– А какие правила у этой игры, господин каптенармус?

И каптенармус, и писарь одновременно подняли головы от шахматной доски и посмотрели на Малиновского с таким удивлением, будто с ними вдруг заговорила лошадь. Родион смутился.

– А чего? Я, может, понять хочу.

Шахматисты переглянулись. Каптенармус закатил глаза. А писарь назидательно сказал:

– Где тебе понять? Это, дружок, шахматы, игра особенная. Тут соображение нужно. Иди-ка вон лучше на кухню, помоги картошку почистить.

– Ясно, – обиделся Родион. – Не хотите рассказать, и не надо.

Он развернулся и медленно, со всем возможным достоинством, ушел к Шимановскому, который сидел неподалеку и за всем наблюдал. Шимановский усмехнулся:

– Что, получил по носу от тыловой «тилигенции»? Забудь. Я тебя научу в шахматы играть.

– Хорошо бы, – пробурчал Малиновский. – Ладно, пошли спать.

Плясуны уже устали, все потянулись в клуню – на ночлег. Укладывались вдоль стен прямо на пол, устланный соломой, укрывались шинелями. Малиновский, поворочавшись, улегся поудобнее. С его места был виден дверной проем, а за ним – черное небо, густо усыпанное звездами. Почти как в Одессе, хотя там, конечно, и небо темнее, и звезды ярче, и вообще… Родион вздохнул:

– А на Ланжероне сейчас, наверно, уже купаются…

– Не горюй, – откликнулся сосед слева. – Войне скоро конец. Летом добьем германца – и по домам… Еще накупаешься.

Понемногу все заснули. Через щели и дырявую крышу лился лунный свет. За стеной перекликались ночные птицы. Шимановский, мечтательно глядя в звездное небо, начал тихо насвистывать вальс. Родион прислушался:

– Что за мелодия? Знакомая такая, аж мурашки…

Шимановский негромко напел:

– «Темною тучей небо закрыто, / тихо мчатся сада листы…» Это вальс «Осенний сон», до войны был самый модный.

Вальс «Осенний сон» (Autumn Dream) был написан английским композитором Арчибальдом Джойсом в 1908 году. Когда Джонс приехал с гастролями в Россию, вальс стал невероятно популярен и разошелся в граммофонных пластинках невиданными тогда миллионными тиражами. Было написано несколько вариантов русского текста. Авторство английского композитора вскоре забылось, а сам вальс пережил не один десяток лет и две войны. Его исполняли Лидия Русланова, Клавдия Шульженко, Петр Лещенко, Людмила Зыкина.

Весной 1915 года ситуация на Восточном фронте складывалась для России настолько удачно, что многие были уверены в скорой победе и окончании войны. Наступление немцев на Северо-Западном направлении было остановлено.

На Юго-Западном фронте после взятия Перемышля в Карпатах российские войска перешли в наступление.

Март 1915 года. Галиция

Австрийское командование планировало обойти русских с фланга и взять в окружение. Помешать этому маневру должен был 3-й конный корпус генерала Келлера.

Граф Келлер Федор Артурович (1857–1918) – генерал от кавалерии. Отличался двухметровым ростом и мощным телосложением. Начал карьеру в 1877 году, сбежав из училища на русско-турецкий фронт, и получил там за храбрость два солдатских Георгиевских креста. С 1906 года – командир лейб-гвардии Драгунского полка. Его называли «первой шашкой России». Именно Келлер стал прототипом одного из героев романа Булгакова «Белая гвардия» – полковника Най-Турса, воплощением лучших качеств русского офицера.

В марте 1915 года под командование Келлера, в дополнение к его закаленной в боях дивизии, прозванной «Бессмертной», были отданы еще две. Новое формирование назвали «3-м кавалерийским корпусом» и сразу отправили на передовую – не было ни совместных учений, ни единого сработавшегося штаба.

Генерал Келлер со своей обычной «свитой» из штабных офицеров и казаков конвоя наблюдал, как мимо проходит кавалерийская часть. Одновременно он слушал доклад адъютанта и кормил сахаром свою лошадь, другой рукой ласково поглаживая ее бархатную шею.

Один из проезжавших мимо кавалеристов чем-то ему не понравился.

– А ну, стой! – резко окрикнул его генерал.

Солдат от неожиданности так сильно натянул поводья, что лошадь захрапела и осела на задние ноги.

– Да что ж ты творишь? – загремел Келлер. – Спешиться!

Солдат, оробев, сполз с седла. Келлер провел рукой в перчатке по блестящему боку его лошади, перевернул руку – на светлой перчатке виднелась полоса крови.

Подошедший казачий есаул присвистнул:

– Ах ты ж! Спину лошади сбил…

– Расседлать! – рявкнул Келлер.

Солдат дрожащими руками снял седло, потник. Вся спина лошади оказалась в крови.

– Эт-то что? – Келлер был в ярости. – А?

– Не могу знать, вашпрвосх…

– Не знаешь, что потники надо чистить?

– А нас, – встрял есаул, – мальцами-то пороли за такие дела…

– Молчать!

Есаул вытянулся по стойке «смирно», вылупив глаза. Покалеченная лошадь, испугавшись, всхрапнула. Келлер погладил ее по шее:

– Тихо, ласточка, тихо… – и бросил солдату: – Потник!

Развернул поданный потник, встряхнул – на снег посыпался мелкий мусор, хлебные крошки. Келлер в ярости отшвырнул потник, схватил солдата за грудки и приподнял, прошипев:

– Да за такие дела…

Полушубок затрещал. Келлер выпустил солдата, и тот мешком свалился ему под ноги. Генерал с недоумением смотрел на клок ткани в руке – она расползалась, как мокрая вата. Схватил другого солдата за рукав – рукав затрещал.

– Это как же вы воюете… в таком тряпье?

Солдат с рваным рукавом поспешно ответил:

– Дык, вашпревосс… изволите видеть, эта… поизносились.

– Небось, еще с японской войны… – опять встрял есаул, но наткнулся на взгляд Келлера, замолк и попятился назад.

– Та-ак, – протянул Келлер. – Лошадь – к ветеринару. Этого… – на гауптвахту. А вы, – обратился он к адъютанту, – отправляйтесь к интенданту. Полушубки, на дивизию, на завтра.

Адъютант взмолился:

– Ваше превосходительство! Да не даст же никогда в жизни! Даже слушать не будет!

– Вот как? Посмотрим.

В штабе за большим столом, укрывшись, как в окопе, за бронзовым канцелярским набором, уютно сидел интендант с генеральскими погонами и что-то писал в гроссбухе. В кабинет ворвался Келлер, за ним шел адъютант с бумагой наготове.

Интендант удивленно нацепил пенсне:

– Феликс Артурович? Что случилось? Перчатки испачканы, видели?

– Полушубки. На дивизию. Завтра, – отчеканил Келлер.

Интендант сокрушенно развел пухлыми руками:

– Феликс Артурович, дорогой вы мой, завтра только будет расписание снабжения. Вот дня через три разве что… Но вряд ли. И потом, такого количества все равно дать не могу. Откуда?

– Откуда? – прищурился Келлер. – Извольте. Из того отцепленного вагона. Вы меня поняли?

Интендант мгновенно побагровел и раздулся:

– Что вы себе позволяете? Я не намерен… – от возмущения у него клокотало в горле. – Я немедленно пошлю ку-куда следует… – он вскочил. – В ш-штаб ф-фронта… в Ставку! Его императорскому…

Келлер, не торопясь, расстегнул кобуру, достал наган и проверил патроны.

– Валяйте, – невозмутимо прервал он интендантскую истерику. – А только если завтра у меня не будет полушубков, я вам пошлю вот это, – Келлер показал патрон, зажатый стоймя между указательным и большим