теперь наконец-то снимает драматический пожар в Атланте. Он гордился тем, чего добился до сих пор, надеялся и молился, чтобы «Великий ветер», как он называл фильм, вышел таким же грандиозным, каким он его представлял.

– Можем начинать. – Ровно в семнадцать часов Эрик Стэйси, один из помощников режиссера, просунул голову в кабинет Дэвида. – Мы ждем только вас.

– Я сейчас буду.

Дэвид подождал, пока Стейси закрыл за собой дверь, выпил еще две таблетки бензедрина, закурил сигарету, а потом глубоко вздохнул. Наконец-то этот момент наступил! Он перебрал в уме все, что нужно было подготовить. Он точно ничего не забыл? Нет: пожарные на месте, журналисты получили «анонимную» наводку от Бёрда, гости приглашены, а съемочная группа и каскадеры стоят наготове. Что ж, тогда за работу!

– Дэвид, ну и идеи приходят тебе на ум!

Его мама с улыбкой покачала головой. Он быстро поцеловал ее и кивнул в знак приветствия еще нескольким гостям, которых он, однако, едва замечал. Сейчас для него важно было лишь одно: начало съемок.

Обменявшись парой слов с Биллом Мензисом, он поднялся на возвышение, построенное специально для того, чтобы Дэвид мог наблюдать за пожаром сверху. Дул ветер, а лестница шаталась. Было бы забавно, если бы он упал с этой установки. Кто тогда возьмется за фильм? А может, его вообще не снимут? Где только ходил Майрон? Брат назначил на этот день ужин с клиентами – словно ему нечем было заняться! – но пообещал Дэвиду прийти вовремя. Однако неизвестно, что для Майрона означало «вовремя».

– Мы готовы! – прокричал Рэй. – Начинаем?

Дэвид опустил глаза. На него смотрели техники и операторы. Были установлены и готовы к съемке семь камер «Техниколор». Дублеры Ретта и Скарлетт, каждого по трое, заняли места в одиночной упряжке. Дублеры Мелани и Присси тоже лежали в открытой повозке. Даже пожарные, казалось, вопросительно глядели на Дэвида. В воздухе витало волнение, и все ждали только его – а он ждал ненадежного брата.

– Дайте мне еще десять минут.

Дэвид заслонил глаза рукой и, прищурившись, стал вглядываться в темноту. Вроде бы там ехал лимузин. Или ему показалось? Нет, это был просто мираж. Он сновал от одного края возвышения до другого, то и дело поглядывая на наручные часы. Секунды превратились в минуты, и наконец его терпение лопнуло.

– Начинайте!

В душе он молился, чтобы Рэй не ошибся, иначе Дэвид войдет в историю как человек, поджегший Голливуд.

– Мотор! – крикнул Билл Мензис, и съемка началась.

Зажглись газовые горелки, и сухая древесина с громким треском загорелась. Пламя взметнулось выше, чем предполагал Дэвид. Он наклонился над платформой и стал наблюдать за каскадерами, которые изображали Скарлетт и Ретта, спасавшихся бегством из горящей Атланты.

– Еще раз! – прокричал Дэвид.

Он хотел на всякий случай сделать несколько дублей этой сцены, потому что переснять ее они уже не смогут. Второго шанса не было: как только старые декорации сгорят, все будет кончено. Он распахнул зимнее пальто и ослабил шарф, который завязал, чтобы защититься от ночной прохлады. На глаза и на очки капал пот. Ему пришлось снять их и протереть, чтобы увидеть горящую Атланту.

Ах, какое зрелище! Дэвид мог только надеяться и молиться, что камерам «Техниколор» удалось запечатлеть эти цвета, эту трагедию, этот размах.

Под силой огня части декораций отрывались и разлетались в разные стороны. Но далеко отлететь они не могли: пожарные, только и ждавшие шанса вмешаться, сразу же тушили беглецов.

Наконец пламя погасло. Дело было сделано.

Дэвид на ватных ногах спустился по лестнице. Теперь пришло время отметить успех со съемочной группой и гостями. Когда он оказался внизу, на него посыпались поздравления; коллеги хлопали его по плечу, а кто-то сунул ему в руку чашку кофе. Тут он увидел Рэя Клуна, который сидел на полу и выглядел совершенно разбитым. Он, как и Дэвид, весь обливался потом и дрожал.

– Подождите минутку, – попросил гостей Дэвид. Он подошел к Рэю и сел рядом с ним. – Рэй, это было великолепно! Безумная идея! Ты лучший директор, с которым я когда-либо работал.

– Спасибо, – только и прошептал Рэй.

Дэвид сунул ему в руку свой кофе и поднялся. Тут раздался хорошо знакомый ему голос.

– Эй ты, гений! Погляди-ка.

Майрон наконец-то добрался до съемочной площадки. Дэвид направился к брату. Прищурившись, продюсер увидел, что Майрон был не один: его сопровождали юноша и хрупкая девушка в шубе. Ее лицо закрывала шляпа.

– Дэвид, позволь познакомить тебя со Скарлетт О'Харой.

Язык у Майрона заплетался; наверное, он снова выпил, но это было неважно. Дэвид с сомнением посмотрел на девушку. В свете последних отблесков пламени ее лицо сияло, а зеленые глаза сверкали, глядя прямо на него. Даже в современной шляпе и шубе она выглядела именно так, как он представлял Скарлетт О'Хару.

Глава 13

Лос-Анджелес, декабрь 1938 года

Вивьен с трудом верилось, что она в самом деле встретилась с Дэвидом Селзником – человеком, решавшим, кто воплотит Скарлетт О'Хару. Она видела его фотографии, но его вид все равно ее впечатлил: перед ней оказался массивный мужчина, напоминавший огромного медведя, и ей пришлось задрать голову, даже несмотря на туфли на высоком каблуке.

После того как Майрон заплетающимся языком – и когда только ее агент успел столько выпить? – представил ее как Скарлетт О'Хару, ей показалось, что у нее остановилось сердце. Она была не в силах пошевелиться и словно потеряла дар речи. Тут ее спины коснулся Ларри, нежно подтолкнув ее к продюсеру.

Хотя пламя уже погасло, ее щеки все еще обдавало жаром. Ей вдруг захотелось отбросить норковую шубу, которую она надела, чтобы уберечься от ночной прохлады. Она совсем не подозревала, что сегодня столкнется с пожаром, превратившим