Под спасенными знаменами Стальная дивизия будет сформирована заново. Генерал Корнилов сумеет бежать из плена и уже в Петрограде узнает, что награжден орденом Святого Георгия III степени…

Одновременно с прорывом в Карпатах немцы начали наступление в Польше, стремясь вывести Россию из войны во что бы то ни стало. Здесь, в польских лесах, они решили применить самое страшное оружие той войны.

С 20 мая на участке фронта под Болимовым наступило странное затишье. Немцы почти не стреляли и не пытались ходить в атаку. Они ждали подходящей погоды – в буквальном смысле. Нужен был ветер в сторону русских позиций. Готовилась газовая атака – вторая такая же масштабная, как при Ипре.

Ранним утром 31 мая на участке фронта протяженностью в 12 километров немцы выпустили 264 тонны хлора. Зелено-желтое облако медленно поползло к русским окопам. Командование понятия не имело о химическом оружии, и, решив, что это дымовая завеса, предшествующая атаке, разместило в окопах подкрепления…

За час из строя выбыли восемь тысяч человек, из них более тысячи умерли на месте. Но фронт не дрогнул. Не понимая, что происходит, захлебываясь хлором, русские солдаты все же не оставили позиций. Те, кто выжил после химической атаки, отбили наступление врага.

Российская общественность, узнав об этой трагедии, пришла в негодование. Начался экстренный поиск средств защиты от страшного оружия.

Первым спасением от химического оружия стала маска из марли на тесемках. К январю 1916 года профессор-химик Зелинский и инженер-технолог Куммант создали противогаз: фильтр Зелинского (жестяная коробка со слоями активированного древесного угля и марли) через патрубок соединялся с резиновым шлемом Кумманта. Противогаз Зелинского-Кумманта поставлялся на фронт миллионными партиями, что позволило во много раз снизить потери от отравляющих веществ.

Не добившись успеха с помощью химического оружия, немцы вернулись к прежней тактике: массированный обстрел и атаки, атаки, атаки… День за днем. Без перерывов.

Май 1915 года. Польша

Солнце высоко стояло над горизонтом. Над боевыми порядками полка рвались немецкие шрапнели. Люди метались из стороны в сторону, но от разрывов некуда было укрыться.

По щитку пулемета стучали пули. Высунувшись на мгновение, Малиновский увидел, что по полю, шатаясь, еле бредет раненый солдат, волоча за собой ружье. Правая рука, окровавленная, висела плетью.

– Сюда! – закричал Родион. – Давай, браток, поднажми! Давай-давай, родной!

Солдат из последних сил добрел до окопа и кулем свалился рядом. Пулеметчики с трудом втащили его в окоп.

– Кровь останови! – кричал Шимановский.

Родион, зубами разорвав индивидуальный пакет, поспешно начал накладывать жгут и перевязывать огромную рваную рану.

– Выше перехватывай, выше! – надрывался Шимановский, перекрикивая грохот боя. Совсем рядом разорвался снаряд, в небо взметнулся столб земли и камней. Родион скорчился, прикрывая собой раненого, по спине забарабанили земляные комья. Пулемет замолчал – пулеметчика ранило осколком. Родион, извиваясь ужом, подполз к «Максиму» и покрепче взялся за рукоятки.

…Немецкие шеренги наплывали волнами. Малиновский стрелял. Скошенные его огнем немецкие солдаты бились в судорогах, пытались уползти, поле перед глазами Родиона стало рыжим от немецких ранцев. Он остановился, вытер пот со лба:

– 27 лент выпустил!

Солнце перевалило за полдень. Снова показались немецкие цепи.

– Приготовиться к отражению атаки!

…Русское «ура!» и немецкое «хох!» слились в один сплошной рев. Снаряды и гранаты рвались уже в окопах. При каждом новом взрыве Родион съеживался: ему казалось, что на этот раз осколки точно прошьют его насквозь. Но он все еще жив.

– Третьему пулемету отойти к артбатарее, четвертому пулемету прикрыть огнем отход!

Пулеметчики отползли назад, оказавшись в расположении артиллерийской батареи. Расположились в глубокой воронке от снаряда. Рядом с Малиновским откуда-то появился Петька. Подтаскивая ящик с патронами, подбодрил:

– Не дрейфь, Родька, снаряд второй раз в воронку не попадает! Значит, у нас тут полная надежность!

Огонь снова усилился. Один из пулеметчиков схватился за перебитую пулей ногу. Петька вдруг сунулся лицом в землю. Из уха лилась кровь.

– Петька! – рванулся к нему Родион. Но Петька его не слышал. Он странно дергался и шептал:

– Мама… мама…

– Петя! Петь, прекрати, слышишь? Не вздумай! – бормотал Родион, с ужасом понимая, что уже ничего не исправить.

Немецкая цепь приближалась. Пулемет молчал. Немцы уже совсем рядом, бежали прямо на него, в дыму сверкали их широкие штыки… Малиновский очнулся. Он вцепился в рукоятки и застрочил, крича во все горло.

…Родион не знал, сколько времени прошло. Ленты кончились. Немцы почему-то тоже. В воронку спрыгнул черный от копоти артиллерист:

– Чей пулемет стрелял, кто наводчик?

Но Малиновский молчал, обхватив седую от пыли голову руками. Из пулеметного расчета уцелел он один.

Пулеметчик Родион Малиновский, 17 лет, в одиночку спас артиллерийскую батарею. За этот подвиг он получил Георгиевский крест IV степени и звание ефрейтора.

Но радости не было, только бесконечная усталость и отчаяние. Он потерял лучшего друга. А о скорой победе и возвращении домой Родиону, как и сотням тысяч других солдат, пришлось забыть.

В разгар боев пришло сенсационное известие из Европы. Войну Австро-Венгрии и Германии объявила Италия. Итальянцы решились выступить против бывших партнеров по Тройственному союзу.

«Итальянским солдатам предстоит воскресить славу римских легионеров. Мы должны отомстить Австрии за вековые обиды… Покажем всему миру, что итальянцы не сделаны из соломы!» – так писал популярный политический журналист. Он сам отправился на фронт, потому что не боялся ответить за свои слова кровью. И был уверен, что война приведет его к власти…

Спустя несколько лет Бенито Амилькаре Андреа Муссолини станет главой итальянского государства, основателем фашизма и одним из тех, кто начнет следующую войну – Вторую мировую.

Но пока итальянский фронт только формировался, перед немецким фельдмаршалом фон Гинденбургом открылась заманчивая перспектива реализовать свой давний план – ударами с юга и севера поймать русских в Польше в грандиозный «мешок».

Этот замысел не был секретом для русского командования. Но снарядный и патронный голод к лету достиг своего пика. Новые оборонные заводы еще не были запущены. Генералы горько шутили: «Противник знает, что у нас нет патронов и снарядов, а мы знаем, что нескоро их получим».

И Ставка приняла стратегическое решение – оставить Польшу. Это был единственный выход: отступить, чтобы сберечь армию, выиграть время и дождаться подкреплений и поставок.

Польша, Осовец

В крепость Осовец немцы прислали парламентера для переговоров. Молодой офицер прекрасно говорил по-русски. Рядом с русскими офицерами, изможденными долгой осадой, в истрепанных мундирах, он, аккуратный, чисто выбритый, в новеньком мундире, выглядел странно, как будто был ненастоящий. Обращаясь к коменданту крепости, генерал-майору Бржозовскому, немец с