— Чего тебе, Натан⁈ — грубо ответил Леон, тем не менее подплывая к берегу и выходя из воды.

— Отец вернулся! — восторженно заявил Натан, он был очень похож на старшего брата, только черты мягче, а выражение лица добрее. — Нужно скорее ехать его встречать! Все уже готовы. Матушка и слуги повсюду тебя ищут!

— Ну и езжайте, если вам нужно! — с неприязнью ответил Леон, медленно натягивая рубашку на ещё мокрое тело.

— Но, Леон, мама сказала, что мы с тобой должны присутствовать — это наш сыновий долг!

— Беги, пожалуйся мамочке, ябеда, — скривился Леон. — Ты же теперь наследный принц, исполняй свой долг!

— Скажу тогда, что я тебя не видел, — грустно покачал головой Натан.

— Значит, ты ещё и лгун! Ты соврешь отцу и матери, глядя прямо в глаза?

Леон уставился на брата с неподдельным отвращением.

— Иначе тебя опять накажут, Леон, — жалобно возразил Натан.

— Не надо меня жалеть! — разозлился Леон и отвесил Натану хорошую затрещину. — Врун и лицемер! Если бы отец знал, какой ты на самом деле!

Натан потер затылок и умоляюще посмотрел на брата.

— Не сердись Леон, ты прав, я, действительно, хотел поступить дурно. Спасибо тебе, что ты предостерёг меня. Просто не хочу, чтобы отец опять тебя выпорол…

— Пойдем! — буркнул Леон.

В горле у Леона стоял ком. Умом он понимал, что Натан ни в чём перед ним не виноват. Однако, именно Натан отнял у него любовь отца. Как только брат появился на свет, в их семье, всё закрутилось вокруг него. Если мать ещё уделяла внимание Леону и по-прежнему была ласкова и добра с ним, то отец, как будто совсем перестал замечать старшего сына.

Всё лучшее отец отдавал Натану. У брата были самые красивые игрушки, самые дорогие вещи, самые роскошные украшения, о таком Леон мог только мечтать. Даже наставника для Натана выбрали лучше, чем для Леона. Однажды, отец даже разрешил Натану примерить свою корону, чего Леону никогда не дозволялось.

Леон нещадно ломал все игрушки брата, рвал его вещи, прятал украшения. Натан же никогда не упрекал его и никому не жаловался, хотя знал, что это дело рук старшего брата.

Леон ненавидел брата, люто ненавидел. Он хорошо помнил ту точку невозврата, когда он больше не смог вернуться к свету, и навсегда смирился с тем, что он плохой по своей сути.

Это произошло не так давно чуть меньше двух лет назад. Отец в день единения всех ликов Триликого дарил подарки родным и близким. Наконец-то, и Леону был преподнесен достойный подарок. Это был обоюдоострый, двухсторонний кинжал, с рукоятью посредине. Один его конец наносил раны, а другим — можно было эти раны исцелять.

Леон искренне поблагодарил отца и с торжеством покосился на младшего брата. Натан, восторженно приоткрыв рот, потихоньку попросил посмотреть кинжал. Леон милостиво разрешил. Натан одним концом уколол себе палец, выступила капелька крови. Он коснулся ранки другим концом и пален исцелился.

Леон всё ждал, что лицо брата перекосится от зависти, но Натан, наоборот, вернув ему кинжал, расплылся в благодушной улыбке. Казалось, он радовался за него больше, чем за себя. Это подпортило впечатление от подарка. Леон почувствовал себя ущербным, ведь сам он на месте Натана не смог бы скрыть досады и зависти — его зависть всегда проявлялась каким-либо образом.

Настала очередь получать подарок Натану. Ради этого отец даже встал с трона и с улыбкой вручил ему довольно упитанного лохматого щенка, который обещал стать здоровенной собакой. Щенок тут же лизнул Натана в нос, звонко тявкнув при этом. Родители рассмеялись, а следом за ними и наконец-то поверивший своему счастью Натан.

Они стояли, обнявшись втроем, а Леона как будто и вовсе не замечали. Он как всегда оказался лишним.

От жгучей обиды Леон, на глядя, метнул кинжал. Кинжал вонзился отцу в плечо. В ужасе от того, что сотворил, Леон кинулся прочь из залы. Да, рану этого кинжала легко излечить, но сам факт того, что он поранил отца был нестерпим.

Леон долго бродил по городу раздумывая о случившемся. Обида угасла, и он решил, что нужно поговорить с отцом. Он впервые осознал, что должен попросить прощение. До этого момента он никогда не извинялся, даже когда ему это было выгодно, даже когда знал, что виноват, не мог пересилить себя и сказать это слово: «Прости».

Когда он вернулся во дворец, все уже готовились ко сну. Он долго топтался под дверью родительской спальни, не решаясь войти. И вдруг услышал разговор отца с матерью, разговор шел о нём.

— Милый, надо было всё-таки и Леону подарить щенка… — упрекнула отца мать. — Ты же видишь, какой он вспыльчивый и обидчивый?

— Вижу, от того и не подарил. Дорогая, сердце Леона ещё не готово к заботе о ком-то, боюсь, что никогда не будет готово. Он холоден, как лёд…

— Поэтому ему и нужно больше твоего тепла.

— Прежде, чем взять тепло, его нужно сначала научиться отдавать, дорогая…

Дальше Леон не стал слушать. Ярость, боль и обида с новой силой ударили в голову и зажгли в сердце холодную тьму. Да так, что в глазах потемнело.

Он в бешенстве забежал в общую залу, где на ковре у камина, положив морду на передние лапы, дремал щенок. Щенок поднял на Леона сонную морду. Распознав двуногого друга, сразу вскочил на четыре лапы и, высунув язык и виляя хвостом, подбежал к Леону, рассчитывая, что с ним поиграют.

Леон махнул рукой, и щенка отбросило прочь. Щенок ударился об пол и обиженно взвизгнул. Поднявшись, с непониманием посмотрел на Леона.

Леон решил, что если отец видит в нём только холод, то он докажет, что способен и на тепло, не просто на тепло, а на самый настоящий жар. Леон усмехнулся, глядя на уже забывшего обиду щенка, который стал гоняться за своим хвостом.

— Весь в бестолкового хозяина! — процедил Леон.

Под его взглядом шерсть пса загорелась. Только вот огонь был не теплый, а холодный голубой. Запахло паленным. Пес жалобно заскулил, завизжал.

Леон вздрогнул, глядя на мечущийся по залу комок огня. Ему стало жаль собаку. Он попытался отозвать огонь, но тщетно, огонь, наоборот, от его усилий становился лишь сильнее.

— Что я наделал? — одними губами прошептал Леон, из глаз покатились слёзы.

На визг в зал прибежали родители, Натан, слуги, стража.

Отец махнул