её Сирения.

– Вы – нет, а другие – запросто! Что бы там ни говорила Мирра, доброжелательность и уважение по-прежнему встречаются нечасто. И потом, мне надоело жить в тени великого Ксантоса. Хочу быть Брайной. Просто Брайной.

– Вот откуда ты знаешь о замке столько всего, – сообразил Лексиос.

– Ну да. В некотором роде.

Все замолчали, обдумывая сказанное и любуясь лакомствами, от которых ломился стол.

– Неужели тебя не вышибли? – прервал их молчание полный презрения голос.

Ковену не пришлось оборачиваться, он и так знал, кто задал вопрос.

– Тебе нечем заняться, Дареза? – ощетинилась Брайна.

– Я разочарована порядками в замке. На Севере его участь была бы иной.

По чешуйкам пробежала нервная дрожь.

– Знаешь, для чего нам служат туполапы?

Ковен понятия не имел, о чём идёт речь, но понимал, что вряд ли о чём-нибудь хорошем: семейство лесных котов славилось жестокостью. Иначе они бы не выжили на заснеженных землях, полных ужасных чудовищ. Суровые условия выковали их характер и наделили весьма своеобразными недостатками. Главная их забота – поддерживать честь и не ронять достоинства.

– Лучше не продолжай! – предостерёг Лексиос тревожным аккордом кантеле.

Дареза сделала вид, что не услышала его.

– Туполапы – отличная приманка для чудовищ! – объявила она. – Разумеется, они не всегда добровольно нам помогают, особенно если чудовища велики и опасны. Приходится их насильно тащить и привязывать. Жаль, что они нас вынуждают прибегать к крайним мерам, не так ли? Если бы каждый знал своё место, мир был бы лучше.

Морда Ковена исказилась от ярости. Туполапов используют как приманку?! За котов не держат?

– Когда я захочу поохотиться на чудовищ, выберу кого-то из вас четверых. Скорей всего, тебя. Тварь без когтей, с безобразными чешуйками – самая лучшая приманка.

Брайна гневно выгнула спину и встала перед Дарезой.

– Ты способна охотиться лишь на собственных блох! Если дорожишь своей жалкой рыжей шкурой, проваливай!

И начала чертить магический круг.

– Представительница ангорского семейства не должна общаться с ничтожествами, – прошипела Дареза. – Как низко ты пала, при твоей-то родне и связях.

Брайна замерла с приподнятой лапой, ожидая, что та раструбит на всю столовую о её тайне.

Довольная произведённым эффектом, Дареза повернулась к ним спиной и удалилась. Над столом повисло молчание, полное возмущения и обиды.

– Она просто дрянь! – наконец произнесла Сирения.

Остальные ошеломлённо уставились на неё. Скромная кошечка редко открывала рот, но высказывалась без обиняков.

– Постараемся её не замечать, – продолжала она. – Я уже встречала подобных кошек: избалованные, изнеженные, они тоскуют по хоромам и почестям, развлекаясь тем, что сеют раздор и хаос. Лучше скажи нам, Ковен, какое решение принял Ксантос.

– После обеда я должен подойти к Эркенбальде, главе факультета механиматики.

– Той самой, что пыталась нас взорвать и сжечь во время второго испытания? – спросила Брайна, у которой до сих пор осталаись куски опалённой шерсти.

– К ней.

– Говорят, она со странностями, но среди бенгальских мастеров – одна из лучших.

Сирения положила лапу на лапу Ковена.

– Не беспокойся, всё будет хорошо, – уверила она его.

Ковен не привык, чтобы к нему проявляли столько участия. Обычно всеобщее внимание привлекал не он сам, а его чешуйки или отсутствие когтей.

– Что ещё сказал тебе Ксантос? – шепнула Брайна.

Ковен понял, что она хотела спросить об этом с самого начала. От беспокойства у неё на затылке шерсть встала дыбом.

– Попросил, чтобы я присмотрел за тобой.

На секунду она замерла от недоумения, а затем пришла в бешенство.

– Шутишь?

– Нет. Он подтвердил, что опасность существует.

– Какая опасность? – тревожными нотами спросил Лексиос.

– Он лишь намекнул, говорил уклончиво.

– Не сомневаюсь! – взорвалась Брайна. – Он всегда темнит! Дурак! Гад на лапах! Комок срыгнутой шерсти! Надутый болван!

Автоматон издалека взмахнул металлическими руками, призывая к спокойствию и тишине. «Интересно, а что случится, если автоматон потеряет терпение?» – подумал Ковен и тут же сообразил, что не хотел бы знать подробности.

– Ты разве не любишь своего брата? – спросил он Брайну.

– Терпеть не могу! Самый ненавистный кот на свете!

У Ковена глаза от удивления стали величиной с сырную голову. У него самого великое множество сестёр и братьев, как обычно бывает на фермах. Столько, что иной раз он забывал, как кого зовут. Да, они частенько издевались над ним, вредничали, упрямились, завидовали, кусались, делали на зло. Но он никогда ни к кому из них не испытывал ненависти.

– Из-за него наша семья распалась.

Ковен заметил, как горестно сгорбилась его подруга. Радость от того, что ему удалось вернуться к друзьям и беспечно обедать вместе с ними, улетучилась. Вместо неё навалилась тяжесть.

«У каждого из нас своя ноша».

– Брайна! Отчего у твоего брата две тени? – спросил он, пытаясь её отвлечь.

Ангорская кошка сделала вид, что понятия не имеет, о чём он. И Ковен понял, что она окончательно замкнулась. Вдруг Брайна с озабоченным видом проговорила:

– Если Ксантос попросил тебя за мной присмотреть, значит, в замке происходит что-то ужасное.

– Неужели гарваф и правда существует? – встревожился Лексиос.

– Ходят слухи…

Ковен сперва колебался – вдруг друзья сочтут его вруном или сумасшедшим – но потом всё-таки выложил всё, что видел. Он рассказал, как, возвращаясь из книгохранилища, заметил скользкую тварь в коридоре. Все сидели молча, понурившись.

– У меня даже аппетит пропал, – пожаловалась Брайна.

Дурной знак! За окном раздался гром, все четверо мяукнули от неожиданности.

Глава 14

Мастерская Эркенбальды

В замке Каслкотц ничего не стоило заблудиться в путанице коридоров, лестниц и переходов. Недаром на протяжении веков его называли лабиринтом. Внятного плана не существовало. Картограф-виртуоз стёр бы себе все когти, пытаясь изобразить головоломную сеть многообразных причудливых помещений, связанных между собой непостижимым образом. Свободно перемещаться по замку мог лишь гений топографии со встроенным компасом и непревзойдённой интуицией.

Год за годом бестолковые школяры, лишённые подобных исключительных дарований, безнадёжно блуждали по замку, не в силах найти нужный класс. Наставники отыскивали их по жалобному мяуканью.

Ковена постигла та же участь.

Направляясь в мастерскую Эркенбальды, он точно следовал указаниям Убара: поднялся из большого зала по лестнице, прошёл по коридору с синим ковром, повернул налево у тусклого витража, нырнул в портал «Калисто», свернул в другой коридор с разбитой скульптурой кота-мага, затем направо, потом налево, шагнул в портал из жёлтого песчаника и… Тут он понял, что нужно было записать весь маршрут.

И окончательно заблудился, оказавшись в незнакомом узком коридоре.

Торбоход, который он взял с собой за компанию, изображал розового фламинго, стоя на одной металлической ноге.

Из-под ковра пахло старым навощённым паркетом.

Догорающие огоньки свечей в канделябрах