Хейз целует меня так, как я себе всегда и представляла – забирая весь воздух, поглощая и доминируя над телом и сознанием. Пальцы другой руки сжимают моё бедро. Гладят его, впиваются сильнее, вновь ласкают и снова до боли сдавливают. Тонкая ткань платья словно исчезает, отступая под натиском жара, и моя кожа вспыхивает от этих прикосновений.

По-моему, Кристофер слегка не трезв, оттого абсолютно не сдерживает своих порывов. Либо в этих делах он всегда такой напористый – откуда мне знать? Факт в том, что сейчас ему абсолютно всё равно, что на нас смотрят. Хотя… мне, в общем-то, тоже. Он целует меня так жадно и искушённо, что в голове всё плывёт, и я буквально теряю разум.

Грубость, перемешанная с нежностью, доводит меня до исступления. Мои губы горят, бёдра непроизвольно сжимаются, и я подрагиваю в его сильных руках. Кристофер не спрашивает – он берёт. Властно и бесцеремонно вторгаясь в моё личное пространство, проникая под кожу, заставляя забыть обо всём.

И я действительно забываю – и о том мужчине, и о только что открывшейся мне правде. Мои ноги становятся ватными, а внизу живота появляется сладостное томление. Мне хочется большего. Хочется познать его тьму. Она в нём есть – я уверена. И сейчас я взбудоражена этим открытием.

Захватываю его нижнюю губу, слегка оттягиваю, и Хейз, прежде чем вновь указать мне на моё место, издаёт неконтролируемый хрипловатый рык. Нас обоих заводит эта игра в подчинение и доминирование – я чувствую это. Меня возбуждает мысль о том, чтобы оказаться в полной власти этого мужчины, и я, не сумев сдержаться, издаю отнюдь не тихий стон.

– Чёрт, Брукс, – цедит Кристофер мне в рот, сжимая мои волосы на затылке. – Давай без этого? Я хороший актёр, да и ты тоже, но не переигрывай. Я не железный. Продолжишь так стонать – и я тебя сам поимею. Сейчас как раз есть настроение потрахаться.

Его слова заставляют моё ошалевшее сердце подпрыгнуть, а затем забиться с удвоенной силой. Я и Кристофер Хейз – неужели мечта станет явью, пусть и на одну ночь? Нет, не станет, если я открыто не заявлю о своих желаниях. Да и, судя по полученной информации, мне действительно стоит держаться за Хейза во всех смыслах. Пока я с ним, ко мне не станут лезть непонятные типы.

– А если это то, чего я хочу? – немного отстранившись и вконец осмелев, выдаю я. – Если скажу, что я сама хочу вас трахнуть, что тогда?

В его глазах вспыхивают опасные искры. Хейз зло смотрит на меня, и этот взгляд полон жажды, которую он едва контролирует. Я медленно веду кончиком языка по верхней губе, и Хейз сдавленно ругается. Затем подцепляет пальцами мой подбородок, задирая голову ещё выше, и чеканит чуть охрипшим голосом:

– Тогда я воспользуюсь предложением и поимею вас, мисс Брукс. Но потом не плачьте.

Он подаётся вперёд. Его язык исследует мою ушную раковину, и у меня подгибаются колени. Похоть растекается под кожей, и я еле сдерживаю рвущиеся наружу стоны.

– Значит, вы хотите, чтобы я трахнул вас, мисс Брукс? – опаляет он горячим шёпотом мою шею. – Насколько сильно вы этого желаете? Насколько сильно вы хотите ощутить мой член внутри? На что вы ради этого готовы?

Я не могу ему ответить. Перед глазами всё застлано пеленой, воздух в лёгких горит, а в голове не осталось ни единой мысли. Сейчас я даже двух слов связать не в состоянии.

– Всю ночь, мисс Брукс, – продолжает Хейз. – Я буду иметь вас всю ночь, и сбежать вам не удастся. А если попытаетесь – я вас свяжу, распластав на кровати. Вы будете беспомощны и обнажены. Только для меня. Я оставлю на вашем теле столько отметин, что вас заклеймят шлюхой. Но сначала я вылижу вашу киску. Ваш прекрасный розовый бутон. Я буду поглощать вас и трахать пальцами, пока вы не начнёте умолять, чтобы я пустил в ход член. Но желаемое вы получите не сразу. Я хочу видеть, как вы раз за разом кончаете от моего языка. Хочу ощущать ваш аромат и слизывать влагу. Кусать вашу нежную кожу. Сжимать вашу шею, играя с дыханием. Вы готовы к такому? Сможете ли полностью довериться мне? Не возражаете ли, что я буду брать вас грубо? Вонзаться между ваших широко разведённых ног, пока вы будете выкрикивать моё имя. Да, мисс Брукс, я заставлю вас кричать. Сегодня ночью вы будете молить о пощаде.

От его слов меня пробирает дрожь. Разнузданный всхлип срывается с губ, а затем и стон. Дыхание перехватывает, оно рваное и поверхностное. Ластовица трусиков бесстыже липнет к промежности, и я хочу свести бёдра, чтобы хоть немного унять жгучую потребность в этом развратном мужчине, но он не даёт мне этого сделать. Прикусывает мою нижнюю губу, оттягивает её, а затем вновь завладевает моим ртом. Пальцы впиваются в мою задницу и дёргают на себя, сталкивая наши тела и окончательно обнуляя расстояние между нами. Его возбуждённый член врезается в мой живот, и моё нутро сжимается, обильно истекая соками.

Хейз жадно целует меня, его ладони нагло исследуют моё тело. Наши языки соприкасаются, сплетаются и трутся друг о друга. Мои соски болезненно ноют. Чем дольше мы целуемся, тем отчаяннее тело требует разрядки. Нам нужно уйти отсюда, мы явно привлекаем слишком много внимания. Надо найти укромное место и…

– И всё-таки я был прав, – раздаётся насмешливый голос, и мы с Кристофером медленно отрываемся друг от друга. – Очаровательно, – усмехается высокий статный немолодой мужчина, пристально глядя на нас. – Ты выбрал себе питомца. Представь меня, Кристофер.

– Генри, – цедит Хейз сквозь зубы. – Ты, как всегда, вовремя.

Пару секунд они сверлят друг друга взглядом, а потом Кристофер обращается ко мне:

– Познакомься, Лили, это Генри Левингтон, владелец Девонли.

Только я хочу сказать, что мне приятно наконец познакомиться, как на весь зал вновь раздаётся голос Итана, усиленный микрофоном:

– Дорогие гости, все ли желающие выбрали себе питомцев? Если кто-то не успел, то не волнуйтесь, сделать это можно в любой момент, не обязательно сегодня. Закреплять за собой более одного питомца единовременно – запрещено. Однако вы можете менять свой выбор, если питомец вам надоест. Разумеется, насильно отбирать чужих питомцев тоже запрещено, но вы всегда можете договориться.

Пока толпа наших зрителей одобрительно гудит, а артисты пребывают либо в смятении,