не закамуфлируешь.

Жестко нашу киношницу жизнь трепанула, конечно.

Кого – нет, спрашивается?

Ай, перестань, Андрюшенька. Тебя – нет, например. Ты у нас баловень судьбы, Андрей Беров, так ведь? Папа, дядюшка, стажировка, обороты, MBI по достижении возраста (понятное дело): разгоняться-то вовсе не пришлось, знай только скорость поддерживай. Да не разбазаривай особо. Хотя, разбазаривай не разбазаривай, где там дно?

Что касается Кати, наверное, Вика права: не стоит этих королев в изгнании против воли из ямы тянуть, найдутся и более благодарные несчастненькие.

Правда, тогда и Женек зимой конкретно померзнет. Неправильно это. Мелкая же девчонка совсем.

Запутался он, вот что. В чужих проблемах. На хрена ему это, спрашивается?

К столу подходит Катя; нервно запахнула огроменную кофту, уставилась на доску своими красивыми глазищами. Тоже, что ли, в шахматах разбирается?

Андрей вскакивает, одним движением придвигает старинный пуф (проклятье, из чего он сделан? Чугун там внутри, что ли?), жестом предлагает Кате занять место в партере.

Воплощенная мужская галантность.

Ни кивка в ответ. Ни шевеления. Не женщина – чертова статуя.

Константин, тем временем, решается. Прогнозируемо ведется на наживку, двигает коня. Самодовольно улыбается дочери, задирает радостное лицо к жене.

Что за ребячество?

Успешно проглотив удовлетворенную ухмылку, Андрей рывком наклоняется к фигурам. Заносит руку над слоном и тоже невольно бросает победный взгляд на хозяйку дома. Катя смотрит на него с ненавистью. Ни гостеприимство, ни воспитание явно не властны в это мгновение над молодой женщиной.

Квинтэссенция ярости. Фурия. А в Древнем Риме как таких называли? Эринии? Надо у Вики уточнить. Продавщица в этой глуши – вместо «Википедии».

Но ведь это игра?

Андрей растерянно замирает. Эта женщина психованная, точно.

Катя резко разворачивается и стремительно выходит из гостиной. Где-то в коридоре громко хлопает дверь.

Ему показалось или у нее действительно заблестели в глазах слезы?

Дебилизм.

Андрей с самого утра чувствовал, что затея дурацкая – навещать странную семейку.

Разве не хватило ему милого общения с Жениной мамочкой тогда, на поле? Но нет, решил добавить себе удовольствия. Мазохист недоделанный. Меценат хренов.

А ведь у него уйма дел была на сегодня запланирована: архитектор мог подтянуться, да и поездку в центр не стоило отменять – хочешь не хочешь, а надо с местной мэрией отношения поддерживать, раз в две недели по бокальчику красного пропускать.

Любопытное место – Лисичкино. На первый взгляд глухомань несусветная. Интернет то есть, то нет: как ни бился Андрей, проводной ему протянуть пока не дали (да он и сам понимал, что это сложно, слишком далеко), а спутниковый то и дело глушится. Вот только чем? Смешно, но поначалу Андрею даже мерещились теории заговора: секретные военные базы, скрытые под землей, прячущиеся в лесных дебрях полигоны.

Чушь полная, конечно…

Скорее всего, дело в знаменитом Лисьем холме: помехи вызывает минеральный состав почвы, например. Что бы там ни было – ни на интернет, ни на стабильную сотовую связь в деревне надеяться нельзя. Но при этом, будь добр, согласовывай каждое движение с районным руководством. До которого сто километров увлекательной езды по бездорожью.

Только ленивый не отговаривал Андрея от строительства курорта в очевидно гиблых для бизнеса землях. Он же уперся.

Так в девять лет он упрямо отстаивал свое право заниматься конным спортом. Ох, как тогда все бесились – и отец, и мать, и дедушка. Даже дядя подсаживался к надутому племяннику с воспитательными беседами. Напрасно. Все закончилось трудовым договором с грубоватым тренером, взявшимся обучить пацана азам верховой езды.

А теперь вот эко-курорт в глуши. Отчаявшись даже самому себе объяснить причины страстной тяги к лисичкинским просторам, Андрей первым делом возвел на окраине поселка ангары конюшен, перевез любимых кобыл. Торопился. Подгонял рабочих, вбухивал огромные деньги в скорость строительства.

Первый раз выпустив лошадей на луг перед рекой, понял, что не ошибся: белые гривы животных вступили в магический резонанс с зеленью трав и синевой неба; в душе бизнесмена Андрея что-то лопнуло, разбрызгивая по сосудам предвкушение счастья.

Катарсис…

Ну и предвкушение немаленькой такой прибыли, конечно… Глэм-дауншифтинг нынче на пике, от стремящихся к просветлению туристов отбоя не будет.

Природа диктовала визуальные решения будущего пансионата: только дерево, лаконичность форм, окна от пола до потолка, хитросплетенье веранд с гамаками и качелями. Здесь будет хорошо и спокойно – обитель грез вдали от цивилизации.

Даже скептик-архитектор, давний товарищ Андрея, понемногу воодушевился, оброс эскизами, заплутал в гениальных идеях.

Мало обращая внимание на стоны взбешенной любовницы Ирочки, Андрей почти полностью перебрался в Лисичкино, завязал знакомства с «аборигенами». Строительный бизнес обязывает налаживать отношения с общественностью: на старте следует незамедлительно подкормить местных дружелюбием.

Корпоративные коммуникации – беровский конек.

Nothing personal, just business.

Впрочем, у Андрея неожиданно даже появились приятели: острая на язык Вика-продавщица, балагур пасечник, напичканный сомнительными мудростями колдун-богоборец. Та еще компания чудаков, если вдуматься. Чуждая деятельному Андрею раса бессребреников. Коренному бизнесмену не понять их фаталистичной расслабленности – лисичкинцы же тем временем смеются над практицизмом и хваткой дельца. Но вот (почему-то) Андрею симпатичен местный разношерстный народец. Даже окопавшиеся в вечной обороне лесбиянки-собачницы постепенно стали родными, свела тяга к животным.

Андрей с удовольствием втянулся в здешние (легкорешаемые) проблемы, помогал налево-направо то деньгами, то рабочей силой. Кайфовал от своей важности, не признаваясь в этом вслух, конечно.

Паства была благодарна, а значит, укрощена.

Ничего никогда не нужно разве что колдуну. Его прожиточный минимум: бубен да рассветы с закатами, неиссякаемая валюта. Почти не перебрасываясь словами, они с Андреем вдвоем частенько встречают возвращающуюся из-за холма ночь.

Правильные моменты.

Таких минут в Лисичкино не счесть.

И вдруг в его бесценную ойкумену приезжает Катя. Хамит. Выбивает из ритма. Пробуждает жалость, схожую с болью. Отвергает любую помощь. Сбивает планы.

Андрей впервые в жизни дезориентирован. Только затмением рассудка можно объяснить сегодняшний опрометчивый порыв.

Катя встретила его ожидаемо отвратительно. Неохотно впустила в дом, проигнорировала безотказную фирменную улыбку.

– Ваши парни у нас во дворе хозяйничали?

– Мои, каюсь. Хотел по-соседски с забором помочь. Но вы их реально напугали, хотя бойцов я вам самых закаленных послал. Хотел бы я на это позорное отступление армии взглянуть! И кто прогнал?! Две ба… девушки!

– Я просила?!

– Зря вы, в самом деле. Тут в деревне все друг другу помогают. Иначе как?

– Да? И чем конкретно я могу вам помочь?

– Ох, Кать… Давайте-ка заново все начнем! Смотрите, я Андрей. Строю тут эко-отель. Свободного времени прорва.

– Вас надо развлечь?

Привлеченная их голосами, в прихожую вышла Женина бабушка. Встревоженно перебросила взгляд с него на Катю. И обратно. Лишь секунду помедлив, рассыпалась гостеприимством.

– Добрый день! Рады соседям. Меня Наталья Михайловна зовут. Вы Андрей? Виктория много про вас рассказывала. Вы же с нашей Женечкой занимаетесь, да? Катюша, что же вы в коридоре застыли? Проходите, пожалуйста, я только чай заварила. Катя, принеси из серванта те кружки, будь другом!

Если бы не эта святая женщина, выгнали бы