– Оформляйте, – велел Келлер адъютанту. И, не глядя на красного и взмокшего интенданта, бросил: – Честь имею.

Чтобы согласовать действия кавалерийских частей, требовалось не меньше месяца. В распоряжении Келлера было всего четверо суток. И он сделал невозможное: собрал в кулак разрозненные дивизии и двумя мощными ударами контратаковал австрийцев.

В плен попало более трех тысяч вражеских солдат и полсотни офицеров. Корпус Келлера спас 9-ю армию от верного окружения, за что удостоился благодарности от Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича:

«Честь и слава нашей доблестной коннице! Передайте всем участникам этого славного дела мою сердечную благодарность. Дай Вам Бог новые геройские подвиги!»

Для кавалерии как рода войск, имеющего решающее значение на поле битвы, Первая мировая война станет одной из последних.

Появление пулеметов и другого скорострельного оружия кардинально изменило тактику боя. Пехотные колонны и конные «лавы» уходили в прошлое. Сабельные атаки, прозванные «конным шоком», удавались только если противник не успел развернуть пулеметы.

В германской, австрийской, французской армиях применение кавалерии ограничивалось разведкой и преследованием противника. И только русская кавалерия сумела приспособиться к новым методам ведения войны.

В 1904 году во всем мире насчитывалось около 75 миллионов лошадей. Из этого числа 21 миллион лошадей, почти треть, находился в России. 60 % крестьянских хозяйств России имели трех и более лошадей. Россия имела больше кавалерии, чем все остальные страны-участники вместе взятые – полторы тысячи эскадронов.

Немецкие и австрийские кавалерийские части старались избегать открытого сабельного боя и отступали под прикрытием своей пехоты и артиллерии.

Исключение составляли только венгерские гусары, но и они редко могли противостоять русской коннице. Ни одна пехотная часть не могла так быстро менять позицию и развертываться для боя.

Конники действовали в любых условиях, даже в горах. Знаменитая «Дикая дивизия» одним своим появлением нагоняла ужас на врага.

«Дикой дивизией» неофициально называли Кавказскую конную дивизию, которая на 90 % состояла из исповедовавших ислам горцев Северного Кавказа. Дагестанцы, чеченцы, ингуши, кабардинцы и черкесы не подлежали призыву в армию, дивизия комплектовалась добровольцами.

Горцы считались лучшими разведчиками и собирателями «языков». Они прекрасно стреляли «навскидку», то есть быстро подняв оружие и почти не целясь, «с бедра» – не поднимая оружия и не целясь вовсе, или «на огонек» – то есть во врага, который имел неосторожность ночью закуривать папиросу.

«Дикой дивизией» командовал младший брат императора, великий князь Михаил Александрович, а офицерами служили представители высшей аристократии: персидский принц Файзулла Каджар, потомок грузинских царей Дмитрий Багратион, князь Александр Святополк-Мирский и другие. Кавказцы почитали за честь служить в дивизии и гордились тем, что их командир – родной брат царя.

В начале апреля 1915-го в плен русской армии сдались многие из солдат 28-го австрийского полка. В нем служили в основном уроженцы Чехии, которая тогда принадлежала Австро-Венгерской империи. Среди чехов и словаков симпатии к России были весьма сильны. Австрийский император Франц-Иосиф I, узнав об этом, отдал приказ:

«Преисполненный горечью, повелеваю вычеркнуть Императорский королевский 28-й пехотный полк из списков моих войск за трусость и измену…»

Но этот приказ не произвел нужного эффекта, скорее наоборот. На Галицийском направлении чехи сдавались в плен массово и с удовольствием, при любом удобном случае. В их числе оказался будущий знаменитый писатель Ярослав Гашек вместе со своим приятелем Франтишеком Страшлипкой, прототипом бравого солдата Швейка.

Сдавшись в плен, Гашек и Страшлипка ждали конвоя, сидели в окопе с русскими солдатами и знакомились. При этом Страшлипка бережно прижимал к груди волынку.

– …Ярослав, значит? – уточнил у Гашека солдат. – Ага. А я – Петро. Он вот – Иван.

Петро обернулся к Страшлипке:

– А тебя как звать?

– Франтишек.

– Фран… Фнар… чой-то не выговорю даже.

– А фамилие? – вмешался Иван.

– Страшлипка.

Петро даже крякнул.

– Ага. Ладно. А это у тебя что? – указал он на волынку.

Страшлипка застенчиво улыбался. Гашек охотно пояснил:

– Это наша коровка, ее зовут Матильда, и сейчас мы будем ее доить. Стаканчик есть?

Иван достал стаканчик, и Страшлипка бережно «надоил» ему из волынки сливовицы. Иван и Петро поочередно принюхались и, поняв, что это, очень обрадовались. Теперь все наперебой хотели «подоить Матильду».

Гашек сказал:

– А вот Франтишек однажды решил напиться без выпивки.

– Как так?

– Расскажи!

Но Страшлипка смутился:

– Не, не можно…

– Давай, все можно, – хлопнул его по спине Петро.

Страшлипка молчал, он почти совсем не говорил по-русски. Гашек взялся помочь:

– Он взял… как это? Для теста – дрожди?

– Дрожжи, – подсказал Иван.

– Ну да, дрожжи, съел порядочно, напился водички, лег брюхом на теплую батарею… в кабинете у господина генерала…

Окоп накрыло громовым хохотом.

Под русскими знаменами сражалось за свободу родины немало уроженцев Чехии и Словакии. Был создан Чешский национальный комитет, и в Киеве стали формироваться первые добровольческие отряды. Осенью на фронт отправилась Чешская дружина – более тысячи бойцов. Весной 1915-го русское командование разрешило принимать в ряды дружины бывших солдат и офицеров противника, сдавшихся в плен. Из них сформировали полк, затем бригаду. Так началась непростая история чехословацких легионеров в России.

В апреле 1915-го русские войска уже прорвались в Закарпатье. Казалось, еще немного и начнется наступление на венгерскую столицу – Будапешт.

Сидя в окопе, Петро пытался притачать к рваному сапогу подметку. Дело не ладилось: дратва путалась, игла застревала, а больше всего мешали монотонные протяжные окрики «Рус, рус! Выходи!». Петро бросил дратву и в очередной раз высунулся из окопа: вдоль вражеской позиции, видный невооруженным глазом, ходил туда-сюда австрийский солдат, все выпевая свое «Рус, рус!..»

– Ну ты подумай! Соловей, твою мать! Прямо душу всю вынул! – Петро плюхнулся на свое место и снова взялся за сапог. – Пальнуть бы, а?

– Я те пальну! – строго одернул его унтер-офицер. – Сказано же – патроны беречь.

– Кинуть, что ли, чем? – с досадой сказал Петро.

– А вон сапогом кинь, – посоветовал Иван. – Аль не докинешь?

– А ходить я в чем буду? – огрызнулся Петро. – Чай, новых не дождешься. Ни сапог, ни патронов. Как воевать-то, господин унтер-офицер, а?

– Поговори мне, – проворчал унтер. – Как прикажут, так и будем воевать…

Весной 1915 года выяснилось, что Российский Генштаб неверно рассчитал необходимое количество боеприпасов. Русская армия оказалась в состоянии снарядного, винтовочного и патронного голода.

Изначально война ожидалась короткая. Затяжных боев никто не ожидал.

Недостаток боевого снабжения вообще стал проблемой для всех стран-участниц: никто не рассчитывал на втягивание в изнурительную позиционную войну.

Апрель 1915 года. Галиция, штаб 8-й армии

Генерал Брусилов получил телеграмму